Царь-чародей… Если хорошенько поразмыслить, пусть лучше держится подальше, мистер Трезелтон по сравнению с ним нежен точно пух.
Мое молчание было истолковано как поражение.
– Итак, мисс Меррит… Теперь вы наконец принесете джинна и мы забудем об этом неприятном деле?
Я глубоко вздохнула, пытаясь подыскать нужные слова. Хотелось, чтоб прозвучало убедительно и по-взрослому.
– Пока я не могу его принести, – объяснила я. – Для пущей… сохранности я спрятала джинна там, куда не так-то просто добраться.
Можно сказать, почти не соврала.
Мистер Трезелтон прищурился.
– Вы пытаетесь меня обмануть? Ложь я всегда распознаю!
Я взмолилась, чтобы это оказался просто блеф.
– Неужели вы считаете меня дурочкой, которая станет хранить ценности прямо под рукой, где их может украсть кто угодно?
Именно такой дурочкой я и была, но мистер Трезелтон-то этого не знал!
– Что ж, хорошо, – сказал он. – Я вернусь сюда завтра утром под предлогом обсудить важные дела с директрисой. Буду в восемь, еще до начала занятий.
Я кивнула, и магнат продолжил:
– Я ожидаю, что вы явитесь в кабинет директрисы и принесете для меня сверток. Скажете, что это… – он задумчиво постучал пальцем по губам, – книга, которую вы одалживали у Терезы, а потом я попросил ее вернуть.
– Рассказ на дурака, – заявила я. – Вы и впрямь решили, что Старуха Салли в это поверит?
Мистер Трезелтон ошеломленно воззрился на меня.
– Старуха Салли?! – скривился он, будто съел что-то горькое. – Если честно, мне плевать, что подумает «Старуха Салли». Принесите сверток. А если не принесете и мне придется возвращаться без джинна, я велю кучеру ехать прямо в Банк и трастовый фонд Михаила Архангела и предоставлю мистеру Пинагри доказательства черных делишек вашего отца. Не пробьет и десяти часов утра, как его вышвырнут.
Мы обменялись возмущенными взглядами. Мистер Трезелтон яростно сжал трость, и на миг я даже подумала, что он собирается меня ударить.
– Надеюсь, мы с вами друг друга поняли? – спросил магнат.
Я взялась за дверную ручку.
– Теряюсь в догадках, что именно поняли вы, мистер Трезелтон, но я поняла вас настолько хорошо, насколько мне нужно.
И не успел он с яростью на меня наброситься, как я открыла дверь и была такова.
Глава 28
На занятиях в тот день от меня толку не было. На уроке французского мисс Гюнтерсон стукнула меня линейкой по рукам за то, что не слушала, как она говорила о сослагательном наклонении глагола se souvenir, «помнить». Будто я в принципе способна удержать подобные вещи в голове! Или мне на них не плевать.
Думать я могла лишь об одном: если мою жестянку с джинном украла не Тереза Трезелтон и не одна из ее подпевал, то кто?
Если бы укравший открыл банку и обнаружил Мермера, жизнь нового хозяина уже совершенно переменилась бы. Как и он сам. Уж я-то знала! Отныне я не та девочка, какой была до того, как нашла в мусоре жестянку с джинном. Я пережила потрясение. Я изменилась. Стала другой. Неужели Мермер прав?
Ну и ладно.
Если моего джинна украла не девчонка из круга Терезы, он мог находиться у кого угодно. Воровка была бы взвинчена. Строила бы тайные планы. Витала бы в облаках. И была бы… себе на уме.
Прямо как я.
Весь урок французского, а потом и математики я пристально изучала девочек. Все казались мне одинаковыми. Ни одна не смахивала на ту, что хранит страшную тайну. Все выглядели обычными ученицами, возмущенными возвращением к учебе после зимних каникул.
Прямо как я.
Во время чая я зорко следила за столом преподавателей. Мисс Пламли уделила особое внимание тому, чтобы их сконы были смазаны топленым маслом и медом. А она умна! Привлечь на свою сторону учителей – мудрый шаг.
А вдруг я все неправильно поняла? Что, если банку с джинном похитила не ученица, а учительница? Возможно, кто-то из них подслушал наш разговор с Алисой…
Но разве учительница, которой попал в руки джинн, осталась бы на грошовом жалованье в школе мисс Саламанки? Если бы я была достаточно взрослой, чтобы принимать решения (а не следовать указаниям родителей), и согласилась на эту работу, а потом вдруг нашла банку сардин с джинном внутри, мигом бы уволилась.
А если… О боже!
А вдруг тот, кто нашел банку, еще не обнаружил Мермера? Что, если консервы пока не вскрывали? Просто убрали куда-нибудь в кладовку, где хранятся запасы продуктов, и банка так и лежит на полке?
Я с трудом усидела на месте.
Только представьте. Представьте! Неужели она так близко, почти у меня в руках?
Наскоро расправившись с тостами и чаем, я помчалась на кухню, но путь в кладовую заслоняли две помощницы кухарки: они помешивали варево в кастрюлях и поливали жиром баранину, которую запекали в духовке. Ничего не оставалось, кроме как предпринять еще одну попытку позже.
Я не знала, как дотерпеть до вечера. Единственным утешением послужил вкусный ужин.
Баранина оказалась сочной и ни капельки не подгоревшей. Готовила мисс Пламли куда лучше прежней кухарки.
После ужина, отобрав у Алисы роман, я шепотом рассказала ей о разговоре с мистером Трезелтоном. От удивления глаза у подруги стали круглыми, как два колодца.
– Но если джинн не у него… – прошептала она. – Мэйв, что все это значит?
Я взяла ее руки в свои.
– Думаю, это значит, что кто-то украл у нас банку с джинном, и она все еще у вора. Мне даже кажется, он ее и открыть-то не успел. Думаю, если бы открыл – мы бы знали.
Алиса обескураженно покачала головой.
– Но зачем ее красть, если не знаешь, что это такое, или не собираешься есть сардины? Какие еще причины воровать банку сардин?
– Злая шутка? Или вор решил, что консервы – собственность кухарки. Когда погасят свет на ночь, я собираюсь обыскать кладовую.
– Мэйв, нельзя этого делать! – запротестовала Алиса. – Ты и так слишком часто влипаешь в неприятности. Если мисс Саламанка застукает тебя на кухне, особенно после всех твоих выходок, выгонит тебя из школы.
– Но я должна это сделать, Алиса! Если не найду банку с джинном, отца завтра уволят. Вся его жизнь будет разрушена. И тогда меня уж точно исключат. Так что плевать на все – вечером я отправляюсь на рыбалку за сардинами!
Застонав, Алиса откинулась на подушки.
– Эдак я скоро сама превращусь в воровку, – простонала она. – Что подумают мои бедные бабушка с дедушкой, когда меня посадят в Ньюкасл[10]!
Я засмеялась.
– Но как ты превратишься в воровку?
– Кто-то же должен пойти с тобой – убедиться, что ты выйдешь сухой из воды. По-моему, это называется «соучастие в преступлении». – Алиса наградила меня суровым взглядом. – Ты плохо на меня влияешь, Мэйв Меррит.
– Да, но согласись – со мной не бывает скучно.
Алиса только закатила глаза:
– Иногда, знаешь ли, неплохо и поскучать!
На цыпочках, в одних чулках мы спустились по черной лестнице на кухню, осторожно вставая на самый краешек ступенек, чтоб те не заскрипели.
Процедура была уже знакома. Хм, возможно, Алиса права…
Возможно, я толкаю ее на скользкую дорожку прямо к преступной жизни. Я так и видела наши физиономии в лондонских газетах: скандальные преступницы, которые грабят кладовые с запасами рыбных консервов.
– Ничего смешного тут нет, – прошептала Алиса. – Хватит хихикать!
Мы уже дошли до самого низа лестницы, когда вдруг приглушенные голоса и щелчок закрывающейся двери пригвоздили нас к месту. Алиса жестом показала – мол, давай, ради всего святого, вернемся! Но я осторожно пошла дальше, желая понять, кто говорит. Алиса вздохнула и последовала за мной.
– Ах, бедняжка, насквозь промокла! Садись здесь, у плиты, а я согрею чайник.
Голос принадлежал мисс Пламли.
Чиркнула спичка, зашумела газовая плита и зажглась конфорка.
– Сп-пасибо, мадам… – послышался другой женский голос. Его обладательница была очень молода и всхлипывала. Или даже плакала.
– Бери печенье, дорогуша, – велела мисс Пламли. – Ешь что пожелаешь.
Я надеялась, что гостье не захочется слишком многого. Нужно побыстрее покончить с этим импровизированным суаре.
Но плачущая принялась рыдать еще горше.
– Вы слишком добры, мадам. Вы же меня совсем не знаете!
– Ну будет, будет, – увещевала мисс Пламли. – Вот чайник согреется, я налью тебе чашку старого доброго чая. А пока расскажи-ка, кто ж это тебя так побил? Твой кавалер?
Я подкралась ближе к кухне. Становилось все любопытнее. Какой-то господин бьет девушку прямо на лондонских улицах? У моей школы? Попадись он мне на глаза, уж я б ему врезала!
– Нет! Никогда! – возмущенно воскликнула незнакомка. – Я приличная женщина, мадам. Нет у меня никаких кавалеров.
– Тише, – прошипела мисс Пламли, – девочек разбудишь.
– Это все она! – снова всхлипнула гостья.
– Кто?
– Моя хозяйка, – зашлась плачем девушка. – Моя злая, жестокая госпожа!
Мы с Алисой удивленно переглянулись.
«Думаешь, это?..» – одними губами спросила Алиса. Я не ответила. Голос плачущей казался знакомым, но я никак не могла ее вспомнить.
Мисс Пламли тоже была потрясена.
– Хозяйка ударила тебя по лицу? Так сильно, что синяк остался?
Алиса ахнула. Повернувшись, я прижала к губам палец: тише!
– Так все и было, – ответила девушка. Видимо, служанка.
Наша кухарка оказалась не из легковерных.
– Говоришь, хозяйка особняка – того дома, на ремонт которого не пожалели денег, так что теперь не зазорно пригласить саму королеву, – эта леди побила тебя, как… какая-то рвань из переулка?
Служанка шумно высморкалась.
– Не леди она! – злобно пробормотала девушка. – Разоделась знатной дамой, а манер никаких. Разговаривает как трактирщица и бранится как матрос. А глянешь, как за столом себя ведет, так уж сама есть не захочешь, точно вам говорю. А лентяйка-то какая! Таких еще поискать. Ленится даже дойти до туалетного столика за зеркалом, звонит в колокольчик, чтоб я ей его принесла!