ная кругляшка спила какого-то экзотического дерева, которую он привез из одного из своих многочисленных путешествий и которую «пускал по кругу» в кабинете, когда окончившееся совещание констатировало, что «в конторе всё в порядке».
– Ну, дай-то Бог! – сказала Елена Никоновна и пошла по коридору, кивнув любопытному Борису, тупо пялившемуся на нее, поскольку в стареньком телевизоре «Славутич» перегорел предохранитель и он замолчал, заставив службу безопасности отвлечься от созерцания заморской американовской «красивой жизни» и заняться прямым своим делом – смотреть, кто приходит на охраняемой ею этаж.
Глава 9
О новых преимуществах курения трубки, рассказе Ильи Стефановича об Амгарских делах, моих размышлениях по этому поводу, а также о всеобщем удовлетворении моей реакцией на рассказ Ильи Стефановича.
Нет, нет! Вот он! Сейчас узнал я друга!
Он – тот же все, каким был и тогда,
И лишь чуть-чуть как будто покривился.
Немудрено! Берут свое года!
…Трубка хороша ещё и тем, что курится она долго. И пока суетливые «сигаретники» – соседи по коридору и соратники по нарушению предупреждений Минздрава, публикуемых на каждой пачке «продукции, содержащей в своем составе антикотин» – успевали трижды сменить состав своей команды в курилке, я неизменно с достоинством представлял свою фирму, не требуя (да и не ожидая!) замены…
Но и трубочному перекуру бывает конец! Вытряхнув пепел прямо на грязный каменный пол (наша уборщица, Тамара Никифоровна, бывшая когда-то зам. Зав. Отдела технического обеспечения местного Вычислительного Центра, сегодня приболела и звонила с утра, что придет только в понедельник), я сунул в карман еще горячую, а оттого просвечивающую зелено-малиновым цветом сквозь брючную ткань трубку, и отправился на рабочее место с твердым желанием сразу же набрать номер Амгарска.
Войдя в комнату, я сразу почувствовал, что произошло что-то не совсем обычное, что-то радостное и явно имеющее отношение ко мне. Хотя отношение это тоже было странным – веселые искорки в глазах Татьяны Борисовны говорили о том, что она предвкушает какую-то любопытную для нее динамику в развитии событий…
Она быстро спрятала эти искорки за листом какого-то документа, только стрельнув глазами в мою сторону и сказав с каким-то, всё ещё непонятным мне подтекстом:
– Вам звонили.
Я, естественно, спросил – кто?
– Да этот, во фланелевом костюме, вчерашний наш «гость». Звонил только что… Интересовался – не собираетесь ли вы в Амгарск?
А Елена Петровна, «с глазками на затылке» изображала повышенное внимание к экрану монитора и никак не прореагировала на мое появление в комнате. Это ясно сигнализировало мне – нужно собраться и быть готовым к неожиданностям.
Я огляделся и быстро понял, откуда ждать подвоха. Илья Стефанович сидел с масляно-довольным, но слегка смущенным выражением лица («сейчас узнал я друга»), на котором как-то особенно гордо выделялся его «монокль» – более густая капиллярная сеть вокруг правого глаза, делавшая его порой похожим на интеллигентную ипостась профессора Ум-Ужалло из известного романа братьев Иосифовых. Он молчал, как-то виновато, но с торжеством глядя в мою сторону. Было ясно, что мой приход прервал какое-то важное его сообщение «для всех». И я оказался прав.
– Илья Стефанович, – раздался голос Лидии Федотовны, которая, как частенько бывало в подобных случаях, явно не желала «играть в политесы», и жаждала ясности, – так, сколько они все же берут – шесть или семь цистерн и могут ли принять цистерны с нижним сливом? Мне ведь шеф велел срочно звонить в «Желдорсервис» и заказывать цистерны на следующую неделю!
Илья ещё немного «подержал паузу», глядя на меня со всё возрастающей уверенностью и даже наглостью, а потом как-то лениво и устало сказал:
– Да что вы ко мне пристаете? Я ведь только так позвонил, чтобы помочь Игорю Петровичу.
Он ещё помолчал и, наконец, решился «рубануть правду-матку» прямо в лицо, «по-товарищески»:
– Я ведь человек маленький и бедный – табаков заморских не курю… А то ведь, пока Игорь Петрович, в клубах своих ароматных «Червей амброзии» обдумывает, с какого бока к Александру Петровичу подкатиться – а по мне, так нечего об этом думать: бери конверт и дуй в Амгарск! – там ведь рабочий день оканчивается…
И, видимо, решив придать легитимности своему поступку в глазах коллектива, добавил:
– Мне сам Игорь Петрович с утра сказал, что нужно бы позвонить, но, как я понимаю, после беседы с шефом он мог и позабыть об этом, они ведь с Василь Василичем там о чем-то важном говорили…
И, увеличивая накал ерничества, впал в самоуничижение:
– Нам, маленьким, об таких вещах и подумать страшно, да и мозгов не хватит – опилки ведь в наших головах, а не мозги…
И, уже «выруливая» на приличное завершение, но все ещё в пылу торжества, закончил преамбулу своего сообщения:
– Вот я и решил, не тревожа дум Игоря Петровича, не отвлекая его от новых планов, узнать – а что там, в Амгарске? И тут же, конечно, всё Игорю Петровичу и рассказать!
После завершения преамбулы Илья Стефанович поднялся с кресла и уже стоя обращался прямо ко мне. Голос его окреп, и он приобрел весьма импозантный вид – чуть наклоненная выразительная голова с копной редеющих, но весьма благородных седин, маленький, но для его роста вполне солидный животик, выкатывающийся из-под белого, с риново-синатовым оттенком, хорошей вязки свитера, чуть согнутые, со сжатыми кулаками руки.
Весь его облик говорил о совершенной уверенности в правильности и обсуждаемого сейчас своего поступка, и вообще – в правильности своего мироощущения. Особенно ясно это было видно по его глазам – жёстким и не скрывающим своей проницательности, чуть увеличенных очковыми «цейсовскими» линзами, ладно сидевшими в итальянской оправе, которая гармонично сочеталась и с его «моноклем», и с резко изломленными, ещё не седыми бровями.
– Так вот, Игорь Петрович, позвонил я в Амгарск. Там трубочку взял сам Александр Петрович, который как раз вернулся с совещания у руководства по вопросу о том, что нужно срочно предпринять в связи с плачевным положением дел в отделении крекинга. Катализатор сел и октан бензина валится вниз.
Я внутренне возликовал. Не такой уж я плохой Ремесленник. Все-таки есть во мне что-то и от Мастера! Как я угадал! Какой булыжник свалился с души! Этими своими словами Илья как будто отпускал мне грех обмана, ведь я сказал шефу правду – в Амгарске действительно прошло совещание «по нашему вопросу».
– И звонок мой оказался очень кстати – он как раз размышлял о том, кому позвонить по поводу срочной поставки им 300–400 тонн ММА.
Илья на мгновение прервался, а потом вновь подчеркнул свою удачливость:
– Звонок мой в яблочко попал! Там сначала было занято, а потом, когда я «прорвался» со второго раза, Александр Петрович меня спросил – не я ли ему пять раз за последние пять минут звонил – он слышал, что звонит межгород, но как-то все срывалось… Ну, короче, договорились мы, что на следующей неделе к ним прилетит наш представитель. Он ещё уточнил: «Не Игорь ли Петрович?». На это я сказал: «Вполне возможно, но у нас решает эти вещи шеф».
Последняя фраза Ильи не была, разумеется, случайной. Такая командировка многое обещала, и съездить туда было явной удачей. Так что вопрос о том, кто поедет, действительно был пока открытым.
Как бы примериваясь к возможной поездке, Илья продолжал:
– Понятно, что нужно привезти ему конвертик, чтобы он подписал с нами договор. Но вот какого размера – это, конечно, вопрос.… Не видел я его, а по голосу определить трудно.
На этом отчет о разговоре с Амгарском Илья закончил, но было ведь и что-то после этого. Илья уже выговорился, рассказывая о своей победе, потому об остальном он говорил уже без энтузиазма, стараясь побыстрее закончить разговор:
– А тут как раз шеф по «матюгальнику» ехидно так спрашивает: «А чем там занимается Илья? Опять девок по Интернету ловит?». Ну, я, естественно, возмутился таким поклепом на себя и сказал, что я-то как раз в Амгарск прозвонился… Он сразу вызвал меня к себе, и пришлось всё докладывать… Так что вам я уже не успел…
Я не хотел сейчас разбираться в подоплеке этого ильевского рассказа (а она была, я это чувствовал), важнее было понять новую «производственную ситуацию». И лучше всего было это сделать, вернувшись в зеленое кресло и выкурив ещё одну трубочку. Но, понимая меня без слов, именно этого шеф мне сделать не дал.
Он наверняка слушал ильевский рассказ и знал о том, что я в комнате и теперь «в курсе», но решил поиграть в отстраненность. Или захотел получить дополнительную информацию, «не выпуская» меня из комнаты – не знаю, но «матюгальник» у него над дверью угрожающе затрещал, и из него раздался вовсе не грозный, а энергичный и даже веселый голос:
– А что, Игорь Петрович всё ещё с трубочкой прохлаждается? Ладно, пусть себе побездельничает – не в первый раз, пять минут ещё потерплю. Не надо его звать. Но как только появится – сразу ко мне!
И коробочка со щелчком умолкла.
Выйти покурить я уже, естественно, не мог, но пара минут для размышлений у меня была. Я быстро прикинул новый расклад сил. Получалось, что «медаль на грудь» за доброе известие из Амгарска и грамотно проведенный разговор с Александром Петровичем (и, разумеется, несколько «лишних» лысорозовых бумажек в раздаваемых нам сегодня конвертах) получит Илья Стефанович.
Ну, что ж! Повезло «малышу», как иногда за глаза называли у нас Илью. И меня по носу щелкнул, и фирме помог и себе на очередную модель какой-нибудь электронной железки, до которых он большой охотник, заработал. Но и я не сильно проиграл – о совещании-то в Амгарске шефа с утра я «предупредил»! А, значит, получалось, что я с утра «думал о делах», а не «в небесах витал». И то, что Александр Петрович именно меня видеть хочет тоже мне в плюс идет, есть, значит, у меня хватка и сумел я нужного человека «охмурить». (Так сказала бы Татьяна, а шеф формулирует по-другому – «Сильный у Вас имидж, Игорь Петрович»).