С этими мыслями я лежал на своей роковой койке почти не в состоянии подняться. Сил не было. Бросало то в жар, то в холод. Мутило. Есть я не мог, хоть Мичлав и попытался заставить, но желудок выворачивало от одного только вида питательной смеси. Я мог только пить и то с трудом, потому что порой выворачивало даже от воды. То знобило, то становилось невыносимо душно. Шум бури за стеной и вид мокрого серого окна не давали уснуть. От рассвета прошло уже полдня. Мне бы так хотелось позвонить родителям! Будто они могли бы что-то сделать… Но против возникшей проблемы мы остались наедине с Мичлавом.
Он ушёл в навигационную – надо было отслеживать работу границы звеньев и пушек-маркеров. Если какое-нибудь звено выйдет из строя, он должен будет отправиться его заменить. Если маркер увидит кого-нибудь для своего «плевка», и на карте обозначится активированный маячок – он отправится туда устранять зверя…
Я очень-очень надеялся, что этого не произойдёт. Я даже надеялся, что шторм утихнет, и мы сможем поехать в больницу – хотя это уж было крайне глупой надеждой.
Периодически наставник навещал меня, отпускал шуточку и уходил обратно в дождь. Так лучше – мне страшно стыдно за то, что я так его подвожу… И ещё не хочется, чтобы он смотрел на мои мучения… И без этого за девятнадцать дней рейда он будто стал знать обо мне больше, чем знают даже родители.
Пытался слушать музыку – это немного отвлекало. Обезболивающее действовало, но не идеально. Вот бы написать Мирои и Гелло… Они там живут себе спокойно, занимаются обычными делами и даже предположить не могут, ЧТО со мной здесь происходит.
Боже, это не постижимо уму – естественная бесконтрольная детерминация…
Отчаяние прокралось к глазам, и из них скользнули тихие горячие слёзы.
По вибрации пола я понял, что Мичлав поднимается в модуль. И верно, дверь открылась, он вошёл, прикрываясь сверху курткой от костюма противодождевой защиты.
- Ну как ты тут? Есть что новое? – хмыкая, повесил мокрую куртку на дверь и прошествовал ко мне.
Едва ли не подпирая потолок, навис надо мной, уперев руки в пояс, во всей своей впечатляющей величине.
- А что вы подразумеваете под «новым», наставник? – слабо проговорил я, тем не менее отвечая усмешкой. – Ещё рановато для нового…
- Ничего, всё будет, - он занял своё место на табуретке и полез в аптечку. – Давай-ка проверим, как твои кишки себя чувствуют.
На палец мне вновь нацепился диагност. Вдруг, видя исцарапанные руки охотника, я вспомнил о его недавнем ранении. Но с места не было видно повреждённую сторону.
- Вы себе обработали рану?
- У, как ты мило волнуешься, - Мичлав опять хмыкнул и показал заклеенное прозрачной плёнкой предплечье. – Обработал-обработал. Мне лишние шрамы не нужны. В этом стеклянном мире нам нужна репутация железных людей, верно? Вот ты, парень, теперь обречён стать героем для общественности – с такой-то драмой. Так что уж придётся терпеть внимание твоей любимой прессы.
Это неприятно кольнуло. Да ладно, он же шутит…
- Я за вас спрячусь, как всегда происходит на вылазке, - попытался пошутить в ответ.
Только сейчас подумал, что на мне и ущерба особого нет, кроме пары царапин. А его руки искромсаны порядочно… Потому что он меня всегда заслоняет собой…
- Ну! – пожал он здоровым плечом. – Может, скоро я́ смогу за тебя прятаться. Кстати, об этом. Ты же, парень, теперь точно станешь парнем. При смене окружающей температуры в плюс это неизбежно.
Да, ведь для получения мужского пола на организм воздействуют повышенными температурами. А для получения женского – пониженными.
Настал мой черёд пожать плечом.
- Лишь бы всё нормально прошло. Можно и парнем стать… Но… лишь бы не таким, чтобы вы за мной прятаться могли.
Посмеявшись, Мичлав снял пищащий диагност.
- Ну вот, всё нормально. Справляешься, - подытожил он. – Всё и дальше пойдёт нормально, ясно тебе? Молодец.
Но к вечеру мне стало гораздо хуже. Я стал проваливаться в небытие. Опять видел странные сны. Я видел Ассоциацию. Видел Главу. Всё было неясным. Я что-то очень важное делал. А потом умер. И было так же больно, как сейчас…
Даже не просыпался, когда Мичлав приходил проверить моё состояние и вколоть по расписанию обезболивающее. Но каждый раз сквозь морок чувствовал его присутствие.
…Тело ломило, мышцы скручивало на все лады. Иногда боль усиливалась настолько, что я даже переставал чувствовать. Не только её, но и всё остальное… Забывался тяжело и неуловимо, время, кажется, перестало идти. Мне было так плохо…
…В очередной раз сознание вспыхнуло. В буквальном смысле – я почти что ослеп от яркой вспышки. Приподняв отёкшие веки, увидел Мичлава. Он сидел рядом, и это солнце из крохотного окошка сверкнуло на его часах.
- Здравствуй, мелкий, - протянул он. – Совсем тебе хреново, да?
- Здравствуйте… - кажется, попытка подать голос прошла вхолостую.
- Ничего, крепись, уже вторые сутки почти прошли.
- Там… солнце…
- Мы в глазу бури, не обольщайся. На всём острове по-прежнему штормит. Давай-ка, я тебе помогу, пока опять не налетело. А то выглядишь ты жутковато.
Он наклонился ко мне, и лица коснулась холодная мокрая губка. Судя по запаху, смоченная в гигиеническом растворе. Я закрыл глаза, стараясь не слушать этих болезненных ощущений. Наставник протёр мне лицо, шею и руки, затем он стал расстёгивать на мне рубашку, но я тут же схватился за неё, не желая, чтобы кто-то вдруг проник в мою тяжкую тайну.
- Это что ещё такое? Не дури давай!
Пришлось подчиниться. Начальник выполнял все действия с натренированной деловитостью врача. От ощущения чистоты стало легче. Влаговпитывающее бактерицидное бельё на постели приняло меня обратно в чистом, обеззараженном виде.
В порыве признательности я даже пожаловался на малотерпимые ощущения в ноге. Мичлав опытным движением размял сведённую судорогой мышцу – и боль утихла.
- Ну вот и отлично. А теперь ешь.
- Я не могу, в меня не лезет…
- Не пролезет, будем решать. Ешь – таз рядом.
За подмышки усадив меня, мужчина сунул в руки бутылку питательной смеси.
- Я лучше потом …
- Сейчас, и чтобы я видел.
Отколупнув трубочку, я с нехорошим предчувствием вдохнул в себя густую жидкость. Вопреки ожиданиям, организм никак не отреагировал. Глотать было больно, вкус казался странным. И желудок заполнился быстро.
- Не могу больше…
- Ладно, давай.
Качнуло – это Мичлав встал с койки. По инерции соскользнув в лежачее положение, я наконец смежил веки. Так лучше… Как-то гораздо лучше… Не хотелось смотреть что делает охотник, но настойчивое бумажное шуршание скребло ухо. Когда оно затихло, мою умытую руку вытянули из-под простыни, перевязали жгутом и обеззаразили. Промассировав голубую вену на сгибе, охотник вколол в неё иглу. Но уколом всё не закончилось. Пришлось открыть глаза – пластырем наставник закреплял на руке катетер.
- Не пугайся, парень. Пришлось открыть основную аптечку и позаимствовать оттуда питательный препарат. Ты у меня ни грамма не потеряешь.
Оказывается, надо мной уже нависла раскладная стойка для капельницы. На ней покачивался пухлый пакет. Голубоватая жидкость из него побежала по тонкому проводку, а потом его подсоединили ко мне…
- Выносливый ты, - заметил Мичлав, решив поощрить моё терпеливое поведение. – Двое суток прошло, а тебя особо не слышно. Я как будто здесь вообще один. Парень из тебя выйдет толковый. Когда всё закончится, мы отметим это дело с размахом! Ясно?
- А?.. – тихо шепнул я, не врубаясь.
- По-взрослому, понимаешь меня?
- О, Боже… - меня опять замутило.
- Хах! Потом заговоришь по-иному! Так… Опять поднимается ветер. Придётся тебе поскучать.
Золотистое пятно света на небритой мичлавской щеке действительно исчезло. Бок модуля напрягся под внезапным порывом ветра. И я опять почувствовал себя виноватым за неприятность, которую теперь доставлял.
- Там всё нормально?.. – спросил тихо.
- Смотря с чем сравнить, - без особого пессимизма усмехнулся охотник. – Без тебя, по старинке, придётся побегать самому. Но мне-то не привыкать.
Усмехнувшись, он ободряюще треснул меня по колену и поднялся с намерением вернуться к работе.
- Всё! Приятного аппетита! А я пошёл.
- Спасибо вам!.. – протянул я искренне ему вслед. – И извините меня…
Мичлав с удивлением обернулся из-за плеча.
- Что за бред, не за что тебе извиняться, поверь мне.
В стену забарабанили крупные капли, и он вышел уже под тяжкий ливень.
Глава 34
Как странно… То, что отвечает за рождение, по сути, постоянно пытается нас и убить…
Каждый час приносил только больше боли. Лекарства либо не действовали, либо без них всё было бы совершенно невыносимо. Я уже перестал интересоваться, что именно мне колет Мичлав, каково содержимое капельниц. Я уже не понимал, что именно у меня болит. Ночь со вторых суток на третьи провёл в настоящем бреду. Какие-то странные видения посещали воспалённое сознание без конца. Я открывал глаза, смотрел на силуэт наставника в свете лампы, но не понимал, что происходит. Я что-то говорил, но себя не слышал.
Реальность, моё перепуганное «Я» скрывалось где-то в глубине этого тяжёлого хаоса, оно запуталось в безначальных грёзах и уже полагало себя умирающим.
Почти полностью третий день бури прошёл под лихорадкой. Мне мерещились толпы людей – толпы! И они все пришли на меня посмотреть. Все следили за тем, как я тут выживаю. Я очень просил их всех выгнать.
В моменты просветления чувствовал рядом наставника, чувствовал его неубиваемую энергетику. Кажется, иногда хватал его за горячее каменное запястье и умолял всех отсюда вышвырнуть…
Как странно… Буря продолжается и снаружи и внутри меня… Ведь стадия детерминации называется фазис Бури…
…Я открыл глаза. Модуль. Мышцы болят. Больно даже в стороны смотреть. Слева – тёмное окошко, опять залито дождём, воет ветер. Справа – капельница. То и дело возникающая искорка показывает, как бежит вниз раствор. Перевожу взгляд ниже – Мичлав сидит на своей койке, вытянув длинные ноги, которые достигают аж моей половины помещения. Сложив голые руки на груди, он, кажется, спит.