В зависимости от преобладания аффекта различают маниакальный (экспансивный) и депрессивный варианты онейроида.
При онейроиде характерно наличие бредовых идей, содержание которых определяется содержанием псевдогаллюциноза.
В течение онейроида иногда различают (не все психиатрические школы) несколько этапов: начальный (стадия аффективных расстройств), стадия бредового настроения, стадия бреда инсценировки с ложными узнаваниями, стадия фантастической парафрении, стадия истинного онейроида. После выхода из онейроидного состояния возможна частичная амнезия, однако она выражена в гораздо меньшей степени, чем при делирии.
Развитие онейроидного синдрома возможно при инфекционных, интоксикационных психозах, шизофрении, реже при маниакально-депрессивном психозе.
Прочтя это, я подумал: «Нет, пожалуй, анемнез все-таки другой… И „внешняя проекция“ тут была явная, и „двигательное возбуждение“ ярко выражено, и инфекций и интоксикаций, вызывающих психоз, я что-то не припомню.
Ну-ка, еще кого-нибудь послушаем. Ага, вот, кажется, впечатление „живого практикующего врача“»:
«Такие больные либо полностью отрешены от окружающей их обстановки и ощущают себя участниками фантастических событий, разыгрывающихся в их воображении (грезоподобный онейроид), либо, сохраняя весьма фрагментарное отражение реального мира, они охвачены обильно всплывающими в их сознании яркими чувственными фантастическими представлениями (фантастически-иллюзорный онейроид). Нередко эти больные представляют себя историческими личностями, государственными деятелями, космонавтами, героями фильмов, книг и спектаклей, видят себя на других материках, планетах, летают в космосе, живут в других исторических эпохах, участвуют в атомных войнах, присутствуют при гибели вселенной и т. д. Они проживают целую жизнь, участвуя в цепи самых разнообразных событий, может быть даже где-то работая, кого-то защищая и любя, за что-то борясь… А в реальности это выглядит так: растерянный человек недоуменно озирается по сторонам, его взгляд скользит с одного предмета на другой, не задерживаясь ни на одном из них (фантастически-иллюзорный онейроид) или он настолько загружен, что реальное окружающее даже не привлекает его внимания (грезоподобный онейроид). А рядом бегает нянечка, меняет ему белье, вкалывает пищу, убирает его испражнения…»
Нет, я решительно не ощущал себя космонавтом, да и нянечки с горшком моих испражнений не было. Но понятно, что с доктором, даже если он «добрый», лучше не встречаться: количество медиков у нас достаточно велико для того, чтобы – просто по закону больших чисел! – нашелся такой, который легко может констатировать у меня именно «онейроидный синдром». И тогда – неизбежное: «Завтра же дайте мочу на анализ, не пейте много чаю и ешьте без соли совершенно!»… Но я прав в главном – это медицинское определение только фиксирует факт, ничего не говоря о его сути!
И тут я вспомнил найденную сегодня утром в интернете статью Переслегина о реальности параллельных историй и тривиальная, в общем-то, мысль о том, что после того, как события сегодняшнего дня окончательно прояснятся и уйдут в мое прошлое, я стану, если и не действительно свободным – это неосуществимая абстракция – но, как точно заметил Владимир Иванович Ктолин, по настоящему самодостаточным человеком, оказалась каким-то успокоительным бальзамом, погасившим последние искры злобы.
Мне подумалось, что теперь я смогу не торопясь прочесть работы Переслегина и сам решить, что же такое эти «параллельные миры»? Но чем бы они ни оказались «на самом деле», они станут предметом вдумчивого анализа без опасения «проспать», без изнурительных «командировочных перерывов» и того терзающего рваного ритма, когда днем я боролся с конкурентами и собственной ленью за наполнение закромов «родной фирмы», а вечерами, порой засыпая от усталости, «ползал по Интернету» или царапал что-то своим неудобочитаемым почерком в рабочей тетради…
Купив на рынке картриджи (разумеется, «левые» – они втрое дешевле «настоящих») и две пачки бумаги, я вернулся домой уже почти к программе «Время».
Последнее, что я сделал, ещё находясь «во внешнем мире», до того, как за мной закрылась дверь моей квартиры, которая с завтрашнего дня могла стать и материальным воплощением моего микрокосма, ибо и жить, и работать теперь мне – я все ещё надеялся на это! – предстояло именно за этой дверью, было то, что я извлек пачку рекламных газет и каких-то листовок из почтового ящика…
Часть 2
Глава 12
О грустном начале вечера, таинственном документе из почтового ящика и анализе возможной причастности к его появлению некоторых действующих лиц, о фонетико-филологических соображениях, касающихся происхождения названия города Мошква, а также о приготовлении мною оригинального коктейля из чая и кофе.
Частная жизнь. Рваные мысли, страхи.
Ватное одеяло бесформенней, чем Европа.
С помощью мятой куртки и голубой рубахи
Что-то ещё отражается в зеркале гардероба.
Выпьем чаю, лицо, чтобы раздвинуть губы.
Воздух обложен комнатой, как оброком…
За дверью меня ждал радостный Бяшка. Радость его была чиста и бескорыстна – Наташа уже выгуляла его – а потому и прыжки, и виляние хвостом, и облизывание моих рук были просто выражением искреннего удовлетворения от того, что вернулся хозяин, что его гладят по мохнатой голове, и что все, наконец, дома.
Когда Наташа спросила меня, почему я сегодня так поздно и выразительно посмотрела на лежащие на кухонном столе так и не починенные мною очки, я сказал, что работал с бумагами, которые не успел сделать днем из-за того, что «полетел» жёсткий диск моего компьютера и его очень долго чинили.
Я решил, что правду скажу ей завтра – уж очень не хотелось снова ощутить ту волну злости, которая охватила меня в кабинете теперь уже бывшего шефа. Выплескивать же эти чувства на нее сейчас и обрекать на тяжелую бессонную ночь (а у нее в последнее время возникли проблемы со сном) было бы просто жестоко. Да и что я мог рассказать точно? А снова вспоминать всё то, что произошло, тоже не хотелось, да и не получилось бы…
Сославшись на то, что кое-что я так и недоделал, и нужно «ещё посидеть и поработать», я, наскоро поужинав, ушел в свою комнату. Наташа, конечно, поняла, что я чего-то «недоговариваю», что у меня какие-то неприятности, но допытываться не стала – это у нас не принято.
У себя в комнате, прежде чем сесть за компьютер, я просмотрел извлеченную из почтового ящика корреспонденцию. Все местные рекламные газеты я, даже не просматривая, отложил в сторону – это для мусорного ведра. Туда же попадут и предложения купить «дачный домик» (с сезонной скидкой) и «вставить пластиковые окна» (предъявителю этой листовки скидка 5 %).
Но вот один листок вызвал у меня и изумление, и досаду, и, одновременно! – жгучий интерес. Это был ксерокс официальной бумаги:
Министерство труда и социального развития
Российской Федерации
Департамент
Федеральной государственной службы
занятости населения по городу МосквеПРИКАЗ
25 февраля 2005 г. № 22 г. Москва.
О прекращении выплаты Материальной помощи
В связи с недостатком средств, выделенных на 2005 год из Федерального бюджета по статье «Выплата пенсий и пособий»
П Р И К А З Ы В А Ю:
1. Отменить выплату материальной помощи, назначенной безработным гражданам в соответствии с приказом Департамента ФГСЗН по городу
Москве от 21.01.2005 г. № 04 «Об утверждении временного Положения о порядке и условиях оказания материальной помощи безработным гражданам».
2. Ввести в действие настоящий приказ с 01.03.2005 г.
3. Директорам центров занятости административных округов довести требование настоящего приказа до специалистов отделов ЦЗН АО.
4. Контроль за исполнением настоящего приказа возложить на заместителя руководителя Департамента Мельникова С.А.Сначала я принял этот документ за чью-то глупую шутку – уж очень он подходил на роль щепотки соли, которую этот некто высыпал на мои сегодняшние раны. Мне как бы «разъясняли», какую социальную ступеньку я теперь займу даже при самом благополучном варианте развития событий, и что мне предстоит «претерпеть» в новом моем положении.
Но кто мог это сделать? Наших «мужиков» (и шутника Ильи Стефановича в первую очередь) не было в Мошкве, а у барышень не могло быть уверенности в исходе нашего объяснения за закрытыми дверями кабинета. Да и зачем бы им это делать?! И, к тому же, они к финальной сцене все уже разошлись по домам! Точно всё, кроме меня (а я, замечу в скобках, сам ничего точно не знал и не помнил – в голове по-прежнему была информационная каша), могли знать только трое: Давид Ильич, Елена Никоновна и Владимир Иванович!
Ни на Давида Ильича, ни на Елену Никоновну я ответственности за такой поступок возложить не мог! И, хотя я не знал, что сейчас испытывает Давид Ильич, каково ему этим вечером и физически, и психологически, как справляется с последствиями произошедшего его не слишком здоровый организм, какие беседы он ведет со своими «ангелами-хранителями» и «лукавыми соблазнителями» (а то, что сегодняшние события станут предметом таких бесед, было для меня несомненным), но поверить в то, что Давид Ильич из того пуда соли, который мы с ним вместе съели за эти годы, выделил такую ее щепотку и с таким садизмом «насолил» мне ею, я не мог бы даже в героиновом бреду!
Да и элементарных навыков работы с компьютером, необходимых для физического изготовления лично, без чьей-то технической помощи, такой бумаги у него просто не было! А что б в такое дело вовлекать постороннего, даже, скажем, Самвела (никто кроме него не мог и изготовить документ и положить его в мой почтовый ящик) – это было за пределами моего понимания!
А уж о Елене Никоновне и говорить нечего – она этого сделать не могла, потому что… НУ НЕ МОГЛА!