— Зайчики, милые, спасите хоть Федотку. Умрет он, есть хочет.
— Хочу, — проскулил Федотка и мотнул ушами.
— Хитрый, «спасите», — усмехнулся Рваный Бок. — А потом опять нас по роще гонять будете?
— Не будем.
— Врешь.
— Умереть мне на этом месте, если вру.
— Ешь тогда землю, клянись.
Схватил Вертихвост горсть земли, сунул в рот, пожевал, выплюнул — на земле поклялся.
Переглянулись зайцы. Сказал Рваный Бок:
— Надо помочь им, в беде ведь.
— Обидят потом,
— На земле поклялись, не тронут. А я дал слово Пушку, что буду всем помогать, кто в беду попал. Поучили мы их, хватит.
Пошептались зайцы между собой, скрылись. Долго не показывались. Вернулись с веревкой из лыка.
— Привязывай Федотку, тащить будем.
За Федоткой зайцы и Вертихвоста из ямы вытащили. И тут же отбежали подальше: мало ли что...
ПОШУТИЛ
Всем рассказал в Гореловской роще заяц Длинные Уши, как они с Рваным Боком Вертихвоста проучили. Пришел и к Пушку, перед ним решил похвастаться. Не особенно это удивило Пушка.
— Подумаешь, глупого кобеля со щенком в яму заманить. Это всякий смог бы. Тут ума большого не надо.
Обидело это зайца Длинные Уши. Разгорячился он, кричит:
— А ты знаешь, какой Рваный Бок ловкий и смелый?
— Знаю, — говорит Пушок, — он у меня целую зиму на печи сидел.
— А ты знаешь, что он вчера... Что он вчера...— вытаращил заяц Длинные Уши глаза, а сам и не знает, что сказать дальше. Очень хотелось ему что-нибудь особенное сказать.
И вдруг ляпнул:
— Ты знаешь, что он вчера волка в капкан поймал?
У Пушка и уши встали торчком:
— Ну?
— Да. Взял у медведя Спиридона капкан, поставил на тропе. Волк шел и попался. Рваный Бок привязал его на цепь возле своей елочки, и теперь волк охраняет его.
— Эх, — вздохнул Пушок, — мне бы поймать его. Я бы тогда никого у нас в роще не боялся. Пошел бы на прогулку, волка на ремешок — и с собой: тронь меня попробуй. А на ночь сажал бы его в палисаднике, и он караулил бы мою морковку.
Посидели зайцы, помолчали. Пушок и говорит:
— А ты знаешь, сегодня на полянке собрались звери со всей рощи и решили: как только кто соврет, тут же хватать его и подвешивать за задние ноги к дереву.
У зайца Длинные Уши и глаза врозь:
— Ну?!
— Да. И еще решили: не снимать вруна с дерева до тех пор, пока у него не выпадет последний зуб изо рта.
— О, так и высохнуть, пожалуй, на дереве можно, — сказал заяц Длинные Уши и придвинулся к Пушку.
Волосы у него на голове пригладил. Уши потрогал. Попросил несмело:
— Ты знаешь, никому не говори про то, что я рассказал тебе. Он, Рваный Бок-то, говорил как-то, что неплохо бы поймать волка, но пока не решил, где и как будет ловить его.
— Д-да? П-понятно, — Пушок сказал это так загадочно и неопределенно, что у зайца Длинные Уши мурашки по спине поползли. Нехорошо ему стало.
Придвинулся он еще ближе, говорит:
— Хочешь, морковку твою прополю? Ты один-то устал, наверное, за ней ухаживать.
Схватил мотыжку и — тяп-тяп — прополол грядку.
— Зарастет, — говорит, — еще прополю. Я у медведей у нас в роще и не то делал, мне это не трудно. Ты только, пожалуйста, никому не рассказывай про то, о чем говорил я тебе. Пошутил я.
— Ладно, не скажу, — пообещал Пушок и добавил : — Да ты не тревожься, я ведь тоже пошутил: никакого собрания не было.
НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ
Бежал заяц Длинные Уши и речке воды попить и ни о чем не думал. Бывает же так: идешь ты и в голове у тебя пусто, ни одной мысли нет. Так и с ним было. Бежит он и видит: лежит под кустом волк Рыжий Загривок. Может, спит, а может, и нет, но глаза закрыты.
Растерялся заяц. Что делать? Поздороваться? Вдруг спит волк, потревожишь — обидится. Волки, они обидчивые. Пройти мимо и не сказать ничего? А вдруг не спит волк? Откроет глаза и спросит:
— Что же это ты, братец, мимо идешь и не здороваешься?
Топчется заяц на месте. Что делать? Как быть? Подумал он, подумал и решил поздороваться потихоньку. Если не спит волк — услышит, а если спит — не проснется: волки, говорят, крепко спят.
Так заяц Длинные Уши и сделал: прошел на цыпочках мимо волка и сказал чуть слышно:
— Здравствуй, волк.
А волк — ни гу-гу. Только брови у него вроде шевельнулись. Остановился заяц. Что если не спит волк? Прищурил глаза и глядит на него сквозь щелки. Пойдет он сейчас дальше, а волк поднимется и скажет:
— Погоди-ка.
Подойдет и щелкнет зубами:
— Что же это ты со мной как тихо здороваешься?
И обидится. А это очень плохо, когда на тебя волк
обижается. И поэтому повернулся заяц Длинные Уши, прошел еще раз мимо волка, сказал во весь голос:
— Здравствуй, волк.
А волк и на этот раз ни гу-гу. Как лежал с закрытыми глазами, так и остался лежать. Совсем заяц Длинные Уши духом упал. Что делать? Идти дальше? А вдруг не спит волк, притворяется только спящим? Пойдет он, а волк поднимется и скажет:
— А ну, иди-ка сюда. Ты что же это? Обрадовался, что я сплю, и. не разбудил, чтобы здоровья пожелать мне? Значит, ты не хочешь, чтобы я был здоровым?
И кто знает, что бы дальше было, если бы не филин. Надоело ему спать в дупле на правом боку, перевернулся он на левый да как ухнет. Подпрыгнул заяц Длинные Уши и кинулся бежать. Да прямо на медведя Спиридона. Летит, зубы ощерены, уши к спине прижаты. И такой у него был вид ошалелый, что медведь даже попятился, дорогу уступил ему.
Увидел дня через три его у Ванина колодца, покачал головой:
— А ты отчаянный. Бежал прошлый раз прямо на меня и не боялся. А ведь я мог и помять тебя. Я вон большой какой.
— Я знаю, — чуть слышно пролепетал заяц Длинные Уши. — Но только хоть и большой ты, я тебя в те минуты не видел, потому что я бежал с закрытыми глазами: филина испугался.
И глаза кулачками потер:
— Плохо быть зайцем. Перед каждым дрожи, каждому угождай.
Разжалобился медведь, глядя на него, сказал:
— Ладно уж, помогу я тебе. Напишу справку. А у зайца и усы поползли книзу:
— Зачем она мне?
— Понадобится, — сказал медведь. — Я тебе дам очень хорошую справку. С ней тебе ни бегать, ни прятаться не надо будет.
Сел тут же у колодца и нацарапал на куске бересты: «Этот заяц — мой». И расписался: «Медведь Спиридон». Свернул в трубочку, подал зайцу.
— С такой справкой смело ходи по роще. Никто тебя не обидит.
Заяц Длинные Уши справку взял, да только ни разу не воспользовался ею: смелости не хватило показать ее. Так со справкой и бегал ото всех, даже от медведя Спиридона прятался. И знал, что не тронет он его, а все равно прятался.
КАК СТАТЬ СМЕЛЫМ
Хоть и жил заяц Длинные Уши в Гореловской роще каких-нибудь месяца два, хорошо его уже знали все. Почти каждую среду рассказывала черепаха Кири-Бум у сосны с кривым сучком сказки о его трусости. Надоело это зайцу Длинные Уши. Прибегает он к Рваному Боку и говорит:
— Ну почему ты такой смелый, а я нет?
А Рваный Бок и говорит ему:
— А я наговор знаю.
— Какой наговор?
— А такой: проберись вечером на капустник бабушки Степаниды. В правом углу полынок увидишь. Сорви с него три листочка, разжуй и дерзки во рту, на небо поглядывай. Как только загорится на нем пятая звездочка, мчись к речке. Сядь у бережка и скажи:
Речка, речка,
Унеси мои ахи,
Унеси мои страхи
По полой воде.
— И все? — вскочил заяц ДлинныеУши.
Но Рваный Бок остановил его:
— Больно ты быстро смелым сделаться хочешь. Пошепчешь над речкой, беги опять на капустник. Сорви с полынка еще три листочка, разжуй и гляди на небо. Как только увидишь, что на нем осталось всего пять звездочек, глотай и мчись к речке. Умойся и иди спать. Когда проснешься, будешь самым смелым у нас в роще и никого не будешь бояться.
— Спасибо тебе, — поцеловал заяц Длинные Уши друга и побежал домой.
Вечером того же дня он сидел на капустнике бабушки Степаниды. Во рту его лежали три разжеванных полынных листочка, а глаза глядели в небо: как медленно загораются эти звезды!
Вдруг заяц сморщился — э-э! — выплюнул разжеванный полынок и побежал к речке. Сел у воды и давай язык мыть. А пока мыл, высыпало на небе звезд видимо-невидимо.
— Ладно,— вздохнул заяц Длинные Уши,— завтра приду.
И пришел. Сорвал с полынка три листочка, разжевал и сидит, на небо смотрит. Одна звездочка загорелась, вторая, тре... Но тут схватился заяц Длинные Уши за живот, закрыл глаза — э-э! — сплюнул. Высунул язык, открыл левый глаз. Смотрит, а в небе уже семь звезд горит.
Но не таким был заяц Длинные Уши, чтобы отступиться от задуманного. На третий вечер он опять пришел на капустник бабушки Степаниды. Глянул на полынок, схватился за живот — э-э! — сплюнул и побежал к речке. Зачерпнул горсть воды.
— Ала-ла-ла, — прополоскал во рту.
Хотел было опять на капустник бежать, да слышит — смеется кто-то. Смотрит, а это Рваный Бок. Стоит на противоположном берегу и со смеху покатывается.
— Ну, как наговор мой? Помогает?
И понял тут заяц Длинные Уши, что подшутил над ним Рваный Бок, и обиделся. Ни слова не сказал, домой ушел. На другое утро наловил головастиков в озере, завернул в лопух и отнес в родничок, из которого Рваный Бок воду пил.
— Напьется Рваный Бок, и заведутся у него в животе лягушки.
И тут зашуршало у него что-то позади. Оглянулся заяц Длинные Уши — Лиса. Вскрикнул и побежал. Далеко забежал, весь день потом назад дорогу отыскивал.
Пить захотел. Идет по роще, только о воде и думает. Смотрит, родничок у березы плещется. Припал к нему. Напился. Смотрит, а это тот самый родничок, куда он утром головастиков напускал. И лопух вон валяется. И головастики плавают, рты разевают.