И там, стоя на самой верхней ступеньке лестницы, как на пьедестале, в сиянии солнечных лучей, она обернулась, и перед тем, как зажмуриться от слепящего света, он успел мысленно снять отпечаток с ее лица и сравнить с тем, что носил в себе уже многие годы, – материнским. Ради этой драгоценной минуты стоило жить. Отпечатки были идентичны…
– Да, Зоя…
Слова зазвенели серебряным колокольчиком и звонко разлетелись вдребезги, как рассыпавшиеся по полу монетки разбегаются в разные стороны, подпрыгивая.
Волк уже шел по набережной, куда-то навстречу сошедшему с ума питерскому солнцу, делающему сегодня всех одинаково слепыми. Шел и щурился от яркого света. Он нес в себе слезы. И боялся пролить их на пыльный асфальт.
3
Волк вернулся домой и замер на пороге. Комната, в которой он прожил столько лет, изменилась до неузнаваемости. Старые потертые обои и там, и здесь клоками свисали со стен, потолок стал серо-желтым, пропитавшись табачным дымом, смятая постель, наспех покрытая серым солдатским одеялом, завершала картину. Отвратительная берлога! Надо бы привести ее в порядок.
Но заняться этим ему теперь было некогда. Он взял отпуск на работе за свой счет и каждое утро в одно и то же время приходил на набережную. Через неделю он уже знал наизусть все ее привычки: как поправляет непослушный локон, как машет знакомым рукой… На пальце поблескивает тонкое обручальное колечко… Значит, она замужем. Хорошо бы посмотреть на того счастливца, который проводит с ней вечера. Однажды Волк поймал машину и отправился за Дашей. Так он отыскал ее дом. Несколько дней дежурства – и она наконец появилась перед окном.
Волк чувствовал себя необыкновенно счастливым. Жизнь его, зыбкая и беспросветная, обрела и опору, и смысл. Ощущение было новое и приятное. Оставалось только сделать последний шаг – выбросить наконец газету, которой он каждый раз прикрывался, и шагнуть ей навстречу. Но где-то в глубине души Волку хотелось, чтобы она сама почувствовала, что он рядом, чтобы сама отыскала его глазами в толпе.
Он все стоял у реки, отвернувшись от окон, глядя на воду. Солнце скатилось за горизонт, разливались сумерки. Но куда, собственно, ему спешить? Домой? Он не любил теперь проводить вечера дома… В его сердце закрадывались сомнения. «А обрадуется ли она? – шептала зловеще темнота за окном. – С чего ты взял, что она сумеет хотя бы немного разделить твою радость? А ведь неразделенная радость – это смерть. Когда ее очень много и не с кем разделить – она убивает…»
Жизнь – не сказка. Счастливый конец – не для всех. Жажда любви обманула тебя не однажды. И как доказательство, как неоспоримый аргумент, темнота подсовывала ему образ Жанны, которую он повстречал год назад случайно… Растолстевшая клуша с жирными полуседыми волосами, свисающими на лоб, она давно позабыла, что такое любовь.
Увидев Волка, Жанна задрожала как осиновый лист, попятилась было назад, но уперлась в дерево и остановилась. Глаза были полны ужаса, она даже руку с сумкой подняла немного, словно приготовилась к удару.
– Жанна, – сказал Волк тихо и улыбнулся. – Неужели это ты?
Женщина безвольно уронила руки, закусила губы, чтобы не заплакать.
– Не бойся, – успокоил он. – Чего разнюнилась? Пойдем, что ли, прогуляемся?
И они пошли по бульвару в толпе, где и слово-то не скажешь лишнее, не то что пускаться в откровения…
– Как ты?
– Так.
– Как Кирилл?
Испуганный взгляд:
– Хорошо.
– Он с тобой?
– Нет. Он решил пожить отдельно.
Жанна знала, кто вызвал у него такое желание, и терпеть не могла Майку заранее за то, что увела у нее единственного сына.
– Пусть, – сказал Волк. – Это хорошо.
Жанна покосилась на него.
– Что ж хорошего?
– Взрослеет! Посмотреть то на него можно?
Жанна молчала, поджав губы.
– Да я только одним глазком, – пообещал Волк. – Ни к чему ему знать, кто я.
– Хорошо, – сказала Жанна и назвала адрес.
А потом, когда Волк уже скрылся в толпе, все стояла и думала, какая же она дура. Ну зачем нужно было адрес давать? Кто ее за язык тянул? Идиотка!
4
Дара сидела на подоконнике. У нее еще было море времени до вылета. Она с грустью посмотрела в окно. Над Смоленкой кружили чайки. В голове кружился недавний разговор с мужем.
– Ты?!
– А почему тебя это так удивляет?
Действительно – почему?
– …у меня хватает единомышленников.
Здорово они поговорили. Дара задернула занавеску и направилась к мужу.
– Сереж, – ласково сказала она, – прости меня.
– Да ладно, – буркнул он. – Я и сам собирался…
– А знаешь, что я придумала? Пойдем погуляем!
Он удивленно поднял брови.
– До залива, а? Посмотрим, как солнце садится в воду. Мы так редко бываем вместе…
Сергей усмехнулся и решительно встал.
– Ну давай, уговорила.
…Волк уже собирался отправиться домой, как из-под арки вышли мужчина и женщина. Он быстро отвернулся и, нагнув голову, прижав щеку к плечу, поглядывал через дорогу. Что за черт? Неужели муж? Даша шагала с мужчиной рядом, держа его под руку, все время наклонялась к нему и что-то говорила. Одеты они были в одинаковые спортивные костюмы, по-домашнему. Волк остолбенел. Не может быть! Это ее муж? У Волка была изумительная зрительная память. Раз увидев человека даже мельком, он запоминал его лицо на всю жизнь. Где-то он уже видел этого типа, точно. Он еще тогда не понравился Волку почему-то. Волка словно обдало ледяной водой, потому что он вспомнил…
Ресторанчик на набережной. Тот самый, где посудомойкой работала одна его пассия, каждый раз встречавшая его с распростертыми объятиями. В тот раз пассия оказалась сильно простужена и просипела только, что никак не может сегодня принять его. Волк расстроился и по этому поводу выпил больше обычного. А тут еще эта девчонка Сонька – «дочь полка», как ее прозвали здесь. Они сидели за столиком у окна, тут-то Сонька и возникла. Подкралась незаметно, села рядышком, попросила угостить. «И не думай, мала еще!» – отшил ее Волк. Но Сонька выбрала момент, когда он отвернулся, и залпом выпила его рюмку.
А обернулся Волк, потому что почувствовал, как кто-то сверлит его глазами. Обернулся и встретился взглядом вот с этим, с которым Даша идет под руку. У него тогда рожа была такая, словно он в штаны наложил от страха или под стол залезть собрался. Тип этот поперхнулся, закашлялся, загремел своим стулом. Все посмотрели на него, а Волк потянулся к своей рюмке. «Ой, – сказала рядом Соня. – Я его знаю…»
И направилась в сторону противного типа. Волк заглянул в пустой свой бокал и на дорожку звонко шлепнул Соньку по заду под хохот друзей.
– Вот дрянь!
– С этой держи ухо востро, шустрая девчонка, все вылакает, – смеялись друзья.
Волк снова обернулся. Соня шла к столику своего знакомого, а тот шарил глазами вокруг, отчего-то отчаянно смотрел на официантов.
– Привет! – сказала ему Соня.
– Привет!
– Помнишь меня?
– Ну конечно, – Ковалевская!
Соня залилась звонким смехом.
Волк шел к метро и лихорадочно думал. Теперь он припоминал, что видел Соню с этим типом еще раз – совсем недавно. А девчонка-то непростая. Взять хотя бы ее последнюю шуточку с матерью. Волк с самого начала понимал, что ничего у нее не выйдет, но позвонить и приглушенным голосом сообщить матери, что дочь задолжала кое-кому, – согласился. Деньги тогда были нужны позарез.
Он быстро добрался до ресторанчика. В зале Сони не было. Тогда он отправился на кухню к своей бывшей пассии. Та всплеснула руками, обрадовалась, пыталась подластиться. Но Волк отстранил ее, спросил про Соню. Пассия вытаращила на него глаза, которые тут же злобно засветились.
– Кого тебе?
– Да Соньку, помнишь? Все время раньше здесь ошивалась.
– На молодух потянуло? – кинула грязную тряпку в тазик с водой женщина, – Катись-ка ты…
Волк сжал ее запястье.
– По делу, – опалил взглядом. – Мне она до зарезу нужна…
– У Стаса спроси, – подумав, подсказала женщина. – У того, что с травкой…
Стас был на месте. Сидел в компании молодых ребят, хохотал громче всех, но, в отличие от остальных, пил только «колу». Значит, сегодняшний запас еще не продал. Волк поманил Стаса пальцем.
– Сколько, – спросил тот, выйдя к Волку.
Не раз тот у него отоваривался на полную катушку.
– У меня сегодня один коробок только остался. Хватит тебе?
– Мне Соня нужна, – сказал Волк.
– Зачем?
– Предложить ей хочу кое-что.
– Не знаю, – протянул Стас. – Забегай завтра, а?
– Не могу, дружок, дело спешное. – Волк посмотрел на часы. – Ну ладно, передай, что тысчонки три от нее уплыли…
Волк направился к выходу.
– Подожди, – окликнул его Стас, – сейчас что-нибудь придумаем.
Они подошли к телефону-автомату в фойе, Стас, заслонив кнопки с цифрами от Волка, набрал номер.
– Катюха, здорово, Стас. Соньку позови. Привет. Слушай, тут тебя ищут.
– Кто? – с испугом спросила Соня.
Несколько секунд Стас молчал, не зная, всем ли позволено называть горбуна Волком. Он закрыл трубку ладонью, зашептал:
– Как представить?
– Волком.
– Волк тебя спрашивает.
Соня облегченно вздохнула:
– Давай его.
– Сонечка. – Волк быстро соображал, с чего бы начать. – А у меня к тебе дело. Да. Тысячи на три потянет. Что ты! Стал бы я тебе звонить, если бы так… Все чисто. Только хвостиком вильнуть. Угу. Прилетай к метро, ко мне поедем. Так и быть, на такси домчу, хотя, знаешь, в мои края на метро быстрее.
Он снова зашел на кухню, попросил подружку завернуть с собой кое-какой жратвы и пирогов побольше.
– Ребята придут, – соврал он.
Ребят его она страшно боялась…
Соня пришла нечесаная и заспанная.
– Только проснулась? – оглядев ее, хмыкнул Волк.
– А чего? – покосилась на него Соня.
Ей было немного не по себе с Волком. После его звонка она трижды прокляла тот день, когда обратилась к нему за помощью. Теперь она, стало быть, его должница и отказать просто так не может. Соня решила съездить к Волку и под каким-нибудь предлогом отказаться от его предложения. Только уголовщины ей не хватало.