Фронтовой дружбе посвящена «Давай закурим», что превращалась в своеобразную зарисовку фронтового быта. «Вспоминаю с глубокой благодарностью, как она взяла под свое покровительство, казалось бы, чисто «мужскую» песню «Давай закурим», – писал М. Табачников. – Да простят мне авторскую слабость – я наслаждался почти скульптурной лепкой картины, знакомой стольким людям в те времена и заново воссоздаваемой Клавдией Ивановной».
С каким юмором предлагала в песне певица закурить другу – быть может, в ту минуту, когда свой табачок кончился. Получив щепоть на закрутку, точными движениями бывалого курильщика она скручивала самодельную «цигарку». Вся эта игра с воображаемыми предметами велась настолько наглядно и убедительно, что после концерта, как это не раз случалось, слушатели предлагали Шульженко попробовать их «отборного», подарочных сортов табаку и немало удивлялись, получив в ответ: «Спасибо, я не курю и не курила».
Огромный успех выпал в юбилейном концерте и на долю «Синего платочка» – без него зрители уже не представляли встречи с любимой актрисой.
И между строчек синий платочек
Об этой песне стоит рассказать подробнее.
Однажды зимой сорок второго на концерт ансамбля в горно-стрелковой бригаде прислали щупленького корреспондента фронтовой газеты. Ему поручили дать отчет о выступлении артистов.
После первого, дневного концерта он подошел к Шульженко:
– Лейтенант Михаил Максимов!
Клавдия Ивановна с любопытством смотрела на юношу, выглядевшего школьником, которому с чужого плеча выдали гимнастерку с двумя кубиками в петлицах.
Смущаясь и робея, лейтенант сказал Клавдии Ивановне, что вчера написал песню.
– Мелодию я взял известную – вы, наверное, знаете ее – «Синий платочек», я ее слышал до войны, а слова написал новые. Ребята слушали – им понравилось…
«Синий платочек» Шульженко знала. Она вспомнила далекий, из другой жизни августовский вечер 1940 года, когда слушала в Москве в Эстрадном театре уютного маленького парка джаз-оркестр под управлением Генриха Гольда и Юрия Петербургского, составленный целиком из польских музыкантов, с недавнего времени – осени 1939 года – ставших советскими гражданами.
Был смешной веселый конферанс. Конферансье – на этот раз женщина – изображала актрису, которая, собираясь вести программу симфонического оркестра, совершенно случайно оказалась на эстрадном. Читая заготовленный для «другого ведущего» текст, не удерживалась от комментариев и доверительно сообщала залу все, что думает и о концерте, и о его участниках.
– Юрий Петербургский – руководитель этого джаза, – объявляла она по бумажке. – Известный прекрасный композитор. За ним числится 250 песен и романсов. Вы помните «Утомленное солнце», «Донну Клару». Из последних – они будут исполнены – «Синий платочек», «Рафалек». – И уже от себя добавляла: – Ему 42 года, лысый – не первой свежести, но великолепный пианист!
Она не преувеличила – играл Петербургский блестяще. Большинство его мелодий оказались знакомыми, а новые легко запоминались. Запомнился сразу и «Синий платочек», подхваченный вскоре многими эстрадными исполнителями. Но Шульженко петь его не стала: текст песни показался малоинтересным и банальным.
– Если то, что я написал, вам понравится, – сказал Максимов, – может быть, вы споете…
То, что написал лейтенант, Шульженко понравилось. «Синий платочек» теперь был не девичьим атрибутом, что «мелькнет среди ночи»., как в прежнем варианте. Бесхитростно песня рассказывала о разлуке с любимой, о проводах на фронт, о том, что и в бою солдаты помнят тех, кого они оставили дома, и сражаются «за них – любимых, желанных, родных», «за синий платочек, что был на плечах дорогих».
В тот же вечер, когда Максимов передал Шульженко новый текст, она сразу, без репетиций исполнила песню в концерте.
Очевидно, нужно было быть рядом с бойцами, жить их думами, волнениями, надеждами, чтобы песня прозвучала так эмоционально насыщенно, как у Шульженко: от нежности к любимым до ненависти к врагу.
Успех «Синего платочка» был необычайным. Шульженко пела его в каждом концерте. Порой слова песни переписывали после выступления под диктовку певицы. Песню узнали и полюбили, ее запели всюду. И случалось, в частях, где Шульженко еще ни разу не выступала, еще до начала концерта ей подавали «заявку» на «Синий платочек».
С «Синим платочком» связаны сотни писем фронтовиков, приходивших к певице, десятки воспоминаний, свидетельствующих о том, чем стала эта песня в годы войны.
Подполковник А. Егерев рассказывал: «До войны я был секретарем Волховского горкома комсомола, а с начала войны – в армии, на Ленинградском и Волховском фронтах. В сентябре 1941 года был первый раз ранен, а через четыре месяца – второй.
И вот весной 1942 года политотдел 54-й армии Волховского фронта поручил мне, еще не совсем выздоровевшему, принять джаз-ансамбль Клавдии Шульженко и сопровождать его по частям фронта.
Обстановка тогда была больше чем напряженная. Фашисты ежедневно бомбили Волхов, железнодорожный узел и мост, шестую ГЭС и алюминиевый завод. Иногда налетали 50–60 вражеских самолетов сразу, и город содрогался от разрывов. И несмотря на это, ежедневно в течение двух недель было не менее одного-двух концертов ансамбля.
Помню, давали концерт в 544-м эвакогоспитале – в актовом зале школы № 2 Волхова. В этот момент начался массированный налет вражеской авиации, но концерт не прервался, так как в основном в зале лежали тяжелораненые – эвакуировать их было нельзя, да и некуда. От близких разрывов бомб вылетали стекла, но Клавдия Ивановна продолжала петь.
Другой случай. Поехали давать концерт на аэродром, расположенный в непосредственной близости от фронта. Около аэродрома попали под бомбежку. Пришлось переждать. Как только она кончилась и вернулись летчики, летавшие на задание по тревоге, в блиндаже состоялся концерт. Он длился более двух часов, а слушателям все было мало!
Когда объявили, что концерт окончен, встал летчик Герой Советского Союза Николай Пелютов и попросил Клавдию Ивановну: спойте еще раз песню «Синий платочек», а я, мол, обещаю, что в первом же бою собью фашистский самолет.
Слово свое он сдержал – через два дня в армейской газете была статья под названием «Как песня помогает бить врага».
Эпизоды, описанные А. Егеревым, не были исключительными. Это будни Шульженко.
«Песни Шульженко, как снаряды и патроны, были нужны нам в бою. «Синий платочек» и сейчас с нами – на всю жизнь!» – сказал в недавней беседе участник боев за Ленинград Герой Советского Союза В.Ф. Голубев.
– Меня не смущало, что песня эта мужская, – вспоминала Клавдия Ивановна. – В том довоенном концерте в «Эрмитаже» ее пел сам автор. И это вполне естественно: речь в ней – от лица мужчины.
Синенький скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила, что не забудешь
Светлых и радостных встреч.
Но это же не помешало Изабелле Юрьевой тут же включить песню в свой репертуар и сразу же записать на пластинку! Мне рассказали, что во фронтовой бригаде на каждом концерте, по три-четыре раза в день, ее пел Михаил Гаркави, и всегда с огромным успехом. Его жена Лидия Андреевна Русланова слушала, слушала мужа и полгода спустя сама записала «Платочек» на пластинки. С довоенным текстом, конечно. И никто этому не удивился, разве что сам Михаил Наумович. Да и я ведь тоже спела еще до войны немало мужских песен – взять хотя бы ту же «Челиту».
Правда, с военным «Платочком» – особый случай. Я словно ждала его. Ну ведь никогда у меня не было такого, чтобы как только Миша Максимов вручил мне свой текст, я спела эту песню. Никакой оркестровки не было, музыканты за моей спиной удивленно слушали меня, а я пела с нашими аккордеонистами, двумя Леонидами – Беженцевым и Фишманом. Они за пять минут сочинили отличный аккомпанемент!
Но вот заметьте, с этого вечера и начались мои приключения с «Синим платочком».
Невероятно, но на том премьерном исполнении находился фронтовой кинооператор, который приехал снимать выступления актерских бригад. Как потом выяснилось, снимал он не столько артистов, сколько тех, кто их слушал: с таким заданием его послала Студия документальных фильмов, на которой готовилась картина «Концерт фронту».
– Артистов мы снимаем в Москве, на сцене Театра Красной Армии, – сказал он Шульженко. – И мне кажется, что лучше вашего «Синего платочка» для этого фильма не придумаешь!
Через неделю ей передали приказ: «Шульженко в сопровождении двух аккордеонистов срочно вылететь в Москву для съемок в киноконцерте по заданию командования РККА». К приказу прилагались три пропуска для въезда в столицу, которая тогда еще была закрытым городом.
Москва поразила безлюдностью и сумасшедшей маскировкой: Большой театр она расколола надвое: одной части как бы не было вовсе, а другая – приобрела странную архитектуру с нелепыми аркадами и готическими окнами, на крыше Зала Чайковского примостилась изба, а колонны Театра Красной Армии черная краска уменьшила вдвое – отчего издали он смотрелся как одноэтажное сооружение непонятного назначения. Съемки и шли как раз здесь.
Режиссер М. Слуцкий, делавший фильм по сценарному плану А. Каплера, объяснил Шульженко, что картина готовится для фронтовиков, многие номера, в частности «Синий платочек», включены в программу киноконцерта по их просьбе. Фильм должен быть снят в предельно короткие сроки: его ждут на фронте.
Сюжет картины крайне прост. Фронтовой киномеханик (А. Райкин), появлявшийся вначале, приезжал в одну из частей действующей армии. Он приготавливал аппаратуру, натягивал экранную простыню и начинал сеанс. Это был фильм в фильме. Такой прием давал режиссеру возможность быстро снять выступления артистов, не ставя их в зависимость друг от друга.
В «Концерте фронту» приняли участие М. Царев, И. Козловский, М. Михайлов, И. Ильинский, Л. Утесов, Л. Русланова, Ансамбль ЦДКА, Карандаш (М. Румянцев), сестры Кох и другие. Большинство из них выступили со старым, довоенным репертуаром. Шульженко была среди тех немногих, кто исполнял песни, рожденные войной.