Разумеется, когда вырасту, я смогу поступить на службу и зарабатывать. Правда, моя семья подобное не одобряет. Ну и пусть! Плевать мне на неодобрение. Однако большинство профессий, доступных женщинам, – а известны мне очень немногие, – весьма плохо оплачивались. Опять же, если я окажусь прикована, образно говоря, к швейной машинке или доске с мелом, как мисс Гюнтерсон, у меня не выйдет отправиться посмотреть на пирамиды.
Кому-то выпало родиться в богатой семье, как Терезе Трезелтон. Другим, таким как я, хватает на пропитание, и все же этого мало, чтобы обрести истинную свободу. Я бросила взгляд на окна Миссионерской ремесленной школы и приюта для мальчиков и подумала, что кому-то вообще не досталось ничего.
Полагаю, мне следовало быть признательней, вот только я хотела от жизни гораздо большего. Богатого дядюшки у меня нет, зато есть чудо: джинн, исполняющий желания, и у меня еще осталось одно. Так почему не пожелать безмерного богатства и не освободиться навсегда от чужих правил и требований?
Я не видела в этом плане ни малейшего изъяна и все же решила не торопиться. Два опрометчивых желания надежд не оправдали.
Начало происходить кое-что загадочное. Когда мне доводилось встретить Терезу Трезелтон – в столовой, в проходе классной комнаты или даже в вестибюле, она все время со мной сталкивалась, причем сильно. В первый раз я решила, это случайность. Во второй – списала на ее неуклюжесть. В третий подумала, что она просто злючка.
Но похоже, до меня слишком долго доходит. На четвертый я все поняла. Тереза пыталась выяснить, ношу ли я в кармане жестянку.
Вскоре мои подозрения подтвердились… Я шла к себе в спальню и уже завернула за лестницу, когда увидела Терезу, которая крадучись выходила из моей комнаты. Паршивка беззвучно затворила за собой дверь и украдкой посмотрела по сторонам. Сердце в груди так и замерло…
Тут Тереза увидела меня и стиснула зубы.
– Что-то потеряла, Тереза?
– Не знаю, куда ты его спрятала, но я его найду, – прошипела она. – Это война!
От облегчения я рассмеялась. Выходит, Трезелтон ничего не обнаружила, но мой смех лишь еще больше ее разозлил. Надо бы придумать тайник получше!
– Считаешь, это смешно, – фыркнула она, – бить меня по лицу, лишать кос… Ты за все заплатишь! Мы заберем джинна, вот увидишь. Противные девчонки вроде тебя его не заслуживают.
Она развернулась и бросилась к себе в комнату.
– А ты думаешь, что заслуживаешь всего! – крикнула я ей вслед. – Дражайшая Тереза Трезелтон должна владеть всем, чего ни пожелает.
– Полагаю, она заслуживает этого больше, чем такая негодница, как вы, – заявила мисс Саламанка, выскочившая в коридор, словно крот из норы.
Как-то вечером к нам в комнату по водостоку пробрался Томми, чтобы поболтать.
Алиса все еще болезненно воспринимала появление мальчика в нашей спальне, но визжать, по крайней мере, перестала. Мало-помалу я склоняла ее к преступной стезе.
Томми показал нам тонкий кожаный ремешок, который приспособил, чтобы привязывать на ногу совенку.
– С его помощью, – объяснил он, – я смогу взять Морриса на прогулку. Может, даже в парк.
– Вам разрешается гулять где угодно? – удивилась Алиса. – Нам – нет.
– Ну не совсем, – ответил Том. – Но перед каникулами присматривают не так строго. Учителя будут праздновать допоздна, а на утро не назначено уроков. Отличный шанс прогуляться.
Мне тут же стало интересно, а как справляет Рождество Том?
– Как у вас в приюте проходит Рождество? – спросила я.
Том тут же замкнулся.
– Ничего особенного. У нас бывают гости – из церквей и вроде того. – Он покрутил в пальцах кожаный ремешок, затем посмотрел на нас, увидел, что мы так и не отвели взгляда, и пожал плечами. – Да все отлично. Мы не ждем никаких подарков.
Последнее слово он выговорил сквозь зубы, презрительно, но я-то знала! Перефразируя Шекспира – «видите, мисс Стретфорд, я вас слушала! – сиротка этот уж слишком яро уверяет»[5]. Приютские мальчишки откажутся от подарков, только распрощавшись с жизнью.
– Я напишу тебе на каникулах, Том, – пообещала я.
Больше я ничего не могла для него сделать. Возможно, получится послать немного печенья.
– Не надо, – отмахнулся он, не поднимая глаз. – Воспитатели что-нибудь заподозрят. Писем никому из нас не пишут. Они вскроют конверт, а я… В общем, лучше не надо.
Если в приюте узнают, что Том дружит с девочкой, у него будут неприятности.
– Итак, скоро мы отправляемся в очередное приключение? – спросил он.
Алиса, которой будто бы полегчало, позеленела сильнее прежнего.
– Не сегодня, – сказала я. – Мне нужно как следует решить, что загадать в последний раз.
У Тома от предвкушения заблестели глаза. Он все еще думал, будто станет следующим.
– Алиса, скажи-ка, – начал он, – а что пожелаешь ты, когда дойдет твой черед?
– Мой черед? – недоуменно заморгала Алиса.
– А разве Мэйв тебе не сказала? – удивился Том. – Все мы будем владеть джинном по очереди.
Запахло жареным. Алиса бросила на меня крайне любопытный взгляд. Но моя милая подруга не подвела: она промолчала. Как я уже сказала, искусство изворотливости Алиса совершенствовала каждый день.
– Мое желание наверняка неисполнимо, – ответила она. – Я бы хотела уйти из школы и поселиться дома, с родными…
– Конечно, исполнимо, – возразила я.
– Это я загадала бы в первую очередь, – кивнула Алиса. – А потом попросила бы вот что: взять чистую высокую «до» и не дать петуха.
– Чего высокую? – озадаченно переспросил Том.
– Музыкальная галиматья, – объяснила я. Хоть какая-то польза от вклада мисс Солсбери в мое образование. – Алиса хочет петь так, чтоб стекла трещали.
– Вовсе нет! – запротестовала та.
– Валяй дальше, пока все твои желания вроде бы исполнимы.
Подруга вздохнула.
– Но третье, скорее всего, нет. – Она явно опечалилась. – Я бы всегда хотела жить с дедушкой и бабушкой, и чтобы ничего не менялось.
Мы с Томом переглянулись. Нам стало неловко.
– То есть ты не хочешь взрослеть? – уточнила я.
– Нет, пусть я повзрослею, а вот они чтобы не старились.
Это не была высокая «до», и все же на этих словах Алиса дала петуха.
– Ты боишься, что они умрут, – ласково сказала я.
– А разве у тебя нет родителей? – спросил Том.
Алиса печально улыбнулась.
– Нет. Я тоже сирота. Но у меня самые лучшие на свете бабушка и дедушка. Я так по ним скучаю! И когда я думаю, что стану старше…
– У тебя будет все, Алиса, – возразила я. – Дома, экипажи, деньги – все, чего ни пожелаешь.
Она посмотрела на меня как на полоумную.
– И не с кем все это разделить.
О…
– У тебя есть друзья. Я буду рядом.
– И я тоже, – решительно заверил Том, а потом отвел взгляд, – если ты не возражаешь.
– Конечно, не возражаю, – согласилась она, и мне захотелось кинуться к ней на шею. – Но ты же видишь, как обстоят дела с Терезой Трезелтон и такими, как она. Дружбы с богатыми обычно ищут не самые приятные люди.
– Я и не знал, что ты богата, – удивился Томми. – Ты… вроде не такая.
– Потому что это наша Алиса! – Я повернулась к соседке. – Ты боишься, что тебе некому будет довериться, – сказала я ей. Это стало для меня откровением. Я и понятия не имела и даже никогда не задумывалась о таком! – Не волнуйся, милая. Я со своей крикетной битой буду рядом и дам всем лицемерам по хорошей затрещине!
Алиса усмехнулась.
Из коридора донеслись шаги. Мы замерли, Алиса задула свечу. Наконец, когда показалось, что опасность миновала, Томми выбрался в окно и соскользнул вниз по водостоку.
– Мэйв, – шепнула она, когда Том ушел, – почему он решил, будто я тоже смогу загадать желание?
Я замерла.
– Том думает, что получит джинна, когда у тебя закончатся желания?
Я поерзала в постели.
– Полагаю, да…
– Ты полагаешь… – эхом отозвалась она. – А на самом деле?
Да чтоб меня!
Вцепилась, будто сыщик из романа!
– Ничего не выйдет, так это не работает.
– И ты ему не объяснила, – сказала Алиса, – а позволила думать, что он следующий.
– Зато Томми не станет красть жестянку, – запротестовала я.
– Но Мэйв… Томми считает тебя своим другом. А ты его?
Я промолчала.
– Ты же не стала бы врать другу, правда? Мэйв?..
Алиса вонзила мне нож в сердце. Нет, прямо в совесть.
– Я никогда не говорила тебе и словечка неправды, Алиса.
Именно так скользко и изворотливо выразился бы Мермер…
– Это не то же самое, – помолчав, отозвалась Алиса и наконец заснула.
Глава 19
Дни шли один за другим. О том, как Алиса во мне разочаровалась, больше не вспоминали. С Томми мы не виделись, и я выбросила угрызения совести из головы. Я неустанно думала о Желании Номер Три, но никак не выходило подобрать точную идеальную формулировку.
Я забыла об угрозах мистера Трезелтона и вероломстве Терезы, хотя как раз об этом не стоило забывать. Вскоре я отвлеклась, целиком отдавшись мечтам о рождественских каникулах. На занятиях рукоделием мы перешли от вышивки к вязанию. Все девочки принялись мастерить шарфы и рукавицы для несчастных сироток из Миссионерской ремесленной школы и приюта для мальчиков. Смешно было думать о Томми как о несчастном сиротке, хотя, конечно, я догадывалась, что у него не имелось ни шиллинга.
Столь ужасного шарфа, как связала я, не вышло ни у одной девочки из пансиона мисс Саламанки. А что до варежек, то мисс Бикл, которая учила нас рукоделию, и вовсе махнула на меня рукой. Поэтому варежки мне связала Алиса.
Когда наступил день традиционного вручения подарков сиротам, загар подруги потускнел, оставив на коже лишь золотистое сияние.
Осеннее очарование угасло, наступила холодная зима. Идеальная погода для ожидания Рождества, ягод остролиста, свечей за морозными стеклами окон и празднования.