– Правда? – обрадованно воскликнула я.
– Правда, правда, – добродушно улыбнулся он, а затем вдруг со смехом запустил в волосы пятерню. – Нет, все же до чего приятно, когда тобой вот так восхищаются! Даже непривычно как-то…
– Не тобой, а твоими картинами, – невозмутимо сообщила я и отсалютовала ему чашкой. – Сам ты, мягко скажем, человек нелегкий.
– Уж какой есть, – немного раздраженно фыркнул Лео и направился к двери. Там он остановился и посмотрел на меня через плечо. – Ах да… По поводу мытья посуды и еды. Я согласен, если ты меня остальной уборкой нагружать не будешь.
Сначала я не поверила своим ушам. Затем задумалась, не стоит ли надавить. Хотя нет, не думаю, что Леонард согласен на бо́льшие уступки. Так что быстро соглашаюсь, пока не передумал! И то громадная победа! А там… посмотрим. Вода камень точит.
– Ладно, меня устраивает, – хмыкнула я. – Завтра, значит, жду тебя на завтрак. Так что не сильно засиживайся.
– Да, женушка, – фыркнул Лео и качнул головой. – В роль слишком не вживайся, куколка.
Я гордо оставила реплику без внимания.
Когда Леонард ушел, я решила, что остатки тортика не должны пропасть, потому притащила из своей комнаты книжку и устроилась с ней на кухне. Да так углубилась в чтение, что звук дверного звонка заставил меня подпрыгнуть и вскрикнуть от неожиданности.
Хм, кого это еще принесло на ночь глядя? Впрочем, не мое дело. Уж точно не ко мне пришли. Я пожала плечами и вернулась к книжке и тортику.
Но визитер не унимался. Звонок настойчиво тренькнул еще раз, а через несколько минут – еще раз.
Вот же неугомонный, кто бы там ни был! Ну не открывают, чего ломиться? Я недовольно фыркнула и, отложив книгу, решила глянуть, кто же там такой настырный.
Уж не знаю почему, но глазка во входной двери у Лео не было. Так что пришлось мне открывать дверь и… прочувствовать все эмоции художника, когда я свалилась на него, словно снег на голову. Передо мной стоял тот, кого я видеть не хотела, – Энди. С огромным букетом розовых роз.
– Привет, – виновато улыбнулся он. – Я…
– Пока, – грубо оборвала я его и захлопнула дверь.
А после стиснула зубы и мысленно выругалась.
– Шаира! – Энди постучал. – Я понимаю, ты злишься, но дай хоть извиниться!
– Не стоит, – отозвалась я. – Зла на тебя я не держу, но и видеть не хочу. Давай ты просто забудешь, что я есть в этом городе.
И, не слушая, что он там еще говорит, быстро сбежала наверх, в свою комнату. И, бросившись на кровать, лицом в подушку, закрыла уши руками. Звуки стуков и дверного звонка все равно прорывались, но недолго.
Я понимала, что веду себя как распоследняя идиотка, но ничего с собой поделать не могла.
Не люблю актеров. Терпеть не могу! Наслаждаюсь спектаклями, постановками, искренне восхищаюсь талантом, но… На пушечный выстрел не подойду. Всегда остается ощущение, что в жизни они точно так же играют и каждая их эмоция – ненастоящая. Продумана и выверена. Причем это семейное – мой старший брат Рихтер такого же мнения. Или это я такого же, как он? Не важно.
В общем, пусть Энди меня заочно простит, но общаться с ним я не собираюсь.
Но ощущение, что я поступаю нехорошо, осталось. Так что настроение было безвозвратно испорчено, и даже сон этого не исправил.
– Ух ты, какая хмурая мордашка! – поприветствовал меня утром Лео, войдя в кухню.
– И тебе здравствуй, – буркнула я, не отрывая взгляда от своей тарелки. – Ты вовремя вернулся. Десять минут назад завтрак доставили.
– Завтрак– это хорошо-о-о, – мечтательно протянул он. – Но сначала в душ бы…
– Остынет, – коротко сказала я.
– Уговорила, – хохотнул художник, плюхаясь напротив меня на табурет.
Кажется, хоть у кого-то в этом доме настроение не обретается ниже плинтуса.
Я искоса глянула, с каким аппетитом Леонард расправляется со своей порцией запеченного мяса с овощным гарниром, и со вздохом взяла вилку. Есть особо не хотелось, но надо!
Я успела отправить в рот несколько кусочков до того, как Лео вдруг замер, а затем внимательно на меня посмотрел:
– Куколка, за что ты Энди так отшила?
Аппетит сразу же пропал, так что я отложила вилку и вскинула глаза на художника:
– Нажаловался.
– Сказал, ты ему даже слова молвить не дала.
– Нам не о чем говорить, – безразлично пожала плечами.
Лео поджал губы и сложил руки на груди:
– Где логика, куколка? В том, что случилось, виноват только я. Моя идея, целиком и полностью, Энди лишь играл роль. Но меня ты простила, а его – нет. Вот скажи мне, – он подался вперед и опасно сощурился, – тебя так зацепило его фальшивое признание или просто мне поблажки, так как ты с меня хочешь контракт на три желания поиметь?
Я со свистом выдохнула. Начина-а-ается! Только вроде все выяснили, он ту же песню заводит!
– Ни первое, ни второе, – процедила я, сдерживаясь, чтобы не начать орать. – Мне нечего ему прощать, как ты и сказал – это была твоя идея, а не его. Я просто не хочу с ним общаться, мне неприятно. Что в этом неясного?
– То, что до этого вы с ним премиленько ворковали, – отозвался Леонард.
Вот же… шайтан лохматый. И чего пристал, спрашивается?! И ведь видно: не отцепится, пока ответа не получит. Ладно, скажу правду, что еще остается?
– Он актер.
– И?
– А я их терпеть не могу.
– Почему? – Сосед удивленно вскинул брови.
– Потому что лгут и притворяются, – со вздохом пояснила я. – И никто тебе не даст гарантию, что с тобой актер показывает себя настоящего, а не играет очередную роль. Что, собственно, и подтвердила та ситуация в доме Энди.
Леонард вытаращился на меня, словно на Творца во плоти, а затем вдруг расхохотался.
– И чего смешного? – недовольно спросила я, неодобрительно наблюдая за внезапным весельем.
– Изумительный пример женской логики, просто блеск, – простонал он и показал мне большой палец. – Ты сделала мое утро, куколка!
– Не поняла, – растерялась я.
Лео вдруг резко встал, а затем уперся ладонями в стол и навис надо мной. Мне сразу же стало до того неуютно, что я попыталась забиться поглубже в диван.
Что с ним случилось?!
– Двойные стандарты, куколка, – почти нежно проворковал он. – То есть мне всех джиннов под одну гребенку равнять нельзя, хотя меня пытались облапошить больше двух десятков из них. А зато тебе вот предвзято судить о людях – запросто.
И пока я после такого меткого удара хватала ртом воздух и пыталась собрать мысли в кучу, художник развернулся и направился к двери. На пороге он посмотрел на меня через плечо и, едва заметно улыбнувшись, сказал:
– Посуду помою после душа. А насчет Энди… Он самый верный и честный из всех людей, которых я знаю. И уж точно не одной из тех, кто чуть не сломал ему жизнь, судить о его порядочности.
И, отсалютовав мне двумя сложенными вместе пальцами, удалился, весело насвистывая какую-то песенку.
А я с отчаянием осознала, что перемирие между нами еще очень шаткое. И что причины неприязни Леонарда к джиннам не только личные.
Я уронила голову на сложенные руки и едва слышно застонала.
Как же все сложно! Столько подводных камней, столько загадок… Что у Энди в прошлом случилось такого, что чуть не сломало ему жизнь? Да еще и связанное с джиннами. Лео мне точно не скажет… А у самого Энди спрашивать… теперь стыдно. Потому что художник, несомненно, прав – у моего отношения к актерам нет никакого реального основания. Ну, кроме событий на той вечеринке…
Как же все запутано…
Глава 7
Я опасалась, что Лео начнет дистанцироваться, да и вообще станет вести себя прохладно. Но нет, к обеду он вышел на кухню в прекрасном расположении духа, а после даже показал мне ту самую картину, что нарисовал на море. Я залипла на созерцании минут на пятнадцать, не в силах оторваться. И поймала себя на досадливой мысли, что купила бы и эту, да кто ж мне ее продаст? У-у-у, зараза лохматая! Дождусь выставки – скуплю половину работ и заделаюсь коллекционером!
Об Энди Леонард больше не упоминал, чего я, признаться, опасалась. Сам актер тоже не появлялся, и это почему-то вызывало во мне вину пополам с досадой. Стоило бы извиниться за поведение, но не идти же к нему! Особенно после всех событий… Так что я просто плюнула и решила – пусть все идет, как идет.
Зато, к моему удивлению, Лео не льстил, когда говорил, что я произвела впечатление на актерскую тусовку. Ко мне действительно повадились таскаться мальчишки с букетами! Художник только посмеивался, глядя на то, как я смущенно слушаю вдохновенные дифирамбы себе любимой. Но искренние комплименты моему буйному темпераменту все-таки грели женское самолюбие, хоть это и вообще нелогично. И нехило так поднимали настроение! Так что хоть я и отклонила все предложения прогуляться, но к исходу третьего дня ощущала себя воздушным шариком, наполненным веселящим газом. Сидела на крыше, болтала ногами и, счастливо щурясь на заходящее солнце, с удовольствием уплетала малиновое мороженое. Жизнь была хороша! Если бы еще Лео так вдохновенно не увиливал от любых разговоров о контракте, вообще было бы замечательно! Но увы, увы… Он готов был обсуждать со мной свои картины, мои истории детства, последние новости и любую философию. Но как только я заикалась о желаниях, у него сразу внезапно появлялось срочное дело, и этот шайтан с кистью моментально куда-то уматывал! Р-р-р, как же это меня бесило! А если учесть, что пересекались мы с ним в основном за едой, так как остальное время их милость гениальный художник пребывали в плену своего вдохновения, все это совсем удручало.
Творец всемогущий, я же не могу застрять здесь на годы!
Впрочем, я решила не портить себе настроение этой ерундой. Приближался День признания женской личности, в Ольмейре была запланирована куча мероприятий по этому поводу. И Лео пообещал мне прогулку и развлекательную программу. Я, конечно, не преминула поехидничать на тему, что второй такой вечеринки, как у Энди, он не переживет. Да-да, именно он! Впрочем, никого я этим не напугала, этот гад даже бровью не повел. Но заявил, что одних и тех же ошибок дважды не совершает. Очень хотелось спросить, не значит ли это, что мне стоит ждать новых гадостей, но я благоразумно прикусила язык.