– Тома, у этой женщины детей трое! Представляешь, тро-ое! – Ира широко раскрытыми глазами смотрела на подругу. В руке она сжимала насквозь мокрый носовой платок.
– Тамар, если бы ты только читала его письмо. Со мной он живет ради детей, но он сможет распутать этот клубок. Я – это, оказывается, клубок. Нет, но как я не замечала? Этому роману, оказывается, уже год. Тамар, я сойду с ума.
Тамара не знала, что говорить, как успокоить. Если Ира видела письма? Вот ведь ужас! А она сама еще переживает, что Николай у нее нервный. Ну и ладно, что нервный. Не недостаток.
– Буфетчица! Она работает у них буфетчицей! Тамар, это значит, что все наши мужики знают. Ой, стыд какой! Стыд, – Ира опять схватилась за голову.
– Все, пойдем домой, простудимся, – Тамара решительно взяла Иру за руку.
– Ой. Прости, прости, и ты из-за меня тут на морозе. Бежим, конечно. Давай такси поймаем, а то у тебя руки ледяные. Только, Тамар, к тебе поедем. Я домой не могу, с мыслями собраться нужно.
Всю дорогу в такси Ира молчала. Слезы высохли, она сосредоточенно думала.
Около Тамариного подъезда она стала прощаться.
– Ты же к нам хотела.
– Нет, пойду домой.
– И что делать будешь?
– А ты бы что сделала?
– Все бы вещи собрала – и в окно выкинула. Ты молодая, красивая, и что, что двое детей. Предательство прощать нельзя.
– Тамара, легко говорить.
– Да знаю я, что нелегко. Только с этим потом жить. С такими мыслями. Все время подозревать? Я бы не смогла.
Ира посмотрела сквозь Тамару.
– Пойду, посмотрю ему в глаза.
– Может, детей забрать?
– Не знаю, если что – приду к вам.
– Ирка, ты же знаешь. Ты на нас можешь всегда рассчитывать, и на меня, и на Колю. Ближе вас у нас в Москве никого нет. Это, может, я и сдуру сказала про окно. Ты меня не слушай, сама все решай. Ну, жизнь!
Ира повернулась и пошла к своему подъезду. Тяжело ступая, опустив голову. В руке – сумка с тетрадками и планами работы. И завтра ей к первому уроку. Выдержит ли?
Дома ждала еще одна неприятность. На диване пластом лежала Таисия. Рядом суетилась Наташа. Нет, этот день не закончится никогда!
– Бабушке плохо, – прошептала она.
Тамара, одновременно расстегивая заедающие пуговицы и скидывая боты, ринулась к Таисии. Та лежала, закрыв глаза, с повязанным поперек головы платком.
– Мам. Что, опять голова болит?
– Ой, Тамар, болит. Все болит. Ты глянь-ка, какое письмо сегодня пришло.
– Господи, с Сергеем Алексеевичем что?
– С им ничего не станется. Про него! Да ты читай, читай. Там про интересное! – Таисия приподнялась с дивана и передала письмо Тамаре.
– Мам, сейчас пальто повешу только. Наточка, милая моя, все хорошо, не бойся. У бабушки голова разболелась, ты же знаешь, так бывает. Ты не шуми сегодня.
– Мам, а я не шумлю, я бабушке компоту налила.
– Ты солнышко, вот молодец. Мама, я только переоденусь, а то юбка живот тянет. Сейчас, я скоро.
Тамара быстро достала из шкафа байковый халатик, сменила на него юбку и блузку, поставила на огонь чайник и наконец села рядом с Таисией.
Взяв свекровь за руку, Тамара начала читать:
«Уважаемая Таисия Яковлевна. Мы с вами незнакомые, хотя видались, так как живем на соседних улицах. Может, вы меня и вспомните, я работаю в продуктовом магазине, что на Яблочкова, в бакалее. Я еще черная такая, собою высокая, и фигура у меня от возраста не испортилась».
– Слыхала? – Таисия села на диван. – Фигуру свою мне решила описать. А мне про ее фигуру к чему? Нет, ты мне скажи. К чему?
– Мам. Ну, я не знаю. Может, тут дальше – объяснение.
– Да уж, тут объяснение.
Тамара продолжила:
– Так, фигура, значит, не испортилась, ага. «Звать меня Нелли Михайловна. Давно я, Таисия Яковлевна, присматривалась к вашей семье. И к вам, когда макароны у меня брали, и к мужу вашему Сергею Алексеевичу, когда за поллитрой приходил, и поняла я, что нету между вами никакого лада».
– Нет, ты видела?! Между нами нету лада. То есть я тоже должна была за чекушками бегать. Тогда бы она поняла, что полная у нас гармония. А так, ясное дело. Он за водкой, а я только макароны покупаю. Стало быть, интересы у нас разные.
Тамара начала соображать, про что речь. Да, денек! Сплошные письма.
Тамара прокашлялась.
– Ну вот. «И тут ваша соседка Евдокия и рассказала, что совсем вы к сыну в Москву перебралися. Сын, говорит, у нее очень важная персона, начальником в Москве работает. И всех к себе берет, кто только захочет. Вот вы к нему и направились. А мужа своего оставили одного. Безо всякого ухода».
– Тамар, про какой уход она тут пишет, скажи мне. Он что, младенец? Уход.
– «Вот и подумала я, а как мне за Сергеем Алексеевичем самой поухаживать. И с таким предложением я и пришла к нему в дом».
– Как тебе эта краля? Прямо в дом и явилась. Нате, возьмите, – Таисия встала и поклонилась. – Стыда у людей нету.
– «Сергей Алексеевич сказал, что чего же и не сойтись. Только просил вам все честь по чести отписать, чтобы без обману. Вот и пишу. Про себя еще несколько слов. Лет мне поменьше вашего будет, 45 годков».
– Молодуха, стало быть. Задом фигуристым вилять станет. Глядите все!
– Мам, Наташа слушает.
– Вот пусть тоже послушает, какой дед у нее старый охальник. Родную бабку на задастую молодуху променял.
– Так, может, еще не променял.
– Как же не променял, вот пишет, что уже переехала. И этажерку свою перевезла. Видать, все, что было. Со своей этажеркой приехала. И это на мою-то кровать. Е!
– Мама! – не выдержала Тамара. – Читать дальше будем?!
– Не будем. Чего там читать? И так все ясно. Я только за ворота, а он замену себе нашел. Ой, заболела аж я, Тамара. Это ведь обида. Или нет, скажешь?!
– Да вроде нет, мам. Вроде все по-честному. Вы же насовсем уехали. И вещи забрали.
– Это какие такие я вещи забрала?! Перину, что ли, да сала шматок? Ты что, мои вещи позабыла?! У меня вещей-то на грузовик наберется. Что ж, все ей достанется?!
– Зато у вас здесь жизнь спокойная.
– Так это была спокойная. Пока я про эту Нелли не прочитала. Еще имя-то себе како приклеила. Нюрка небось от роду! Нелли, тоже мне. Ну давай тоже меня Шахерезадой назовем! И, главное, не помню я ее вовсе. Там в продуктах бабенки все шаромыжные, маленькие да пузатые, да с фингалами на мордах. Че делать-то, Тамара?
– Так ничего делать и не надо. У нас ужин есть?
– Да какой же тут ужин? Если я вот тут лежу да думаю.
– Так Коля скоро придет. Пойдемте что-нибудь сделаем. Думаю, соляночку. Коля любит. А то придет, расстроится, две тетки дома здоровые, а есть нечего. Пойдемте, мам.
– Ой, силов-то сегодня нету. Ты уж давай сама. А я еще маленько подумаю. Глядишь, мысля в голову придет.
Николай пришел позже обычного. Тамара успела приготовить солянку, охладить бутылку водки в холодильнике. А как иначе, муж из командировки вернулся. Тонко нарезала сибирского сала, а черный хлеб, наоборот, крупными ломтями.
– Мам, капусту квашеную накладывать? Вроде капуста с капустой получается.
– Так и не страшно. То капуста кислая, а то жареная, да с мясом. Я квашеную люблю. Только ты маслицем ее заправь да лучку покроши. Да и Колька любит.
Тамара кивнула свекрови. Вот и с кем поговоришь в Москве про квашеную капусту. Да и делать в Москве ее не умеют. Вот у Табаковых, к примеру. Нет, это не капуста.
А! Ира! Тамара совсем забыла про Иру. Что-то там творится в семье Табаковых? Вот где несчастье. А она, главное, опять советов надавала. Кто ее спрашивал? Это она бы мужа не простила. Ни за что! Предательство прощать нельзя. Но это Тамарина точка зрения. А Ира? Зачем лезть в чужую семью? А может, все это не так серьезно?
Николай пришел в хорошем настроении. И сразу в доме стало тепло и солнечно, несмотря на поздний вечер. Вот тоже, характер. Один его взгляд может настроение поднять, а может размазать тебя по стенке. Ведь, наверное, сам себе не рад.
– Как себя чувствуешь? – Николай поцеловал в дверях жену.
– Все хорошо, Коля, не волнуйся.
Потом настала очередь Наташи.
– А подарки?
– Обязательно! Привез тебе такую смешную тюбетейку.
– Что это, тюбетейка?
– Шапка такая, от жары.
Наташа с удивлением смотрела на отца.
– От жары бывает зонтик или панамка. А шапка – это только от холода.
Маленький ребенок в семье – это счастье. Всегда разрядит обстановку, не даст взрослым уйти в свои проблемы. Мама с папой посмотрят на свое чадо с нежностью и теплотой, а потом встретятся этим же самым взглядом друг с другом. Неужели были какие-то проблемы? Или обиды? Все пустое!
– Мама! – Николай произносил это «мама», как будто имя-отчество своей подчиненной. – Как дела? Что от отца?
– Помаленьку, Колька, помаленьку. От отца-то еще что! Енто ужо апосля ужина. Аппетит-то портить друг дружке не станем.
– Как скажешь.
И опять Тамара удивилась холодности и разумности мужа. «Как скажешь». Понятно же, что-то произошло. Она бы, на свой характер, ни есть уже не смогла, ни пить. А Николай просто выбросил информацию из головы. Значит, не так уж и важно, если можно «апосля».
Николай быстро умылся, переоделся.
Ужинали всегда в большой комнате. Тамара терпеть не могла перекусы на кухне. Ни сесть удобно, ни стол красиво накрыть. Нет, совместный ужин – это святое. Правда, скатертей не стелила и супниц не ставила. Но всегда меняла покоробившуюся клеенку на новую. Выбирала яркую расцветку, старалась, чтобы посуда была в комплекте. За столом можно просидеть весь вечер, разговаривая, обсуждая прошедший день. У кого что произошло. Что хорошего, а что не очень. Где нужно вмешаться, где помочь.
Вечер – прекрасное время суток, когда семья собирается вместе.
– Ташкент – это потрясающий город. Такая красота.
– Ты вроде даже загорел!
– Так там 25 градусов!