– А как же! – усмехнулся Валера.
– Скорее, пожалуйста, скорее. – И она продиктовала адрес.
Машина приехала через пять минут. Первым из нее выскочил Валерий. Пошел вслед за Ольгой, заглянул в дверь. Марк его даже не заметил, он озирался, зажимал периодически уши.
– Вот это да, – шепотом сказал Валерий Ольге, – я-то думал, ты слегка преувеличиваешь.
– Заткнись, – прошипела она.
Пока бригада врачей тащила Марка к машине, он неожиданно потерял сознание.
– Что за ерунда? – удивился Валера. – Быстро, – крикнул он водителю, – а то он у нас тут коньки отбросит.
Вечером долго, надрывно звонил телефон. Скорее всего, это Даша пыталась попрощаться с папочкой перед отъездом. Пусть думает, что они на даче. С Валерой они договорились об условном звонке. Он дважды набирает ее номер и, услышав первый же гудок, кладет трубку. Тогда она звонит ему сама. Но Валера не звонил.
Не выдержав, Ольга через два дня позвонила ему.
– Что с ним?
– Черт его знает. Он не приходит в сознание.
– Кома?
– Похоже… Не знаю. Завтра выйдет на работу терапевт, он и посмотрит. Наблюдаем пока. Так что живи спокойно!
Терапевт явился на работу утром в понедельник.
– И давно он в таком состоянии?
– Третий день.
– Что у него?
– Была белая горячка. Мы еще не обследовали его. Но пока он не потерял сознания – бред, галлюцинации.
– Анализы брали?
– Нет.
– Возьмите кровь на сахар.
– Хорошо.
Анализ был готов во второй половине дня. Врач взглянула на нет перед уходом домой и ахнула.
– Сахар упал на пятьдесят процентов. В этом случае галлюцинации и бред могут быть даже у нормального человека, – сообщила она Валере и вызвала бригаду «скорой помощи».
Те несколько минут, пока не прибыл врач-реаниматор, Валера лихорадочно рассуждал о том, во что он вляпался. Ему стало не по себе. Но потом он подумал о деньгах, которые его ожидают. «Что мне грозит? Да ничего. Спишут все на врачебную ошибку. За это не судят. Нужно избавиться от этих реаниматоров как можно скорее».
– Ну что? – заглядывая в отдельную палату, где лежал Марк, спросил он у приехавшего врача.
– Кажется, пошло. Куда вы раньше смотрели? – Врач был настроен крайне недружелюбно.
– Так мы ведь думали…
– Да у вас тут думать умеет хоть один человек?
– Но мы ведь не реанимация! – В голосе Валерия звучало показное уважение.
– Это точно. Вы только угробить человека можете. Завтра я его забираю. И ремни эти снимите.
«Вали отсюда скорее, дорогой товарищ! Без тебя уж как-нибудь…» – подумал Валера и предложил:
– Может быть, чайку?
– В гробу я чаек ваш видел!..
2
Дара всю первую половину дня набирала номер телефона отца в Энске. Ей очень хотелось поведать ему, что Кирилла выпустили. Жаль, конечно, что он теперь некоторое время не сможет выезжать, но она уже включила его в расписание: он будет вести подготовительный курс, рассказывать о Лондоне…
Отец так и не снял трубку. Очевидно, снова рыбачит с Андреем. Кто бы мог подумать, что он всем своим делам предпочтет когда-нибудь самодельную удочку и тучи гудящих над озером комаров. Странно. Как странно. Может быть, и она когда-нибудь… Дара засмеялась вслух.
Сергей что-то писал за своим столом.
– Даша, ну что ты все смеешься? Хочешь, чтобы я обратил на тебя внимание, – так и скажи.
Дара осеклась. Во-первых, он говорил раздраженным тоном – это раз. Она сейчас явно была ему неприятна. Во-вторых, она и вовсе забыла, что он находится в комнате. «Неужели мы совсем чужие друг другу?» – подумала Дара, но тут же отогнала эту нелепую мысль. Какие бы чувства она ни испытывала к Сергею, мир тут же рухнет, если они расстанутся. Если его не будет рядом, она не проживет и дня. Вот такая странная привязанность. Разве это плохая замена любви – то, что она не может без него жить?
Дара подошла к Сергею сзади и обняла за шею. Он поспешно закрыл исписанный листок:
– Даша!
– А что ты там все время пишешь? – спросила она.
– Тебе интересно? Хорошо, скажу. Ты привыкла, что только вы с отцом занимаетесь делами. Но теперь, когда моя докторская доведена до конца и ее защита – дело исключительно времени…
– Неужели? Так когда же?
Дара не хотела этого, но последний вопрос прозвучал довольно скептически.
– Скоро. – Сергей отодвинул стул и начал расхаживать по комнате. – Но я хотел сказать тебе не об этом. Я решил организовать свое дело, понимаешь? Так что – готовься!
– К чему? – Дара склонила голову набок.
– Как? – Сергей остановился, но тут же сообразил: – Ах да, я ведь не сказал тебе. Готовься к конкуренции! Я собираюсь открыть фирму по обучению английскому языку. И не только английскому…
Он не договорил. Дара была так поражена услышанным, что у нее невольно вырвалось:
– Ты?!
«Одно только слово – и сколько высокомерия. Сколько недоумения во взгляде. Ты подумай! Только она у нас финансовый гений. Все остальные вокруг – бездари. Молчит теперь. Молчит и смотрит. Видно, язык проглотила от нервного потрясения. Ну как же! Кто-то еще претендует на трон ее высочества!»
– А почему тебя это так удивляет?
«Да потому что… Удивительный человек, даже дело собственное открыть для него – проблема. Ты же историк, Сереженька, организовал бы что-нибудь в своем амплуа. Зачем же так слепо копировать меня? Или ты совсем ничего не способен придумать сам? Боже! О чем я думаю. Это ведь муж. Сере-е-е-женька. Ведь если расстанемся, я не проживу и дня…»
– Да нет, собственно. – Дара опустила глаза. – Расскажи, мне интересно. Может быть, сумею чем-нибудь помочь?
«Ой-ой-ой, как будто, кроме тебя, мне помочь некому. Скажите пожалуйста! И здесь хочешь свою маленькую цепкую лапку наложить? Не выйдет. Ничего у тебя не выйдет. Кончилась твоя власть. Знаешь, дорогуша, есть такая ласковая девочка Соня, которая делает все, что мне только заблагорассудится. С ней гораздо интереснее в постели, чем с тобой, думаю, и в делах она окажется более проворна, чем ты…»
– Рассказывать пока нечего, – отрезал Сергей. – А что касается помощи – у меня хватает единомышленников.
Здорово они поговорили: быстро и основательно. Надавали друг другу по щекам и разбежались.
Сергей снова сел за письменный стол, а Дарья ушла собирать чемоданы в дорогу. Без Катьки в доме было совсем пусто. Она звонила из Сочи через день:
– Мам, я нашла раковину. Бабушка меня сегодня купаться не пустила. Сегодня – ветер. Мам, скажи ей, это ведь – ю-у-уг! Как она не понимает! А где папа? Дай его мне!
Только во время этих звонков они колготились вместе около телефонного аппарата и чувствовали свое родство. Но разговоры были короткими, и чувство родства покидало их, как только они клали трубку на рычаг.
Дара села на подоконник. У нее еще было море времени до вылета. Она с грустью посмотрела в окно. Смоленка обычно зацветала к середине лета, становилась грязной противной речушкой, но сейчас, в самом начале лета, она еще выглядела чистым веселым ручьем. Над ней кружили чайки. Разрезая их ряды, гордо реяли вороны. Черные и белые птицы перемешивались. Дара задернула занавеску…
Она смотрела из окна так долго, что Волк, облокотившийся на парапет, подумал было, что она его заметила, и надвинул шляпу на глаза. По его лицу гуляла идиотская улыбка. Редкие прохожие смотрели на него с удивлением, и чайки тоже как будто косились подозрительно.
Ему с первого взгляда понравилась Майка. С самого первого их знакомства, когда она смело и отчаянно пыталась пить с ним водку. Именно она назвала имя, которое он носил в своей душе вот уже сотни тысяч лет, и именно тогда Волк понял, что любит эту девочку с первой минуты как собственную дочь.
Он всегда боялся, что при встрече с сестрой не сможет справиться с волнением. А это чревато приступами, белыми всполохами, провалами в глубокие подвалы сознания. Но теперь, когда Майка назвала ее имя, он вдруг почувствовал необыкновенный покой. Сладкий, умиротворяющий покой.
Разыскать фирму не составило никакого труда. В справочной телефонной службе ему выдали и адрес, и аж три номера телефона. Он боялся этой встречи, очень боялся, но медлить больше не хотел. Вечером вспомнил всю свою жизнь: час за часом, минута за минутой. Все свои сны безумные, все свои надежды, на маленькую девочку возложенные. Никак ему было без Даши – совсем никак.
Утром Волк проснулся раньше будильника, умылся, побрился, что делал крайне редко, и отправился по указанному адресу…
«Ты, Дашка, тоже будешь такой же красивой, когда вырастешь. Только жить будешь со мной, на земле. Почему я так уверен? Да потому что на небе уже все места заняты. Правда, правда! Видишь, снег идет? Это мамины перышки летят. Да не хватай ты их руками, дуреха. Тают, правильно… Они ведь, пока летят, в снежинки превращаются. А сначала – были перышки. Ложись-ка ты лучше спать. Мама накроет тебя своим крылом белым, тут и сон придет. Не-на-гля-я-я-я-дна-я.
Теперь ты выросла. Интересно, стала ты такой же, как мама? Интересно, кто-нибудь тебя любит? Конечно, любит. Ты ведь у меня такая… самая-самая. Но никто тебя так не любит, как я. Никому ты так, как мне, не нужна. Ненаглядная.
Что с того, что я не видел тебя вот уже скоро век? Разве ты изменилась, моя хорошая? Разве люди меняются? Нет, ты все та же беспомощная девочка, которую некому больше любить, кроме меня. Ненаглядная».
Нева несла свои темные воды как-то уж очень сонно. Некуда ей было спешить. А его сердце подпрыгивало всякий раз, когда у подъезда тормозила очередная машина. Из машин выходили женщины. Разные – красивые и некрасивые, худые и толстые, смешные и жалкие, молодые и старые. Но не было ни одной, похожей на Дашу… Он уже занервничал, испугался. А вдруг… он ошибся, и она проскочила мимо.
Красная машина развернулась боком к нему, замерла. За рулем сидела женщина. Наклонившись, возилась с ключами. Черт возьми! Поднимешь ты наконец голову?! Нет. Женщина повернулась к нему спиной и стала подниматься по ступенькам. Он смотрел ей в спину, уже предчувствуя, но все еще не смея поверить… Это она. Это может быть только она. «Дарья Марковна», – окликнула ее подбежавшая девушка.