Река, а в реке
Одни лишь глаза, вон и вон…
Лягушки поют.
В реке облака.
В небе коршун проплыл.
Снова стою один.
Глаза впервые
Обратились к небу, но в них
Нет глубины.
Что пережил ты,
Желтый лист на земле?
Ведь только июнь.
Как прямо стоят
Сухие стебли травы!
Рыцари осени.
К восходу солнца
Всю ночь березы ткали
Черные кружева.
Ворона кричит,
Снег роняя с ветвей.
Иероглиф зимы.
Я бросил ружье.
Утки раненой взгляд!
Мамины глаза.
По китайской легенде, человек уснул у костра, на котором варил себе бобовую похлебку, и во сне увидел всю свою будущую жизнь.
Увидел я сон,
Пока бобы варились:
Варю всю жизнь бобы.
В саду птицы поют.
Заиграли Шопена —
Некстати.
Куда плывут
Над безымянными полями
Облака без имен?
Кто там зовет
Меня в неведомую даль?
Ты, что ли, эхо?
Роща вдали
Обратилась в сумрак вечерний,
А потом в луну.
В газетах любых
Непролазная грязь.
Выборы скоро.
Собаки лают так,
Как будто их избрали
В парламент.
Слогом высоким
Гуси пишут о чем-то
Строка за строкой.
Две бабы привычно
В машину бросают мешки.
Ходит важно петух.
– О, земля! —
Оду читает поэт
Землепашцу.
Не верится мне,
Что под белым покровом
Лежит черная грязь
Море шумит.
– Кто сказал, что море вечно? —
Спросила луна.
Упругий ветер,
Потопив корабль Улисса,
Завернул в мой дом.
Камень тяжкий,
Что за пазухой нес,
В изголовье стоит.
Старый пруд.
Лягушка прыгнула в воду.
Рыбак сладко зевнул.
В склон каменистый
Корнями вцепились деревья.
Жизнь поймали свою.
Ах, какая судьба!
Вечно падать и не упасть
В горах водопаду.
О как неумело
Шьет белым зигзагом
Бабочка шелк голубой!
Про детей своих —
«Нет быстрей их на свете!» —
Улитка всем говорит.
Осветило мой дом
Заходящее солнце.
Как не вовремя!
Света сколько
В темных водах любви,
Когда тонешь…
Когда б взглянуть
На городской пейзаж…
Глаза слепы.
Этот полустанок,
Склон и две березы —
И есть моя жизнь?
За мной бежит тень,
Отставая всё дальше.
Солнце садится.
Как ясно видна
Тень одиночества
При полной луне!
Лед до самого дна.
Подгоняет порывистый ветер
Легенького старика.
У фортки открытой
Не курит отец.
Но нечем дышать!
Скажите, часто ли
Друг с другом вы ведете
Беседу ни о чем?
В сумраке тени,
Голоса, шаги. «Вер-рь, вер-рь», —
Стрекочут сверчки.
только листва
унесенная ветром
находит покой
Когда бросаешь
Все на полпути,
Что в путь возьмешь?
В желтой мимозе
Есть что-то осеннее.
Вот я и старик.
Девушки возле кафе.
Загорелись глаза старика:
Пахнет рыбой!
Старик со щенком.
Где-то дети? Где внуки?
А щеночек у ног
С темного крыльца
Ворон взлетел к небесам.
Скрипнула дверь…
Умолк волчицы вой.
Умолк гусиный крик.
Но не смолкает Рим.
Торопится жук,
В свой залитый ливнем дом
Спешит со всех ног
Все же в памяти,
А не в этой ракушке
Спрятан шум моря.
Когда покинешь
Ты, Черный Ворон, меня?
Nevermore?
Дни все короче,
А последний длиной
Во всю мою жизнь…
Конечно, лепесток,
Лягушка, бабочка, ручей…
А где же я?
Беззвучная
Бессмертная
Бездна
Отзывы читателей
Хорошо, Виорэль. Вот видите, зачем нам какие-то танка, хокку, катрены, у нас своего русского предостаточно и даже с избытком! Спасибо, именно, за русские трехстишия…
Юрий Львович Сучков 15.06.2014 14:50
Пожалуй, самый интересный цикл из российских попыток в дальневосточной эстетике. Не очень я понимаю соотечественников, пытающихся обрести синтоистский вдох-выдох… А здесь несомненная удача! Буду ещё читать…
Валерий Ясов 29.08.2014 20:48
У Вас очень русское изложение и поэтому близкое нам…
Маоника 04.12.2014 11:09
Виорэль, Ваши русские трехстишия, просто великолепны. То, что они мудры и лаконичны, это прекрасно. Но, что особенно ценно, это необычность задействованных образов. Вот, например, это чудо просто:
«вот и исполнила
реквием на паутине
муха для паука».
Знаете, Виорэль, Вы правильно сделали, что назвали свои трехстишия именно так, а не хокку или хайку. В этих японских жанрах столько ограничений, что Ваши трехстишия в них бы не вписались. А так Вы создали новый жанр, который имеет неограниченные возможности!!!
Татьяна Раевская 4 13.01.2015 01:54