Три жизни Красина — страница 40 из 57

— Позвольте выразить вам от лица российской делегации благодарность за ваши приветствия. Два с половиной месяца тому назад Советская Россия предложила правительству Эстонии и других окраинных государств вступить в мирные переговоры... После кратковременных переговоров в Пскове эстонское правительство отложило их на неопределённое время. Эстонская армия за это время приняла участие в походе на Петроград... под предводительством царского генерала Юденича. Исход попытки Юденича... достаточно хорошо известен...

Красин тут же предупредил эстонских дипломатов, что будет подписан только настоящий мир, без каких-либо подвохов, мир гарантированный, а не клочок бумаги, под прикрытием которого можно готовить новое кровопролитие.

2 февраля 1920 года мирный договор с Эстонией был подписан. Миссия, порученная Красину, была успешно завершена.

Красина ждала новая работа, на новом, более широком дипломатическом поприще.

Глава девятая. Во главе миссии Центросоюза

Иззябнувшая, полуголодная Москва. Вечерами не горят фонари. Поздний мартовский морозец сковывает гладким льдом лужи, натаявшие за день. Днём яркое-яркое солнце, холодный ветер и запахи весны.

Мальчишки ладят скворечники, пускают кораблики в звонких ручьях. Дома стоят облупившиеся, закопчённые дымом буржуек. Трубы торчат чуть ли не из каждого окна. Из церкви Ваганьковского кладбища чёрная труба забралась под самую маковку, и скромная церквушка напоминает теперь ободранного беспризорника, лихо курящего козью ножку!

Холодно и голодно. Наркомы, как и все, жуют чёрствый чёрный хлеб и радуются, когда удаётся погреться чаем. Холодно и голодно, но люди не унывают. Театры полны. В опере артисты, правда, не столько поют, сколько кашляют, но это никого не смущает.

Все надеются на весну, на ранние овощи, летнее тепло. И мечтают, что с разгромом Колчака и Деникина временная передышка в военных действиях превратится в постоянный мир.

Верховный Совет Антанты, скрепя сердце, вынес решение о снятии блокады с Советской России. Послевоенный быт во всех воевавших странах никак не мог войти в мирную колею. Германия не желала платить репарации, всячески задерживала поставку угля Франции, не спешила и с разоружением. Германские правители объясняли свои действия «трудностями борьбы с революцией». Этот довод всегда котировался в стане победителей.

Франция была настроена воинственно, угрожала оккупацией новых германских земель. Но падала стоимость франка.

Англия не хотела полного ослабления Германии. На острове считали, что достаточно и того, что главный конкурент Англии повержен. Если же Франция начнёт выколачивать из Германии ценности, то она неизбежно станет конкурентом Великобритании. Что же, тем более не нужно окончательно обессиливать немцев.

Далеко на востоке, в Стране восходящего солнца — Японии появился зловещий призрак экономического кризиса. Как чудовищная эпидемия, кризис охватил Америку, дополз и до обескровленной Европы.

Улицы послевоенных городов Европы заполнили безработные. Прогорали банки, промышленные и торговые компании, закрывались заводы. Дорожала жизнь.

Английский премьер-министр Ллойд-Джордж, выступая в парламенте, откровенно признался, что силой оружия с большевиками справиться не удалось, а вот с помощью торговли возможно будет «оздоровить» обстановку в этой стране. После «оздоровления» европейский капитал сумеет поправить свои дела за счёт этой огромной страны.

«Оздоровить», на языке Ллойд-Джорджа, видимо, означало «излечить» от большевизма. Ведь недаром же Верховный Совет Антанты согласен восстановить торговые отношения с «русским народом», но, избави боже, не с большевистским правительством.

Владимир Ильич Ленин говорил, что главное протаранить экономическую блокаду. И если сейчас нельзя это сделать с помощью Комиссариата внешней торговли, как органа, призванного проводить политику государственной монополии в торговых отношениях с капиталистическими странами, что ж, имеется кооперативный орган — Центросоюз, и не следует медлить.

Торговая миссия Центросоюза должна как можно скорее отбыть в Европу. Задачи миссии архиважные — аккредитованные за границей «советские купцы» могут и должны выступать и как советские дипломаты. Во главе миссии поставлен Леонид Борисович Красин. Он «купец», при этом самый главный, так как возглавляет Народный комиссариат внешней торговли, но он и дипломат, ведь на его счету успешные переговоры с немцами летом 1918 года, мир с Эстонией. Но он едет как «кооператор», кооперативный флаг поможет в боях с экономической блокадой.

И не случайно Совет Народных Комиссаров РСФСР выдал Красину специальный мандат, доверяя ему разрешение «...всех вопросов, связанных с предстоящим возобновлением торговых сношений, со всеми необходимыми для сего правами, в том числе с правами по всем вышеизложенным вопросам принимать единоличные решения, от имени Российской республики заключать всякого рода соглашения и договоры со включением всех условий и гарантий, какие он найдёт нужными и для Российской республики приемлемыми». Редко кто из дипломатов получал такие обширные полномочия от своего правительства.

Представителем Народного комиссариата по иностранным делам в миссии должен быть Максим Максимович Литвинов. Он встретит Красина в Копенгагене.

Круто обошлась судьба с Литвиновым. Занесло его в Англию ещё в 1908 году. Эмигрант, без средств, с очень неважным знанием английского языка, да к тому же большевик-ленинец, он очутился в трудном положении. Но вскоре Максим Максимович связался с руководителями английского рабочего движения, много времени проводил в Герценовском кружке, выступал со статьями в социалистической прессе и нежданно-негаданно в январе 1918 года, складывая чемоданы, чтобы ехать в новую, большевистскую Россию, оказался... полпредом Советской республики в Англии.

Теперь, в 1920 году, он в качестве члена коллегии Наркомата иностранных дел, очень умно вёл в Копенгагене переговоры с англичанами об обмене военнопленными.

Обмен военнопленными, конечно, важный вопрос, но в ходе переговоров Максим Максимович почувствовал, что англичане не против и поторговать с Россией.

Заместителем Леонида Борисовича назначили Виктора Павловича Ногина. «Советский текстильный король». Человек неугомонный, рачительный хозяин, хороший товарищ. Много лет Виктор Павлович провёл в эмиграции. Он великолепно владел английским языком. Для Красина это имело особое значение. Что поделаешь, английский Леонид Борисович знал плохо, с посторонними «толмачами» работать не любил. Другое дело — Ногин.

И вот настал день отъезда. Виндавский вокзал. Единственная московская ступенька на европейскую лестницу.

Леонид Борисович грустно наблюдает за тем, как Виктор Павлович прощается с женой, ребятами. В соседнем вагоне едут технические эксперты и аппарат делегации. Там тоже поцелуи, объятия и даже слёзы. А его никто не провожает. Хотя нет, он не прав, приехал его заместитель по Внешторгу, Лежава. Он волнуется, как-то он будет тут управляться без Красина.

Простились тепло. И всё же грустно. Хотя у Красина есть преимущество — в Стокгольме его ждут дочки, ждёт Люба.

...Поезд отошёл. Теперь уже скоро, очень скоро он встретится с детьми.

Но скоро доехали только до Петрограда.

И засели здесь чуть ли не на неделю. Оказалось, что ни финны, ни шведы, ни англичане не ожидали столь быстрого отъезда советской делегации и не успели договориться между собой, кто и как должен доставить «гостей» в нужные им города и страны.


В Петрограде Горький и Мария Фёдоровна Андреева. У них тепло, уютно. Вечерами шумит самовар, и неторопливый окающий басок Алексея Максимовича как-то приятно успокаивает, хотя говорит он о вещах печальных, порою страшных.

Ногин тоже повадился «гонять чаи» у Горького.

Алексей Максимович расспрашивал о Ленине, Москве. Потом, увлекаясь, рассказывал о том, как ему пришла в голову мысль заняться собиранием уникальных произведений искусства, чтобы сохранить их для будущих музеев и выставок. Иногда обрывал себя на полуслове, махал рукой и безо всяких переходов говорил об ужасном быте учёных, артистов, писателей.

Однажды он всё-таки утащил гостей в Эрмитаж. Завёл в подвалы. В сумрачных, холодных кладовых хранились бесценные картины, мебель, какие-то уникальные ремесленные поделки — глаза разбегались. Бас Горького гулко рокотал под каменными сводами, когда он с гордостью показывал «свои» сокровища. Всё весело смеялись рассказу писателя о том, как и из какого дворца ему удалось «похитить» ту или иную реликвию.

— И за вора-домушника тоже принимали! Так-то!


29 марта, наконец, стало известно, что можно ехать дальше. Вечером последний визит к Горькому. В столовой собрались все члены делегации. Горький был задумчив, говорил мало. Леонид Борисович тоже не веселил гостей своими неистощимыми рассказами.


До Финляндской границы от Петрограда — рукой подать. На границе в вагон к Красину поднялся... английский офицер. Очень вежливый. Приложил руку к кепи, представился «капитан Френч». У Красина на языке вертится ядовитая шутка. Но, увы, он плохо знает английский. А не худо было бы проведать «финских родственников» этого британского офицера.

Поезд двинулся дальше. Теперь торговую миссию эскортирует чуть ли не целая воинская часть.

Ничего не скажешь — караул, более чем почётный, во всяком случае надёжно оберегает жителей Финляндии от соприкосновения с «этими красными».

Финны не хотели, чтобы русская делегация задерживалась в их стране. Но они не прочь были завязать торговые сношения с Россией. Поэтому финляндское правительство решило вести переговоры прямо в поезде. Представители Министерства иностранных дел, Экономической комиссии целый день 30 марта не выходили из вагона Леонида Борисовича.

Когда к вечеру поезд прибыл на станцию Або, стало ясно, что финские чиновники вернутся ни с чем. И только потому, что правительство Финляндии снабдило их инструкцией, не отвечающей условиям взаимности. Финские представители настойчиво добивались согласия на поездку в Россию их торговой делегации. Но они категорически воспротивились предложению Красина принять такую же советскую делегацию у себя в Финляндии.