Но все-таки то, что предстояло совершить этой ночью, ввергало ее в панику. Все, что она до сих пор уже сделала, не оставляло ей никаких надежд. Она жгла за собой мосты, навсегда. Она теперь могла двигаться только вперед, навстречу своей финской мечте. Туда, где нет неблагодарной дочери, где нет отвратительных пьяных мужиков, где прошлое стирается из памяти под шум ветра.
До ближайшего поселка она добралась на попутной машине. Дальше – километров пять – прошла пешком. Обратного маршрута она не продумала заранее. Собиралась вернуться на проселочную дорогу и поймать попутку до города. Торопиться ей будет не нужно. Никто не сможет ее догнать. Ведь она собиралась спалить этот лесной дом дотла.
А что? Полыхающий летом лес – по телевизору каждый день говорят об этом. Лето стоит жаркое. С середины мая дожди прекратились. Пожар – это ерунда. Кто будет разбираться? Ольга шла по лесу и пыталась унять бурю, разыгравшуюся у нее внутри. Все было запланировано заранее, кроме этой бури. Она шла как-то непривычно быстро для себя, дыхание сбивалось, и ей приходилось останавливаться, чтобы отдышаться. «Это воздух такой тяжелый, хвойный, – пыталась успокоить себя Ольга. – Здесь дышится трудно…»
«Как чудесно дышится», – думал Марк, выбираясь из окна. Он с трудом дождался темноты, а когда стемнело, стал считать про себя от волнения и досчитал уже до трех тысяч пятидесяти восьми, когда в палату вошла Валентина.
– Ну вот и все, – сказала она. – Помните, минут через десять ходьбы будет развилка. Сворачивайте там налево. Если свернете правильно, после развилки идти вам еще километров пять до проселочной дороги. Там ночью фуры ездят. Подвезут. Вот. – Она протянула ему деньги.
– Это еще зачем? – удивился Марк.
Валя покачала головой.
– Бесплатно сейчас никто не возит. Ну, может, кто и возит, но к чему вам ждать. Заплатите и быстро доедете. А потом позвонить, может быть, захотите Даше своей. Берите, мало ли что.
– Спасибо, – сказал ей Марк.
– Вы бы сообщили мне потом, что ли, – попросила Валя. – Как там все обернется?
– Давай я тебе адрес Даши запишу, может быть, заедешь как-нибудь.
– А вы приглашаете? – спросила Валентина.
– Приглашаю, – улыбнулся Марк. – Хотя, знаешь, приглашать-то мне тебя пока некуда…
– Ну прощайте.
– Ну прощай. – Он пожал ей руку
Выбравшись из окна, Марк нагнулся и под окнами, прижавшись к деревянной стене дома, прошмыгнул к воротам. Открылись они легко, без скрипа. Молодец Валюша, ее работа. А то раньше так скрипели, что он в палате вздрагивал. Ну вот и все. Он зашагал по дороге. От свежего воздуха кружилась голова. Сердце купалось в какой-то старинной мелодии его молодости – не то «брызги шампанского», не то «рио-рита». Он закурил. Темнота – хоть глаз выколи. Ставишь ноги в темноту – как в пропасть.
И все-то вокруг ему нравилось. Все-то его радовало, как малого ребенка. И как-то совсем незаметно для себя он проскочил развилку и пошел совсем не по той дороге.
На той же развилке, где еще не остыли следы Марка, Ольга появилась спустя всего несколько минут. Если бы светило солнце, они непременно увидели бы друг друга. Дорога просматривалась далеко. Но опустившийся занавес темноты не дал им встретиться.
Оставшуюся часть пути она почти бежала. Все нужно было поскорее закончить. Поскорее, иначе она сойдет с ума, – ей так казалось. Она подошла к воротам, посмотрела в щель. Один только огонек горит, да и тот, похоже, оставляют на ночь. Окна темные… Неожиданно Ольга покачнулась и налегла на ворота. Они оказались не заперты. Вот так подарок. Ее трясло как в лихорадке.
Ольга скользнула во двор. Нет, вы только подумайте, дверь, входная дверь, открывалась внутрь. А рядом, вы только представьте себе, лежало несколько металлических палок. Ольга хохотала про себя. Сейчас, сейчас… Она бесшумно втиснула металлический прут в массивную дверную ручку: «А ну-ка выберись теперь, дорогой!» Быстро смочив куски ветоши бензином, поджигала их и забрасывала на крышу, приплясывая при этом.
Так, наверно, чувствовали себя ведьмы…
Первым почуял пожар Михалыч. Он открыл глаза и жалобно заскулил на кровати. Ему совсем недавно сделали успокаивающий укол на ночь, поэтому сил подняться не было. Он посмотрел на кровать Марка, которая стояла рядом с ним. Что-то его там не видно. Михалыч снова заскулил.
Валентина не стала плакать после ухода Марка. Очень ей хотелось, но она не стала. Зинка еще вчера уехала в город, к сестре. Братья-санитары напились до бесчувствия и храпели в ординаторской. Валя закрылась в своей комнате, вытащила молитвенник, перечитала все, что положено, и легла. Стараясь отрешиться от земных мыслей, она тотчас уснула. Бывает такая особенность у людей. Когда они волнуются – засыпают быстрее обычного: кончается запас жизнеспособности, что ли, жизнестойкости.
Вой Михалыча становился все громче. Валентина проснулась и не сразу поняла, что случилось. А когда поняла – метнулась к входной двери. Пелена дыма в коридоре ела ей глаза, жгла легкие. Валя билась всем телом в дверь, а та почему-то никак не хотела поддаваться. Она побежала в ординаторскую, за санитарами. Но что-то рухнуло в этот момент, задело ее голову Сверху сыпались горящие деревяхи. Ординаторская была охвачена огнем. Михалыч все еще выл в палате, но уже как-то тихо, без всякой надежды. Валентина снова бросилась к входной двери и изо всех сил навалилась на нее. Никакого эффекта. «Окно, – вспомнила она наконец, – одно окно не заперто». В расплавленном воздухе она пробиралась в сторону палаты, закрывая лицо от огня. Она даже не заметила, в какой момент потеряла сознание…
Сколько, интересно, он идет по этой несчастной дорожке, думал Марк. Вроде бы Валентина говорила о какой-то развилке. Он присел на корточки, закурил, задумался. Нужно возвращаться. Не то можно заблудиться. Да и ушел-то он еще совсем недалеко…
Над головой поднялся диск луны. А там, откуда он только что пришел, взметнулись вверх языки пламени…
От быстрого бега кололо в боку. Ворота были по-прежнему открыты. Марк подбежал к двери, потянул ее на себя и заметил металлический прут. Он вытащил его, отшвырнул, распахнул дверь. Валя лежала на полу в коридоре. Марк схватил ее, поволок к выходу, и как только вытащил на крыльцо, потолок в коридоре обрушился.
Марк стал тихонечко бить Валю по щекам. Она застонала. Через долгую-долгую минуту открыла глаза. Посмотрела на Марка. Лицо ее вдруг скривилось, и она заплакала:
– Михалыч…
Валя не договорила, ее скрутил приступ кашля. Казалось, сейчас ее вывернет наизнанку. Марк обежал дом, вот и окно, из которого он полчаса назад вылез. Михалыч стоял у окна и плакал. Сзади него клубился черный дым, стрелял огонь. Он понятия не имел, что окно открыто. Он только разбил стекло, чтобы легче было дышать.
– Мать твою, – жалобно сказал он, увидев Марка.
– Вылезай.
Марк распахнул решетку и потащил Михалыча на себя. Длинный больничный халат на его спине потихоньку тлел. Марк сорвал халат и стал затаптывать ногами. В эту секунду крыша с грохотом рухнула…
Переступив порог дома, Ольга упала в коридоре как подкошенная и залилась смехом. Нервы сдали. Из глаз катились слезы… Смех прекратился так же неожиданно, как начался. «Я не владею собой. Вот что значит – не владеть собой. Кто же владеет мной? Бред какой-то. Скоро я сама сойду с ума. Нужно взять себя и руки». Некоторое время она в растерянности просидела на полу, а потом решила: «Бежать, бежать отсюда немедленно. Не завтра утром, как собиралась. Сейчас, сию минуту. Через Энск идут десятки поездов».
Она встала. Ноги плохо слушались. Руки не просто дрожали – тряслись так, что она все время роняла на пол вещи. Защелкивая замки чемоданов, Ольга услышала, как кто-то тихо стучит в дверь. Она замерла. Кого это еще черт принес? Доченька явилась? Слишком поздно. Ночь.
Ольга на цыпочках подошла к двери.
– Кто там?
– Марк Андреевич дома? – спросил мужчина.
Ну сейчас она ему покажет! Уже все в округе знают, что Марк умер в больнице. Так нет, ходят все… Ольга распахнула дверь, набрала в легкие воздуха. И – задохнулась. В лицо полыхнули синие, такие знакомые глаза. Она попятилась, упала, поползла на спине, выставив вперед руку. Хотела закричать, позвать на помощь, но… лишилась чувств.
12
В ресторанчике действительно было пусто, поэтому Дара сразу заметила девушку, одиноко сидящую за столиком. Перед ней стояли маленькая чашечка кофе и бокал вина. «Удивительные пошли менеджеры», – весело подумала Дара и, приняв самый серьезный вид, скромно подошла к девушке.
– Софья Алексеевна? – спросила она несколько заискивающе.
– Ах, это вы, Аня? Присаживайтесь, не стесняйтесь. – Девушка рассеянно рассматривала зал.
На сцене за роялем молодой человек что-то небрежно наигрывал. Импровизированная мелодия плавно перетекала из одной тональности в другую, вплетались знакомые мотивчики, тянулись долгие паузы.
– Заказать вам кофе? – спросила Софья.
– Гм-м, может быть, я лучше сама? – вежливо предложила Дара.
– Пожалуйста. – Девушка, похоже, даже обрадовалась. – Я бы хотела послушать ваш английский.
– Сколько угодно, – тут же перешла на английский Дара.
– Нет, вы что-нибудь подлиннее скажите, – хитро сощурилась девушка.
– Ну что вам сказать? – продолжала Дара по-английски. – Вы очень, очень молоды. У вас голубые глаза и курносый носик. Тонкие губы, гладко зачесанные волосы заплетены в косу. Единственное, что меня удивляет, так это то, что вы пьете вино во время собеседования.
– Хорошо, – протянула девушка, прихлебнув из бокала. Дара готова была поклясться, что она не поняла ни единого слова. – А что вы умеете делать на компьютере?
– Все, – ляпнула Дара.
– Минуточку. – Девушка погрозила ей пальцем. – Все никто не умеет. Меня интересует, можете ли вы составить таблицу, написать отчет, найти нужный файл?
Судя по ее тону, компьютер она никогда не видела, по крайней мере вблизи.