е. А она придумывала все новые и новые задания: прикрыть дверь, а то сквозит; открыть дверь, а то душно; принести кошку, а то той скучно одной; отнести кошку, а то она царапается; налить ей в чашку чай, а то она боится пролить; дать ей заварочный чайник, а то она боится, что прольет он… Когда Феликс бросил взгляд на часы, она впервые за вечер услышала его голос:
– М-мне пора…
– Ну что ж…
И не успела Луиза опомниться, как Феликс быстро наклонился над ней, и они чуть не стукнулись лбами. Поцелуй пришелся куда-то между нижней губой и подбородком. Когда Луиза открыла глаза, Феликс, нервно пыхтя, зашнуровывал ботинки в прихожей. «Ну и скорость!» – подумала Луиза, имея в виду то ли развитие событий, то ли его исчезновение.
– Ты придешь завтра? – спросила она из комнаты.
Он вышел из коридора и, глядя наконец ей в глаза, часто-часто закивал головой. Луиза улыбнулась. Ей нравилось, что все, что он делает или говорит, было однозначно. Такие люди, если говорят «люблю», считай, что обещают жениться. И влюбляются они однозначно – раз и на всю жизнь. «Хорошо все-таки, что есть на свете гадалки!» – подумала Луиза, откинулась на подушки и незаметно для себя задремала.
Через полгода, как только Луизе исполнилось восемнадцать, они поженились. За это время произошло множество разных событий. Они сдали выпускные экзамены в школе и вступительные в институты: Феликс, как и мечтал, в медицинский, Луиза – в Институт культуры. За два месяца до свадьбы друзья Рената из Средней Азии, прослышавшие о грядущем торжестве, прислали в подарок живого барана – на плов. Его привез с оказией знакомый летчик в грузовом самолете. Но Луиза заявила, что не позволит папочке убивать бедное животное. Она даже собралась заплакать, но этого не потребовалось. Ренат теперь беспрекословно удовлетворял все желания дочери. Ведь она исполнила его главное желание – дала возможность породниться с Колей Сумароковым, лучшим другом. Барана отвезли на дачу, где он мирно пощипывал травку, поглядывая на соседских коз. Свадьба и без того была потрясающей.
Когда Луиза с Феликсом вышли из загса и садились в машину с двумя кольцами и развевающимися разноцветными лентами, что-то больно кольнуло ее сердце. «Жанна! Я совсем забыла о Жанне. Ведь это именно благодаря ей… Как она там теперь? Обязательно нужно будет навестить ее в ближайшее время». А Жанна в тот самый момент, когда Луиза почувствовала легкий укор совести, после двадцати четырех часов мучений родила наконец сына и тут же, не обращая внимания на брань акушерок и беготню врачей, то ли уснула, то ли потеряла сознание. Спала она почти сутки, открывая глаза только для того, чтобы поесть или измерить температуру. А на следующий день, выспавшись и продрав утром глаза, поняла, что ужасно соскучилась по маленькому человечку, которого видела-то только краешком глаза…
После возвращения из роддома Кирилл спутал день и ночь. Днем он мирно спал двенадцать часов, не открывая глаз, даже когда, причмокивая, сосал грудь, а ночью предпочиталпоорать, погукать и все время таращил глаза. Жанна никак не могла привыкнуть к такому режиму. Тем более что днем к ней частенько забегали клиентки, которыми она очень дорожила, и на сон времени оставалось крайне мало. А ночью она глаз сомкнуть не могла из-за ребенка. Когда Луиза добралась наконец до Жанны, то не узнала ее. Та валилась с ног от усталости и выглядела совершенно вымотанной. Ее стройная фигура расплылась, черные блестящие волосы потускнели, глаза погасли. Комната и кухня были завешаны разноцветными детскими пеленками, а стол завален грязной посудой. Отравив Жанну спать, Луиза в два счета навела порядок, села на кухне и задумалась. Как все-таки несправедливо устроен мир. Она теперь купается в счастье, а Жанна… Нужно что-то делать…
Когда Кирюше исполнилось полгода, Луиза стала настаивать, чтобы Жанна перебиралась к ней поближе, в город. Она предлагала ей пожить в комнате, оставшейся от тетки и давно пустовавшей, обещала помочь с устройством на работу и с яслями.
– Не упускай такой возможности, девка, – твердила ей соседка. – Посмотри, какая краля о тебе печется. Бери, пока дают. Кто тебе еще поможет, кому ты нужна? Помру, на мое место алкаша какого-нибудь подселят. Вот наплачешься!
И Жанна переехала. Луиза организовала машину и мужские руки, чтобы таскать вещи. Симпатичные молодые люди легко передавали друг другу узлы и сумки Жанны. Они были празднично веселыми, и ей это понравилось больше всего. Постепенно она ожила, почувствовала вкус жизни. Луиза и Феликс посещали молодую шумную компанию, куда брали иногда Жанну. Это были такие интересные и веселые сборища, что Жанна все реже и реже вспоминала о Сашке, все реже и реже писала письма, все чаще и чаще забывала их отправить… Да и времени у нее для этого не оставалось.
Ребята устраивали веселые вылазки на природу: зимой на лыжах, летом обязательно разводили костер и пели песни. Иногда отправлялись гурьбой на танцы, иногда – в кино. Жанна старалась держаться с новыми знакомыми на равных. Ей это удавалось плохо: она не понимала часто, о чем они спорят, что так азартно доказывают друг другу.
Она смутно чувствовала, что Сашка тоже принадлежал к этому кругу. Лицо у него было породистое, не простое. Прорывались у него иногда такие же словечки, обороты.
Сашка, Сашка, слишком долго тебя не было рядом. Слишком много было рядом тех, кого экзотическая красота Жанны сводила с ума. Разумеется, она прекрасно понимала, что ни один из этих чистеньких мальчиков не женится на ней. Один учился на филологическом, собирался в Африку после окончания университета. Его старший брат писал оттуда фантастические письма. Другой был математиком и постоянно побеждал на каких-то конкурсах, олимпиадах. Жанна интересовала их только в том смысле, что была симпатичной, веселой и, как им казалось, вполне доступной. Будущий африканец и математик наперебой делали ей комплименты, дарили коробки конфет и старались прижать где-нибудь в углу, когда оставались наедине. Жанну забавляли их обхаживания. Тем более что оба были крайне остроумны и вели себя с ней без церемоний, не пускаясь в заумные беседы.
Образ любимого Сашки мерк день ото дня. Старуха-соседка, которую Жанна навещала раз в месяц, пустила, по обоюдному соглашению с ней, в ее комнату квартирантов, а вырученные деньги делила с ней поровну. Сначала квартиранты менялись, а потом надолго поселился молодой толстяк, который работал шеф-поваром в ресторанчике у вокзала. Платил он аккуратно и даже больше, чем другие, а бабка закрывала глаза на то, что могла бы увидеть. Повар ежедневно таскал из ресторана вырезку, выпивку и немолодых теток… Бабка всем желала добра.
– Ты, девка, приглядывайся там. Не зря тебе судьба так улыбнулась. Я бы на твоем месте не зевала. Дура, если ждешь своего каторжника… На кой ляд он тебе сдался?
Они шептались на кухне, а квартирант расхаживал по коридору, готовясь сделать Жанне неприличное, но выгодное, на его взгляд, предложение на сегодняшний вечер. Когда она собралась уходить, он надел ботинки и вышел вслед за ней. В подъезде на его толстой роже появилась масленая ухмылочка, и он, собираясь начать разговор, хлопнул Жанну по аппетитной попке. Но сказать после этого ничего не успел. Жанна развернулась и врезала ему кулаком в ухо. А потом преспокойненько спустилась по ступенькам. «Ну погоди, сука! Я тебе это запомню!» – шипел ей вслед квартирант.
Жанна все реже мечтала о возвращении Сашки. Она сделала себе модную стрижку, купила джинсы, и теперь в ней трудно было узнать цыганку. Смуглый отлив кожи придавал ей неповторимую загадочность. Не выдержав, будущий африканец однажды так плотно прижал ее к двери, проводив домой, что в голове у нее что-то щелкнуло и она провела его в свою комнату.
Все происходило как в тумане. Жанна твердила себе, что не должна этого делать, но тело не слушалось, тело рвалось навстречу протянутым рукам, влажному зовущему рту, чужой разгоряченной плоти. Когда ее любовник, торопливо надев брюки, скрылся в ночи, чтобы не опоздать на метро, Жанна осознала наконец, что случилось, и тихо завыла. «Он убьет меня!» – пронеслось в голове. «Господи, когда это еще случится…» – отозвалось что-то внутри. И с тех пор африканец стал у нее завсегдатаем.
Математик кусал от досады усы, но отступать не собирался. Он полистал учебники по психологии и выбрал безошибочную тактику для того, чтобы покорить сердце одинокой женщины с ребенком. Забегал иногда днем, якобы по дороге, приносил игрушки, красивые импортные детские вещички, возился с Кирюхой, а потом, бросив на Жанну призывный взгляд, исчезал. Летом он уехал в стройотряд куда-то на север заколачивать деньги, а когда вернулся, явился прямо с поезда к Жанне и положил на стол толстую пачку денег.
– Держи, на год хватит.
– Да ты что! – Жанна схватила пачку и хотела было сунуть ему назад. – Ну что ты…
– Бери, бери. – И математик развернулся к Кирюхе: – В зоопарк пойдем?
– Угу, – серьезно сказал мальчик.
И сердце Жанны окончательно растаяло. Африканец с его пылкими страстями был ей куда более симпатичен, но аргументы математика были куда убедительнее… С тех пор математик являлся к ней как к себе домой в любое время дня и ночи. Больше не было нужды притворяться, нянчиться с ребенком, приносить подарки. Но он вдруг обнаружил, что привязался с Кирюхе. Они подружились, и через несколько месяцев математик всерьез стал подумывать о женитьбе.
Жанна ходила, затаив дыхание. Узнав о таких переменах, бабушка-соседка перестала передавать Жанне письма от Сашки. «Ей это теперь ни к чему», – рассудила она.
Письма от Жанны приходили все реже и реже, а потом и вовсе прекратились. Сашка, которого после побега перевели на зону под Мурманск, отлично понял, что это значит.
– Дай закурить, – попросил он парня-ровесника через месяц после того, как пришло последнее письмо.
Тот сначала подскочил, но потом улыбнулся и протянул ему самокрутку.
– Сейчас пробило, или ты по жизни говорящий?
– Много будешь знать…