ных Жюлем Верном на подготовку к этой работе? А его мечты о «научном романе»? А его переписка, наконец, переписка, в которой мы сквозь кипящую пену шуток и острот можем смутно рассмотреть отдельные крупицы-намеки на его литературные планы?
Так или иначе, но рукопись под названием «Путешествие в баллоне» была в руках Этселя. Тонкий ценитель сразу понял достоинства романа и сделал из этого самый смелый, самый удивительный вывод: он предложил Жюлю Верну длительный контракт.
Два тома в год: два однотомных романа или один двухтомный – таковы были обязательства писателя. Издатель брал на себя обязанность издавать книги и целиком получать всю чистую прибыль. За указанную выше работу издатель обязывался уплачивать автору двадцать тысяч франков в год. Срок действия договора двадцать лет.
Риск издателя был велик: никто не знал Жюля Верна как романиста, а для нового журнала нужен был писатель «первого ранга», как определил сам Этсель. И тем не менее он решился.
Писатель же был ошеломлен. Двадцать тысяч франков! Двадцать лет спокойной жизни! Дом для семьи и отдельный кабинет для себя! Летний отдых в Шантеней! И все это лишь за то право писать, за которое он так много лет платил бессонными ночами, жизнью впроголодь, удобствами семьи…
Вероятно, он имел странный вид, когда появился в тот день на бирже. Но еще более странной была та маленькая речь, с которой он обратился к своим друзьям. Стоит привести ее дословно – точнее, как она сохранилась в памяти его друга Дюкенеля:
«Дети мои, я вас покидаю, у меня есть идея. У всякого человека, по мнению Жирардена, идеи рождаются каждый день, но моя идея – одна на всю жизнь, идея, которая сама по себе является счастьем. Я написал роман нового жанра, удовлетворяющий меня. Если он будет иметь успех, он станет жилой в золотой копи. Тогда я буду не переставая писать, писать без устали, между тем как вы будете оплачивать наличными бумаги накануне их понижения и продавать их накануне, повышения. Я бросаю биржу. Добрый день, дети мои!»
Шутливый тон, биржевой жаргон – все это очень характерно для молодого Жюля Верна. Молодого… Увы, ему уже почти исполнилось тридцать пять лет, но у него все было в будущем… в близком будущем, впрочем.
Этсель не был только издателем-художником. Он был также превосходным дельцом. Прошло всего лишь немногим больше месяца, после того как он получил рукопись, а первый роман Жюля Верна был уже напечатан и переплетен. Талантливый художник Риу сделал к книге 8о иллюстраций. И 1 января 1863 года, как новогодний подарок, роман «Пять недель на воздушном шаре» появился на прилавках книжных магазинов Парижа и провинции.
Первое впечатление читающей Франции было изумление, о котором мы можем составить только очень смутное представление, успех? Да, это был настоящий успех и даже нечто большее, не похожее на удачу обычного литературного произведения.
Дело в том, что в этой книге Жюль Верн напал на тему, волнующую весь читающий мир, вернее, на две темы: в своем романе писатель смело объединил и облек в художественную форму две научные проблемы: управляемое воздухоплавание и исследование Центральной Африки.
Серьезным тоном Жюль Верн рассказал читателям о том, что втайне ото всех Лондонским географическим обществом была организована воздушная экспедиция на управляемом аэростате «Виктория», под руководством доктора Фергюсона, которая проникла в неисследованные районы Африки, открыла таинственные истоки Нила и, пересекши весь материк, достигла Атлантического океана.
В те годы таинственная пелена, многие тысячелетия покрывавшая Черную Африку, казалось, начала рассеиваться. Одна за другой отправлялись научные экспедиции, стремящиеся, преодолев пустыни, тропические леса с хищными зверями, проникнуть в сердце Черного материка, где находились никому неведомые истоки Нила.
Многоводный Нил был колыбелью одной из величайших цивилизаций древности. Но его истоки терялись далеко на юге, куда не могли проникнуть египтяне. И вопрос о том, откуда Нил берет свои воды, оставался в течение нескольких тысячелетий предметом бесплодных размышлений и туманных догадок.
Древнегреческий историк Геродот, который в V веке до нашей эры поднимался вверх по Нилу до его первых порогов, считал, что Нил начинается далеко на западе, где-то в области озера Чад. Александрийский ученый Эратосфен, через два века после Геродота, рассказывал о двух озерах близ экватора, питающих великую реку. Спустя еще два столетия Птолемей приводил рассказ о том, что воды Нила вытекают из озера, лежащего на западе, что они двадцать пять дней текут под землей и выходят на поверхность только в Египте. Арабы, завладевшие в средние века всей Северной Африкой, утверждали, что Нил падает с неба, «истоки его – в раю»…
Во второй половине XIX века европейцы начали «открытие Африки»: развивалась европейская промышленность, и нужны были новые рынки и новые источники сырья. Если на первую половину столетия падают всего 21 путешествие европейцев по Африке, то во вторую половину состоялось 202 экспедиции. В неисследованную и никем еще не завоеванную часть света устремились колонизаторы, торговцы, миссионеры, авантюристы, но среди путешественников были и настоящие ученые, бескорыстно преданные интересам науки.
В 1849 – !§ 54 годах к истокам Нила пытался проникнуть доктор Генрих Барт, первый настоящий ученый, посетивший дебри Африки. Он шел с севера. С юга, навстречу ему, в 1852 году вышел доктор Давид Ливингстон. С востока, имея опорной базой Занзибар, в 1857 году отправилась экспедиция Лондонского географического общества, во главе которой стояли Ричард Бартон и Джон Спик. На скрещении путей этих трех экспедиций лежала неведомая страна, где не бывал ни один европеец, сердце Африки с таинственными истоками Нила. Но ни одной экспедиции не удалось достигнуть желанной цели – трудности были слишком велики: спутники Барта умерли в пути, а сам он едва не был убит враждебными туземцами; силы Ливингстона истощили тропическая лихорадка и цынга, Бартон и Спик страдали от голода, жажды и едва не ослепли от болезни глаз.
Доктор Фергюсон, герой Жюля Верна, вместе с двумя спутниками совершил за несколько недель то, на что его реальным предшественникам требовалось много лет мучительного труда. Его экспедиция отправилась из Занзибара 18 апреля i862 года, 23 апреля была у истоков Нила, а 24 мая, пересекши всю Африку, достигла французских владений на реке Сенегал.
Это, конечно, была фантастика, но не уводящая читателя в отдаленное будущее или другие планеты, а фантастика научная, реалистическая мечта того самого дня, когда вышла в свет книга «Пять недель на воздушном шаре».
В описании Африки Жюль Верн следовал запискам путешественников по Африке, в описании воздушного шара «Виктория» и его эволюции – истории воздухоплавания, которую хорошо знал.
Удивительное путешествие оказалось возможным благодаря управляемому воздушному шару – фантастическому изобретению доктора Фергюсона. Мечта писателя воплотилась в жизнь через два десятилетия, когда появились первые управляемые воздушные корабли – дирижабли, могущие летать против ветра.
В годы, когда писался роман Жюля Верна, внимание Франции было приковано к воздухоплаванию. Изобретатель Гюйтон Морво предложил особые весла и руль для управления воздушными шарами; Петен для той же цели – четыре шара, соединенные воедино и снабженные горизонтальными парусами; Анри Жиффар еще в 1852 году показывал парижанам свой «летающий пароход» – продолговатый аэростат с длинной гондолой, снабженный паровой машиной. Но увы! Ни один аэронавт не мог справиться с ветром. Поэтому, вместо того чтобы бороться с ним, появилась мысль использовать ветер: поднимаясь и опускаясь, отыскивать в разных слоях атмосферы воздушные потоки нужного направления.
Но как заставить шар подниматься и опускаться, не расходуя газ и не тратя балласт? Менье стремился достигнуть этого, накачивая в оболочку шара сжатый воздух; Ван-Гекке проектировал вертикальные крылья и винты. Но все было безуспешным, решить эту задачу (лишь в литературном произведении, конечно), удалось только Жюлю Верну.
Идея его температурного управления воздушным шаром, подробно описанная в романе, чрезвычайно проста и технически совершенно правильна, за исключением лишь одной «мелочи»: разложение воды в нужном количестве потребовало бы таких огромных батарей, которые шар не смог бы поднять в воздух.
Об этом, конечно, хорошо знал сам Жюль Верн. Но это смелое допущение ему было нужно для того, чтобы его мечта стала реальностью хотя бы на страницах романа. А то, что мечта эта имела огромную силу, говорит биография К. Э. Циолковского, который, как он сам признавался, заимствовал у Жюля Верна идею температурного управления и применил ее для своего цельнометаллического дирижабля, но конечно, на базе совсем другой техники – техники XX века.
Как использовал писатель историю воздухоплавания, говорит хотя бы такой пример. Аэронавты Бланшар и Джефрис, первыми перелетевшие в 1785 году из Дувра в Кале, плохо рассчитали подъемную силу своего шара. Поэтому, уже находясь над морем, они побросали вниз не только балласт, но и инструменты, провизию и даже одежду.
– Бланшар, – сказал Джефрис, когда и этого оказалось недостаточно, – вам следовало одному совершить этот полет. Вы согласились взять меня, и я пожертвую собой: я брошусь в воду, и облегченный шар опять поднимется!
– Нет, нет, это ужасно!
– Прощайте, друг мой! – сказал доктор Джефрис.
Бланшар удержал его.
– Нам осталось еще одно средство, – сказал он. – Мы можем перерезать веревки, на которых укреплена корзина, и ухватиться за сетку. Может быть, тогда шар поднимется…
Эту сцену мы почти дословно встречаем в романе.
За исключением фантастической горелки Жюль Верн в остальном почти не уклонялся от реальной действительности того времени. «Виктория» объемом в 3 300 кубических метров даже меньше, чем «Гигант» объемом в 6 000 кубических метров, который строил в то время Надар.
Основываясь преимущественно на рассказах европейских путешественников, Жюль Верн сильно преувеличил дикость и воинственность многих африканских племен. Местное население недружелюбно встречало только таких чужеземцев, в которых видело своих врагов. И не случайно был убит «бешеный белый путешественник» Мунго Парк: он был так свиреп, что жители берегов Нигера пятьдесят лет после его смерти с ужасом вспоминали о его злодеяниях. С другой стороны, негры боготворили доктора Ливингстона, который всю свою жизнь положил на борьбу с работорговлей. Жюль Верн позже, ближе познакомившись с биографией Ливингстона, в романе «Пятнадцатилетний капитан» выступил со страстной защитой туземного населения и с обвинением европейских держав в организации африканской работорговли.