А потому я опять с опозданием осознала, как все поменялось.
– Во-о-от, – довольно протянул рыжий джинн и, отпустив меня, просто положил руки мне на плечи. – Кажется, теперь до тебя дошло.
Сердитым он не выглядел, его глаза стали обычными, да и вообще казался до того расслабленным, что это никак не вязалось… со всем, что произошло.
– Когда в следующий раз возомнишь себя великой воительницей, способной уложить мужчину одной левой, вспомни сегодняшний день, – покровительственным тоном заявил Хайлар. – Целее будешь.
Когда до меня дошла суть происходящего… я взбеленилась. Весь страх словно рукой сняло.
– Ты-ы-ы! – задохнулась я от возмущения и отшатнулась, скидывая его руки. – Да как тебе в голову пришло?!
– Давно хотел сделать что-то подобное, но в Шейрихарте к тебе не подобраться, – невозмутимо пожал плечами он. – А тут так удачно сложилось…
Мне стало… мерзко. Мерзко и обидно. Хайлар явно был доволен собой. Более того, то, как он наслаждался моим унижением, характеризовало его отношение ко мне лучше всяких красивых слов.
– Ненавижу! – выдохнула я зло. – Как же я тебя ненавижу! Глаза бы мои тебя не видели!
И я, не желая больше ни секунды смотреть на его рожу, обогнула рыжего джинна и быстро зашагала прочь из переулка.
Творец всемогущий, сколько мне сегодня предстоит простоять под душем, чтобы смыть этот позор и всю эту липкую мерзость?!
– Я тут подумал, – Хайлар как ни в чем не бывало поравнялся со мной, – что мне стоит потребовать компенсацию за разбитую скулу.
– Заслужил, – процедила я, не сбавляя скорости. – Но лучше бы я тебе действительно нос сломала.
– И что бы мне такое взять? – пропустил он мои слова мимо ушей.
– Возьми себя за голову и ударься о ближайшую стенку, – рыкнула я и постаралась идти еще быстрее. – От меня ты ничего не дождешься.
– А что мне дожидаться, – усмехнулся Хайлар. – Сам возьму, что надо.
И в следующий момент дернул меня к себе и, крепко сжав, впился в губы требовательным поцелуем.
Я сегодня достаточное количество раз пребывала в ступоре, потому сейчас для разнообразия среагировала почти моментально. Слишком была зла и очень уж хотела хоть как-то отыграться за унижение и дикий страх, которые пережила.
С удовольствием цапнула мерзавца за нижнюю губу, прокусив насквозь.
Пока не опомнился, сжала кулон-накопитель на его груди, безжалостно забирая всю божественную энергию.
Затем с наслаждением и без сожаления врезала матерящемуся Хайлару коленом между ног.
Секунду позволила себе понаслаждаться видом согнувшегося пополам недруга, с губы которого на брусчатку капала кровь. Ну а после спокойно произнесла про себя формулу заклинания, которое в тот же миг перенесло меня на порог дома Леонарда.
Не колеблясь, я рванула ручку двери на себя и, вихрем промчавшись по дому, буквально взлетела на второй этаж. И едва не сбила с ног самого Лео, которого вроде как не должно было уже здесь быть.
– Шая, ты чего бегаешь, словно пчелой ужаленная? – удивленно спросил он, мягко придерживая меня за плечи.
А я… вдруг осознала, насколько устала. Как мне больно, горько, обидно. Как хочется просто выплакаться и услышать, что все будет хорошо.
Наверное, художник все же был не лучшим кандидатом на роль жилетки. Но в тот момент он показался мне самым надежным и сильным. Именно тем, кому я могу без раздумий довериться.
– Лео-о-о! – Я прижалась к нему и, обняв за талию, спрятала лицо на его груди. – Я такое пережила!
И от души, взахлеб разревелась.
– Тихо, тихо, ты чего? – обеспокоенно проговорил Леонард, осторожно придерживая меня. – Тебя кто-то обидел?
– Да-а-а! – плаксиво протянула я.
– С ума сойти… – выдохнул он. – Так, пошли на кухню, попьешь водички, успокоишься и расскажешь мне, кто в нашем сонном городке умудрился довести до слез аж целую джиннию.
И решительно отстранил меня. Вернее, попытался.
– Пожалуйста, постой так, – всхлипнула я, намертво сцепляя пальцы за его спиной.
Я с затаенной паникой ожидала, что меня сейчас оттолкнут. Строго напомнят о границах и все такое, а ведь мне до смерти было необходимо чувствовать себя слабой и защищенной. Как тогда, когда мне было пять лет и я свалилась с дерева прямо в малиновые кусты. Мой строгий отец добрый час просто качал меня, исцарапанную и грязную, на руках, и от этого казалось, что мир на моей стороне.
Над ухом раздался тяжелый вздох, а затем Лео вдруг одной рукой обнял меня. А потом легко погладил по голове.
Я не знаю, сколько мы так простояли. Время замерло, а мир затих. Я почти беззвучно рыдала, уткнувшись носом в рубаху Лео, слабо пахнущую цитрусами и хвоей. А сам художник продолжал молча гладить меня по голове и даже не пытался разрушить странный миг полного единения.
Наконец я почувствовала, что мне стало легче, а слезы не льются сами собой, застилая глаза. Шмыгнув носом, я сама шагнула назад и уставилась на легкие кеды Лео, боясь поднять взгляд.
– Прости, я тебе всю рубашку промочила.
– Ерунда, – спокойно отозвался он и, немного помолчав, тихо спросил: – Ты как?
– Жить буду, – скривилась я и решилась все-таки поднять голову. – Спасибо. Мне это было необходимо.
– Я знаю, – мягко улыбнулся мой потрясающий сосед.
Вот только глаза эта улыбка не затронула. Взгляд художника был цепким и… встревоженным.
– Идем, – решительно сказал он и ухватил меня за руку.
Пока я пыталась сообразить, что и к чему, Лео привел меня на кухню, усадил на диван, а потом, поставив передо мной стакан воды, уселся напротив.
– А теперь рассказывай, – сурово скомандовал он.
– Мм… – После того как я выплакалась, идея рассказать Леонарду о Хайларе такой привлекательной уже не выглядела. – Ну…
– Давай, давай, – поторопили меня. – Считай это компенсацией за испорченную рубашку.
Я посмотрела на влажные пятна на голубой ткани и, прикусив губу, опустила глаза. Хорошо еще, что косметика моя выдержала слезоразлив и не отпечаталась. Хотя, наверное, я сейчас еще та красотка…
– Ты вышла из дому, чтобы прогуляться и проветрить голову, – решил начать за меня Лео. – И в городе, я так понимаю, кого-то встретила. Кого?
– Хайлара, – с тяжелым вздохом сказала я, судорожно сжав пальцы на стакане.
– Хайлар – это у нас кто?
– Хайлар – это у нас мой начальник.
– Тот самый, что послал тебя ко мне с контрактом?
– Да…
– И тот самый, который твой недожених?
Я вздрогнула и кивнула:
– Да.
– И что этот урод сделал?
Я вскинула голову и с удивлением посмотрела на Лео. И судорожно сглотнула, моментально узнав это выражение лица. Именно такое я часто видела у братьев, когда рассказывала о своих обидчиках. И обычно после этого кому-то прилично прилетало. Видимо, именно поэтому я решилась и сказала:
– А можно начать не с этого?
– С чего посчитаешь нужным, – мимолетно улыбнулся он.
В этот момент меня и прорвало.
Я говорила долго. Часто сбивалась. Временами уходила в рассказе в такие дебри, что сама была в шоке. Выдула около пяти стаканов воды, так как жутко пересыхало горло. За окном даже успело стемнеть, а я все говорила. И Лео не перебивал меня, не торопил, не останавливал. А лишь слушал. Так внимательно, не отрывая глаз… что я просто физически не смогла бы остановиться.
Я рассказала ему все. Даже то, о чем не знали родители и братья. Все свои страхи и переживания. Как я впервые осознала, что сын друга моего отца смотрит на меня как-то странно. Как впервые услышала о его планах на меня. Как впервые ударила его за то, что он меня высмеял перед товарищами. И как плакала от обиды в своей комнате, когда меня за это наказали. Все-все, за что я тогда так ненавидела заносчивого джинна. О своих братьях, которые без колебаний встали на мою сторону и убедили отца, что я не наговариваю на потенциального жениха. О страшном скандале, когда я впервые услышала, как папа повышает голос. Об угрозе отказать младшему Рэкхарту от дома, если он и дальше будет позволять себе подобное поведение. Мне тогда было шестнадцать лет… Хайлар затаил злобу, а его издевки стали тоньше и неуловимее. Зачастую они были понятны лишь нам двоим, и это не давало мне права пожаловаться на него отцу. Зато я от души жаловалась братьям. До того дня, как мой близнец, взбеленившись, не напал на Хайлара. Я, с ужасом наблюдая за двумя сцепившимися ифритами, молилась, чтобы мой недруг не убил еще неопытного и совсем юного Шейрана. И поклялась себе, что никогда больше не скажу братьям ничего такого, что спровоцировало бы подобное. Это было два года назад…
Не знаю, что значил тот бой для самого Хайлара, но его отношение тоже изменилось. Он так и остался высокомерным гадом, поучающим меня при любом удобном случае, но перестал с удовольствием топтаться по моим слабостям, только бы унизить посильнее. На фоне этого моя ненависть сменилась презрительным безразличием. Можно сказать, что наше противостояние остановилось на вооруженном нейтралитете.
Да, я повзрослела, научилась давать отпор – как физически, так и на словах. Но все обидные вещи, которые когда-либо говорил Хайлар, все равно хранились в памяти. Иногда, когда я чувствовала себя крайне уязвимой, они всплывали, заставляя ощущать собственную… ущербность.
Все это я без утайки поведала Леонарду. Запнулась лишь один раз, когда описывала мой договор с рыжим джинном. Вдруг поняла, что если скажу правду о цене, которую заплачу за провал, художник может счесть это давлением на себя. А, памятуя об инциденте в доме Эндрю, гарантировать, что после этого его не переклинит, невозможно. Потому я честно сказала, что провал контракта закроет для меня дорогу к моей мечте, и соврала… Да, соврала. Что вынуждена буду позволить Хайлару всерьез ухаживать за мной, чтобы все-таки склонить меня к браку.
Закончила я свою исповедь сегодняшним днем. И лишь когда я все детально рассказала, мне стало легче. Словно камень с души свалился.
Я вдохнула полной грудью и слабо улыбнулась: