Туров покачал головой. «За жратву не продамся, – усмехнулся он про себя. – Но как аппетитно!» И Туров с сожалением перевел взгляд на сиротливо стоящую чашку с уже остывающим кофе.
Градов поспешно принялся за еду и ел с таким аппетитом, с таким удовольствием, что Туров окончательно скис. Глотнул кофе – тот, кстати, оказался отличным.
– Ну, – не успокаивался Градов, – хорош стесняться! Давай присоединяйся! Одному как-то неловко, правда!
«Неловко ему! Ага, как же! Жрет, собака, аж за ушами трещит!» – окончательно разозлился Туров. Но нервы сдали, не выдержал. И, покраснев, он лениво кивнул:
– Ну ладно, давай. Соблазнил.
Градов обрадовался. Искренне, по-детски – улыбка во всю морду. Дурак. И торопливо, словно боясь, что Туров передумает, стал накладывать в его тарелку яичницу, хачапури, люля.
Громко сглотнув, Туров схватил вилку и нож. «Ни фига себе! А ведь не обманул! Не соврал, придурок. Жрачка действительно обалденная! Яичница супер. Люля вообще запредельные! А хачапури как в лучшем и дорогом грузинском ресторане! Вот тебе, получай, сноб и выпендрежник, – “простенько и для бедных”!»
– Слушай, – спросил Градов – а может, по двести грамм? Давай, а? Беленькой? Под такую закуску? Прямо грешим, что без беленькой!
Туров посмотрел на него с испугом.
– Вот так, с утра? – И покачал головой: – Нет, Вова, я так не умею. Да и к тому же мне еще на работу. Это ты пожрешь и домой, в люлю, так?
Градов счастливо и звонко рассмеялся:
– Ага, угадал! Поем, потреплемся, и я домой, прямиком в койку! У творческих людей жизнь начинается к вечеру – не то что у вас, так сказать, бизнесменов!
– А ты, значит, у нас творческий? – недобро усмехнулся Туров. – А у нас, как ты изволил выразиться, так сказать, биз-нес-ме-нов, – четко, по складам, произнес он, – ненормированный рабочий день, если что. Бизнес, Вова, это такое дело – ни на час не отпускает. И утром, и днем. И вечером. А иногда и по ночам.
– Сочувствую, – печально вздохнул Градов. – Ну как в песне поется: каждый выбирает по себе. По своим, так сказать, потребностям!
Туров кивнул:
– Вот-вот. По потребностям. У некоторых они так, с вершок. А некоторым, – он усмехнулся, – хочется жить хорошо. Достойно. Ну и красиво – прости. Детей учить в хороших школах. Жену красиво одевать. Ездить на хорошей машине. Жить в красивой, просторной квартире. Любоваться разными странами. Да, ты прав – потребности у всех разные.
Уел. Подколол. Недобро, даже зло. Ну пусть получает: «У вас, так сказать, бизнесменов»! Говнюк. Нищий и бесполезный говнюк. Да наверняка еще и дармоед – живет за счет какой-нибудь бабы, несчастной разведенки, готовой на все, лишь бы были «штаны». И кутит сейчас за ее счет. Наверняка за ее, практически не сомневаюсь.
– Ну так что? – миролюбиво повторил Градов. – Давай все же по беленькой?
Кажется, на свой счет бурный монолог Турова он не принял. Туров почему-то разозлился – на него, на себя? Черт не поймет.
– А давай! – вдруг сказал он. – Давай, что там!
Градов оживился, обрадовался и поспешил к бармену.
– Вадик, организуй, а?
«Сам поперся, – усмехнулся Туров, – не окликнул – пошел сам. Как есть халдей, дешевка».
Минут через пять на столе стоял запотевший графинчик с водкой. Туров уже пожалел, что согласился. Двадцать минут десятого и – водка? О боже! А в час у него переговоры с французами. Какой же он идиот! Но почему-то ужасно, просто зверски захотелось выпить. Именно водки, ледяной, сводящей зубы. Водки, а не вина, которое он, по настоянию жены, пил последние лет десять – красное вино выводит токсины, красное вино полезно для сердца, красное вино полезно для мозга, красное вино укрепляет иммунитет. А если честно, он терпеть не мог красное вино! Особенно сухое – гадость, кислятина! Туров любил хороший французский коньяк и хорошее английское виски. Но ничего, привык и к вину – как говорится, припился. Что не сделаешь для любимой. Но иногда, крайне редко, вернувшись после тяжелого дня, позволял себе пару рюмок коньяка или стакан виски. Жена смотрела с осуждением, но молчала – и на этом спасибо.
Градов разлил водку по стопкам.
– Ну? – обнажив подпорченные временем зубы, улыбнулся он. – Поехали?
Туров кивнул – ну раз уж ввязался.
Холодная водка обожгла гортань. И тут же, через минуту, обдала жаром внутренности. Стало легко и приятно. Зацепив кусок уже остывшего люля, Туров блаженно откинулся на стуле.
– Ну что? Хорошо? – обрадовался Градов.
Туров великодушно кивнул, закурил.
– Лех, ну давай, не жмись! Что ты, ей-богу? Чудеса ведь, что встретились! А ты как неродной!
– Ого! – недобро крякнул Туров. – А мы с тобой, значит, родные? Спасибо, не знал.
Градов захлопал глазами. Но смолчал, хватило ума.
«Дуриком прикидывается, – подумал Туров, – наивным таким простачком. Дескать, рад встрече, а все плохое забыл. Да что там помнить? Все быльем поросло. Жизнь почти пролетела, не о чем говорить».
– Ну ладно, Лех! – примирительно сказал Градов. – Что ершишься, старик? Давай, чувачок, делись успехами! Колись! Обещаю аплодисменты!
«Добренький ты наш! Аплодисменты он обещает! Нужны мне твои аплодисменты, как козе барабан. Рассмешил, чувачок. Кто сейчас помнит эти слова: чувачок, старичок? А вообще-то что я, дурак, на него напрягаюсь? На кого? Я успешный и состоявшийся, у меня все хорошо, а это чмо… Нищее, смешное, нелепое – и я еще злюсь?» Туров взял себя в руки.
– Колюсь, – кивнул он, – удачно женат. Жена – умница и красавица, могу доказать. – Туров ткнул в лежащий на столе телефон. – Две дочки. Умницы и красавицы. Старшая студентка. Младшая в садике. Свой бизнес, своя компания. Не стесняюсь – успешная. Не стесняюсь, потому что пахал с утра до ночи. Поднимал. Ну и в итоге поднял. Квартира на Октябрьской, загородный дом в Кратове. Два этажа, шале в швейцарском стиле. Две машины, у меня и у жены. «Субару» и «гелик», «Гелендваген» в смысле. Ну что еще? – Туров развел руками. – Достаточно?
«Нет, все-таки мы, мужики, как дети: хвалюсь и балдею. На, получай!»
Градов молча кивал.
Потом ответил:
– Молодец ты, Леха! Горжусь. Нет, правда, здорово! В общем, ты, как теперь говорят, состоялся.
Скромно кивнув, Туров развел руками: дескать, извини, но уж как есть. Выдавил из себя:
– Ну? А что у тебя?
Градов разлил водку. Выпили молча, без тостов.
– У меня… – раздумывая, с чего бы начать, протянул он и широко улыбнулся. – Да у меня все тип-топ! Классно все у меня. Классно, отлично! – повторил он и вкусно затянулся сигаретой.
– Женат? – спросил Туров.
Градов рассмеялся:
– Ну как сказать, чтобы точнее… Был. Три раза. Развелся. Нет, женщины были хорошие, ты не подумай! Да, хорошие, – неуверенно подтвердил он. – Я, наверное, плохой… Даже наверняка. Короче, не задалось, не сложилось… Но я не один, – улыбнулся он, – тяжело одному! Короче, живу с одной. Хорошая женщина, Тамарой зовут. Мы давно вместе, полтора года.
– Это давно? – удивился Туров.
Градов заулыбался:
– Ну для меня – да!
– А дети? – Туров нахмурился.
– Двое, – ответил Градов. – Один в первом браке, второй во втором. Точнее – вторая. Дочка, Людочка. Одиннадцать лет. Сыну Володьке, – Градов задумался, – уже за двадцать.
– В честь себя назвал? – не удержался Туров.
– Жена захотела, – объяснил друг юности, – любила меня.
– Общаешься? – спросил Туров.
Градов отвел глаза.
– С дочкой да. Иногда. А с Володькой… Не получилось – бывшая настроила. Да и новый папашка имеется. В общем, просили не лезть, я и не лезу.
– Ясно. А где работаешь?
Градов заметно оживился:
– Группа у меня, Леха! Группа.
– Группа быстрого реагирования? – пошутил Туров.
Кажется, Градов обиделся.
– Нет, Тур! Музыкальная. Ансамбль, короче. Ну не ансамбль, конечно. Именно группа. Я гитарист, Васек Крытин на органоле. Димон Муравьев, Муравей, ты наверняка его помнишь, на саксофоне. И девочка поет. Скрипачка. Поет и играет – Таня Смелкова. Так поет, братан, – дух перехватывает!
– В каком стиле играете? – уточнил Туров. – Фолк, рок, бардовская песня?
– Кантри, – смущенно и расстроенно бросил Градов, – сейчас рок не катит, увы.
– А где, стесняюсь спросить, лабаете?
– По-разному. – Градов заметно скис. – Куда пригласят. В кафешках всяких. На вечеринках. По частным приглашениям. Ну и… в пансионатах.
– Ну понятно. С заработками не очень, как вижу.
Градов пожал плечами:
– Почему? Мне хватает. Знаешь, как говорится, богатый не тот, у кого много…
– Знаю, – перебил его Туров, – кому достаточно! Отличная отговорка! Оправдание для бездельников и лентяев, уж извини.
Градов смотрел на него с искренним недоумением.
– Ну что, скажешь, не так? – Сузив глаза, Туров подался вперед. – Не так?
Градов взял себя в руки и усмехнулся:
– По себе судишь?
– По людям. По жизни. – И с усмешкой добавил: – По жизни, чувачок!
– Зря, – отмахнулся Градов, – брось. Потребности у всех разные. И счастье все видят по-разному. Что, не так?
– По-разному, – согласился Туров. – Но ответь: от хорошей машины нормальный мужик откажется? А баба от новой шубы? А от Канар? Променяет Канары на… – Припоминая российские курорты, он щелкнул пальцами. – На Бердянск, например?
Градов расхохотался:
– Вот честно, не знаю! Не с чем сравнить! В Бердянске был, а на Канарах не доводилось! Что, такая огромная разница?
– Прикалываешься, – хмуро бросил Туров. – А что еще остается?
Градов посерьезнел.
– Да много чего, чувак. Душевный покой. Любимое дело. Своя норка – пусть маленькая, крошечная, но родная, привычная. А что до машины… Так я ее никогда не имел! Как-то не было потребности, уж извини, обходился.
– Ну и молодец. – Туров прихлопнул по столу. – Каждому по потребностям. Ты прав. Обходился – и хорошо. А вот у меня не случилось. Амбиции, брат! Да, амбиции! Быть круче, быть лучше. Чтобы твоя семья не хуже, чем у соседа. Чтобы родители гордились. Гордились и ни в чем не нуждались. Чтобы жена была довольна. Дети не хуже других. А что до душевного покоя… – Туров усмехнулся. – Это, знаешь ли, странное определение в контексте жизни. Ты что, искренне думаешь, что, имея все то, что я перечислил, ты непременно обязан лишиться этого самого душевного покоя? Он исключается? Нет, это не так. Я вот в покое, если у меня все получается. Если все хорошо, если я всем доволен. А был бы я нищим, – усмехнувшись, он покачал головой, – вот тогда бы я точно рехнулся! Как же так? Я что, хуже других? Тупее, ленивее? Нет, бр