Грубойл храпела, а я тянула. Клянусь, рама стала сдвигаться чуть дальше! Я была уверена – латунный замочек немного ослаб.
Ночной ветер донес до меня шепот Томми:
– Так не пойдет, Мэйв. Тут заперто. Нам не попасть внутрь.
– У меня получится! – прошептала я в ответ. – Ты там держись! Как только залезу в спальню, впущу тебя.
Рама качалась туда-сюда, Грубойл все храпела и храпела. Я возилась с окном, пока не удостоверилась, что на верном пути. Но тут Грубойл всхрапнула так, что едва сама себя не разбудила. Я в ужасе замерла, но носовые рулады, подобные взвизгам пилы, опять стали размеренными. Мало-помалу створки сдвигались. Латунный замочек не выдерживал давления. Пальцы начали терять чувствительность.
И наконец он поддался! Окно открылось, а я едва не опрокинулась назад и не разбилась насмерть, но удержалась. Я не дала распахнуться створкам, чтобы холодный ветер не разбудил миссис Грубойл, пока я обдумываю, как незаметнее проникнуть внутрь.
– Быстрее, Мэйв, – прошептал Томми, стуча зубами.
Часы в особняке начали отбивать полночь. Этим-то шумом я и воспользовалась, чтобы проскользнуть в дом. Толстый ковер заглушил шаги. Я закрыла створки почти до конца, а потом на цыпочках подошла к окну, где притаился Томми.
Сгорбившись и дрожа, он стоял на широком подоконнике. Я открыла замок и распахнула первую створку, Томми прижался к ней, и я начала распахивать вторую.
И тут он оступился и полетел вниз! Я бросилась к нему, пытаясь схватить. И поймала за шарф! Мой ужасный дырявый шарф.
Если Томми выживет, клянусь: отныне буду уделять урокам рукоделия больше внимания.
Он соскользнул ниже подоконника, но успел зацепиться, вдохнул поглубже, еще раз вскарабкался на пару футов по кирпичной стене, а я так сильно тянула его за шарф, что едва не задушила.
Когда Томми благополучно приземлился на ковер, я закрыла окно, и мы на цыпочках пошли к камину. Из кровати с балдахином, что стояла в углу, раздался храп миссис Грубойл. Томми от страха едва не подпрыгнул.
И тут мне пришло в голову: хоть Томми знал, что мы вломились в спальню женщины, он не догадывался, что здесь и впрямь спит дама.
На пару минут мы присели у очага, грея заледеневшие руки. Том с ужасом уставился на прозрачный полог балдахина, за которым виднелась накрытая одеялом большая темная фигура миссис Грубойл.
– Надо же, оказывается, женщины храпят так же, как мужчины, – прошептал он. Похоже, он испугался даже больше, чем в Персии, когда за ним гнались чудовища. – Наши воспитатели храпят как паровозы.
– Не все женщины так храпят! – Во мне проснулась необходимость отстоять свою половину спящего человечества.
Когда мы согрелись, Томми потянулся, точно сонный кот у камина, а потом указал на дверь, тускло освещенную огнем. Та была усыпана замками. Я кивнула, и он пошел изучать задачу. Я же отправилась на поиски ключей.
Нужно поразмыслить… Будь я жадной, скупой и злой старухой, которая нашла джинна, обыскав спальню ученицы, а потом поселилась по соседству со школой, прекрасно зная, что девочка вполне может попытаться за ним прийти… Где бы в таком случае я спрятала ключи, чтобы держать своего драгоценного джинна в целости и сохранности?
Я бы все время носила их при себе. На связке. Скорее всего – прямо на шее, на цепочке. А если бы фигура у меня была, как у миссис Грубойл, я бы прятала ключи в корсаже, и никто бы ничего не заметил.
Но спать с ними я бы не стала… По ночам совала бы туда, где никому и в голову не придет искать. В особенном месте – если бы кто-то попытался добраться до них, пока я сплю, то непременно меня бы разбудил.
Под матрасом? Под подушкой?
Я подкралась к кровати, раздумывая, сумею ли отодвинуть полог и просунуть руку под подушку, не потревожив спящую. Затем увидела небольшой прикроватный столик с выдвижным ящиком, и меня захлестнул прилив надежды. Крайне осторожно я потянула ящик.
Внутри на керамическом блюдце лежали вставные зубы – фу! – кусачки для ногтей, использованный платок, но ключей не было.
Ну хоть бы раз все прошло легко!
Я уставилась на силуэт спящей. В темноте мне никак не удавалось ничего разглядеть, но Том, поняв, что я оказалась в затруднительном положении, подбросил в камин хвороста, тот ярко вспыхнул, и стало светлее. С громким треском огонь разгорелся жарче, и миссис Грубойл во сне заворочалась.
Я замерла. Кухарка повернулась на бок лицом ко мне, и из выреза ночной рубашки выскользнула связка ключей.
Она висела на шелковом шнуре, повязанном на шее. Я достала из ящика щипчики. Моя тень ложилась на кровать, поэтому видно мне было плохо. На кровать опираться нельзя, чтобы не разбудить спящую. Предстояло освободить ключи незаметно и не порезав ее. Я и дышать не смела.
Ключи лежали на постели, прямо перед хозяйкой. Я чуть-чуть подтянула их к себе и зажала шелковый шнурок кусачками. Щелчок, и шнур перерезан. Победа! Но когда я потянула ключи, свободный конец шнура заскользил по шее кухарки и она забормотала во сне.
Я застыла.
Пришлось резать еще раз, только не ниже ключей, как я первоначально поступила, а над ними. «Баронесса» захрапела снова.
У меня дрожали пальцы. Шнур не поддавался, застревая в кусачках. Я нажимала ручки, и те скрипели. Уже хотелось все бросить, но после очередной попытки шнурок упал, разрезанный надвое.
Тихо, на цыпочках, я стала подкрадываться к чулану. Раздвинула веером всю связку – шесть штук – для Томми, а он указал на те ключи, которые, по его мнению, могли подойти к четырем из пяти замков. При каждом щелчке ключа мы замирали от ужаса. Но каждый щелчок приближал нас к моему рыбьему джинну.
Остался последний замок. Сердце грохотало, и дыхание участилось. Мы это сделали! Мы отыскали Мермера! Отыскали его, словно иголку в стоге сена размером с Лондон, совершили невозможное – нашли жизненно важную маленькую жестянку.
Повернулся ключ. Щелкнул замок. Открылась дверь…
И на нас грохочущей лавиной обрушились железные кастрюли и сковородки, тарелки и чашки, ложки и вилки. Лязг и бряцанье стояли такие, что разбудили бы мертвеца.
Конечно же, миссис Грубойл проснулась. Уселась на кровати, выкрикивая ругательства, нащупала коробку спичек – а также свои вставные зубы – и зажгла свечи. Схватила колокольчик и принялась яростно звонить.
– На помощь! Воры! – вопила она. – Грабители в моей спальне! Вызовите полицию!
Покончив с этим, она выпуталась из-под одеяла и подошла к нам с Томми. Мы застыли, будто парализованные. Кухарка поднесла свечу к моему лицу и тихо захихикала.
– Посмотрите, кто здесь. – От злорадства ее лицо стало смахивать на морду жабы, если бы жабы умели злорадствовать. – Маленькая мисс Тарарам! А с вами ваш непутевый дружок. Присаживайтесь, мисс Мэйв, я вас ждала.
Глава 31
Они, эти констебли, прибыли в рекордные сроки. Полагаю, если вы баронесса или богаты, как баронесса, полиция всегда явится на вызов, притом мигом.
Я надеялась, Алисе хватит здравомыслия убраться подальше и не торчать на холоде. Что касается нас, преступников, – меня и Томми усадили на мягкие кресла у камина.
«Баронесса Габриэль» не стала нас связывать и затыкать кляпами рот, хотя вполне могла это провернуть: через пару секунд после того, как она завопила, у дверей спальни оказались дворецкий, лакей и экономка.
Теперь они сгрудились вокруг нас, впившись грозными взглядами.
Однако прежде я все же увидела то, за чем пришла. В свете множества зажженных канделябров я разглядела желанную добычу. Внутри шкафа, словно редкий бриллиант на бархатной подушке, покоилась моя банка сардин. «Экзотические сардины султана», заграничный товар.
Не скажу, что я отличаюсь гениальностью, но тут меня озарило. Когда в дверях появились слуги, а Грубойл отвернулась отдать им распоряжения, я швырнула связку ключей в тлеющие угли камина и громко закашлялась, маскируя звук падения. Ключи сгинули в красном жаре, будто девы, брошенные на заклание в вулканическую лаву, дабы умилостивить разгневанное божество.
Дверь шкафа так и осталась открытой.
Я сделала последний ход.
– Томми, – прошептала я. – Мой карман. Сделай подмену.
Он не забормотал удивленно, не стал задавать глупых вопросов. Наш Томми – человек действия. Самое место ему было в экспедиции по джунглям, а не в Миссионерской ремесленной школе и приюте для мальчиков.
Я немного повернулась, чтобы остальные не видели, как он залез в боковой карман моей накидки. Томми выудил мое секретное оружие и спрятал в рукаве. Потом встал, настороженно глядя на взрослых, шагнул к груде посуды, наваленной перед шкафом, запнулся и чрезвычайно эффектно в нее повалился.
– Вернись на место, – махнула головой «баронесса Габриэль».
Томми выпутал долговязые конечности из нагромождения посуды.
– Слушаюсь, мэм. Простите, мэм.
Быстро, словно угорь, он уселся обратно и сунул что-то под подушку моего кресла.
– Окружите их! – рявкнула миссис Грубойл. – Ты, Джексон, и ты, Фредерикс. Наблюдайте за ними как ястребы, пусть и пальцем шевельнуть не смеют.
Слуги баронессы скорчили нам устрашающие гримасы, и мы принялись ждать служителей закона.
Вскоре явились два запыхавшихся полисмена. Из-за того, что их отдых в полицейском участке оказался прерван настоящим делом, вид у них был усталый и раздраженный.
Пожилой офицер невысокого роста смерил нас испытующим взглядом.
– Ваши взломщики – просто дети?
– Верно, офицер, – подтвердила баронесса Грубойл. – Вон та девчонка – опасная преступница.
Молодой констебль, высокий и с густыми усами, потер лоб.
– Как по мне – обычная школьница. – Он повернулся и ласково спросил: – Как вас зовут, мисс?
– Мэйв Меррит, – кротко ответила я. – Я воспитанница школы мисс Саламанки.
– Уж поверьте, констебль, – влезла Грубойл, – я ее знаю! Мерзавка, каких поискать.
Старший заинтересованно склонил голову.
– В отчете об этом особняке значится, что вы недавно переехали в Лондон, а до того проживали на континенте и совершали длительную поездку в Америку. Если точнее, вы лишь несколько дней как вернулись… Хм, ну надо же. Так когда вы успели познакомиться с этой девочкой?