– Смысл чего?
– Да всего этого. – Он обвел руками небо, березы, дома. – Смысл в том, чтобы найти выход. Найти ту дверь, которая ведет туда, – он поднял глаза к небу. – Мы ведь устаем, ты пойми. То есть не мы, конечно, душа наша. Она из другого мира, хочет туда вернуться. Вот и ищет тот самый выход, ту самую дверь. Представляешь, как трудно ей открывать эти двери. Ведь неизвестно – та ли… Откроет – и снова здесь на земле, откроет – и снова жизнь. Ну сколько же можно? И вот однажды, когда выход все-таки найден, она открывает дверь и попадает наконец домой. Так что запомни: все, что происходит с тобой, – это только поиск выхода. Ошибешься – расплатишься новой жизнью, новыми страданиями. Так что ищи…
– Папа, – шепотом сказала Дара, глядя куда-то сквозь березовые стволы. – Я сейчас отойду на минуту. Ты только не волнуйся, ладно, папа? Только не волнуйся!
Она уходила как-то боком, Марк продолжал держать ее руку в своей, вот рука оторвалась, Дара ушла, зашла в дом. Марк посмотрел туда, куда только что смотрела дочь. На фоне белых стволов он разглядел силуэт человека. Тот приближался медленно и, казалось, тоже так же внимательно вглядывался в лицо Марка. Уже на пороге догадки Марк почувствовал, что ему не хватает воздуха, попытался встать. Проклятая почка тут же ответила острой болью. И душа наполнилась такой же острой болью, только боль эта походила на самое большое счастье.
Поздним вечером, когда его сердце снова не на шутку расходилось, а Валентина бегала с корвалолом по веранде, Марк держал Сашу за руку и повторял, глядя в сторону Дары:
– Если что со мной, вы все-таки не плачьте, слышите? Я получил все, что хотел, в этой жизни. Теперь уже все. – Он посмотрел на Сашу. – А Ию я встречу там…
По участку кругами осторожно выхаживал Михалыч. Все, что происходило вокруг, ему очень нравилось. Он мало понимал, что здесь творится, но гулять мог сколько захочет, и на окнах не было никаких решеток. Увидев, как Нина копается в саду, он взялся за лопату и вмиг перекопал ей весь участок.
– Валя, а ему не вредно столько работать?
– Не вредно. Полезно даже. У него силища-то – дай Бог!
Соседка-пенсионерка все заглядывала через низкий заборчик со своего участка к Андрею. Ей сразу приглянулся дедок, который приехал к ним погостить. А уж когда она увидела, как он за полчаса вспахал огород, то не выдержала и попыталась завести с ним беседу через забор. Однако Михалыч, которому крепко-накрепко запретили выражаться, смотрел на нее молча и улыбался. Тогда соседка, захватив банку с вареньем, пришла к Нине и как бы между прочим спросила про деда. А когда узнала его историю, принялась охать и ахать на все лады так, что насилу ее удалось домой спровадить. Через два дня соседка подошла потихоньку к заборчику и поманила Михалыча, который полол грядки:
– Ты слышь, старик, не век же у них жить будешь? Сдадут они тебя обратно.
Михалыч удивленно посмотрел на соседку, пригорюнился.
– Я вот что думаю, переходи-ка ты ко мне. Готовлю я – пальчики оближешь, а ты – вон какой работник, загляденье! И непьющий, говорят… Ну как, согласен?
– …твою мать! – радостно просиял Михалыч.
Соседка обрадовалась и побежала к Нине за его вещами. Нина стала хватать ртом воздух и махать руками Валентине. Та прибежала и, узнав в чем дело, удивленно посмотрела на соседку:
– Вы что? Ему же в больницу надо. Он сумасшедший.
– Да где это видно, что он сумасшедший? – обиделась на нее за Михалыча соседка. – Не пьет, работает! Мой вон супружник, пока жив был, все пил как последняя сволочь и тунеядствовал, а никому в голову его сумасшедшим назвать не пришло! А такого хорошего мужика обижаете!
– А может, так и лучше, – задумчиво протянула Валентина. – Я вам кое-какие рецептики дам. Купите на всякий случай. Если что – я пока здесь, а там видно будет.
И теперь каждый день Михалыч улыбался обитателям дачи из-за забора. Иногда он заходил к Марку, иногда – к Валентине. Сашку он ужасно боялся и, как только тот появлялся, тут же убегал. Через две недели он впервые сказал им через забор «здрасьте».
– Вот, – выглянула соседка, она старалась переорать работающую на соседнем участке бензопилу, – научила! Теперь с ним и в гости можно…
Марк умер через два месяца все там же, у Андрея на даче. Врач предупреждал – почки могут отказать в любой момент, нужно в больницу. Он прогнал врача. Он не боялся смерти. Да и что нового она могла открыть ему? Ведь он нашел дверь, нашел выход. Он уже не вернется сюда больше… Так почему бы не послушать, как шелестят листья берез, продолжительный гул… Это ведь в последний раз…
Саша с Валей переставляли мебель на веранде. Андрей с Ниной вот-вот должны были вернуться из леса. Марк сидел в шезлонге под березами, прикрыв глаза. Неожиданно он встал – Валя видела из окна, – словно его позвал кто-то, протянул руку вперед, потом оглянулся и упал. Когда Саша с Валентиной подбежали к нему, сердце его уже не билось. Рядом, трогая Сашу за плечо, слабо скулил Михалыч…
Собираясь в Энск, Дара заехала к Кириллу, хотя обещала Саше, что не будет торопить события…
– Сегодня умер твой дед, – объявила она ему мрачно с порога. – Я еду на похороны, вы как с Майей?
Кирилл смотрел на нее, словно на безумную, даже попробовал проверить, не пахнет ли от Дарьи Марковны алкоголем.
– У меня нет деда, – осторожно возразил он. – И потом, откуда вы знаете?..
Дара подошла к нему, обняла, положила подбородок на его плечо и развернула к Майке:
– Ну как?
– Я не понимаю, – пролепетала та, бледнея.
«Так и знала, что этим кончится, так и знала, что она уведет его…»
– Да смотри ты лучше! Мы ведь с ним похожи!
– Ну и что?
– А то! А то, что я его родная тетка!
Повисла пауза. Потом Дара рассмеялась нервно, и вслед за ней расхохоталась Майка. Они хохотали так до слез, показывая друг на друга пальцами, не в силах остановиться…
На кладбище было столпотворение. Здесь собрались все: Дара с Сергеем, Рина с Катей, Андрей, Нина, Валя, Саша. Из Санкт-Петербурга приехали неожиданно все Сумароковы во главе с Ренатом Ибрагимовичем. Кирилл крайне удивился, встретив здесь и Рената Ибрагимовича, и мамину давнюю приятельницу Луизу Ренатовну.
– Это тот мужик, который нас с мамой из Америки вытащил, помнишь?
– А почему он здесь? – спрашивала Майка.
– Не знаю, – пожимал плечами Кирилл.
Больше всего его интересовало, кто же его отец. Он подозрительно поглядывал то на Андрея, то на Феликса.
– Кирюша, – подошел к нему после панихиды Ренат Ибрагимович. – Вырос-то как! Ты с кем?
– Я с отцом… – схитрил Кирилл.
– Понятно, – протянул Ренат Ибрагимович и посмотрел на Сашу.
– Ну не расстраивайся ты так, – утешала его Майка спустя час. – Ты ведь не знаешь, какой он человек.
– Мне он не нравится! И потом – он меня сам бросил…
– Да нет, не бросил… – Майка осеклась.
– Майя! Майя! Ты что, тоже за них, да? Тут сговор какой-то, ей-богу. Дара моя тетка, Ренат Ибрагимович друг моего деда, а ты… Ты что-то знаешь и молчишь?! Ты?!
Майка закрыла ему рот руками, чтобы не перебудил всех, потом виновато обвила его шею руками и принялась рассказывать.
– И ты молчала все время? – вставлял сокрушенно Кирилл одну и ту же реплику – на другие не хватало воображения.
– Но он просил… Ты знаешь, я, кажется, поняла. Он ведь и Дару нашел только потому, что я тогда сказала о ней. Видел бы ты его лицо! Вмиг стало спокойное – как в церкви. «А что, говорит, Дарья Марковна – очень редкое имя?» И странно так улыбался…
Они шептались часов до трех утра. Потом Майка уснула, а Кирилл, повертевшись еще полчаса с боку на бок, нашарил на тумбочке сигареты и вышел на улицу. Там, у дома, уже курил кто-то.
– Спичек не найдется? – спросил Кирилл.
– Держи, – повернулся к нему Саша.
Кирилл столкнулся с Майкой, когда та шла умываться утром.
– Ты не спал всю ночь? – спросила она.
Кирилл смотрел на нее, смотрел, а потом схватил в охапку и сказал:
– Ненаглядная моя, знаешь, пожалуй, придется на тебе жениться!
– Что это с тобой случилось? Ты ведь борец за свободную любовь!
– А вдруг ты потеряешься? Знаешь, в этом мире, оказывается, так просто потеряться…
Позже всех проснулся Ренат Ибрагимович. Проснулся, и тут же к нему вернулось вчерашнее возмущение. «Безумные люди! Совершенно безумные эти Ковалевы! Говорят о чем угодно, только не об Ольге. Как будто живут в лесу, а не в человеческом обществе». Он, закаленный в газетных баталиях боец, не мог оставить это загадочное происшествие. Поэтому, вернувшись после первой своей поездки в Энск, активно взялся за дело. Он довольно быстро выяснил, что Ольга давно уже прикарманивала деньги Марка. Что на эти деньги прикупила себе три магазинчика, которыми владела совместно с главным бухгалтером фирмы. К нему Ренат Ибрагимович и направился.
– Ну что, брат?
Но «брат» уже знал, что Марк Андреевич оказался жив. Он всегда читал статьи Рената Ибрагимовича с внутренним содроганием. Поэтому, не заставляя себя долго ждать, рассказал обо всем, что знал, всячески умаляя свое участие в этом довольно гнусном деле.
– Но о том, что она объявит живого человека умершим, я понятия не имел, уверяю вас!
– Так где она теперь?
– В Финляндии. Собиралась покупать там дом. Деньги на первый взнос я ей был вынужден дать. Остальные обещал высылать частями. Но теперь, разумеется, даже не подумаю!
«Разумеется, продувная ты бестия. Ты, пожалуй, и так ей ничего бы не выслал».
– Что меня теперь ждет? – покорно спросил бухгалтер, а рука проворно легла на ручку выдвижного ящика: «Интересно, сколько он запросит?»
– Тебя теперь ждет Страшный суд! – сверкнув на него глазами, ответил Ренат Ибрагимович.
Очень уж ему не хотелось говорить этому пройдохе о том, что Марк всем все прощает и желает здравствовать.
– Вы… вы имеете в виду… наш суд? – Рука потянула ящик на себя.
Ренат Ибрагимович решил бороться самостоятельно. Если эти глупые Ковалевы не хотят за себя постоять, он им поможет.