дически появляющимися черными пятнами. Визуально определить, что мы движемся невозможно, – абсолютно однообразный и неизменный пейзаж.
На протяжении двух столетий ученые высказывали различные теории, которые, по их мнению, могли позволить передвигаться быстрее скорости света: кротовые норы, квантовая телепортация, иные измерения, движение в пузыре гравитационных сил и многие другие. Я сам пытался разобраться во всем этом, когда человечество впервые столкнулось с подобным способом перемещения во время первого вторжения. И раньше думал, что наше пространство или гиперплоскость, часть пространства более высокого порядка. Ближе всего к реальной теории гиперпространства подобралась М-теория, в которой говорится, что мы уже существуем в многомерном пространстве, но используем только четыре.
Давно известно, что пространство вблизи массивных тел, искажается, и именно это оказалось ключом к разгадке теории гиперпространства. Во время формирования воронки происходит пробитие в пространство, где отсутствует одно из неосязаемых измерений, своего рода изнанка пространства. Главная особенность гиперпространства – это значительно меньшее расстояние между объектами в нормальном пространстве. Но не все так просто. Отсутствие этого измерения никак не сказывается на объектах, попавших сюда, поэтому достаточно пробить путь, а дальше не требуется никаких дополнительных устройств для существования внутри. Но также отсутствие этого измерения порождает неоднородность гиперпространства, здесь нет четких ориентиров и направлений, а гравитационные силы массивных тел из обычного пространства создают приливно-отливную систему, поэтому гиперпространство находится в постоянном движении. Наши ученые назвали это дрейфом гиперпространства. Дрейф постоянно уносит корабли смета, даже если приборы показывают, что движения нет. Если корабль оказывается в внутри без сигнала приводного или опорного маяка, то, не имея ориентиров, он просто собьется с курса и даже не сможет вернуться обратно. Можно, конечно, выйти в нормальное пространство в любом месте, но не факт, что это будет рядом с точкой входа. Из-за все той же неоднородности пространства выход может оказаться на другой стороне галактики. Именно поэтому расстояние в гиперпространстве между более далекими объектами, находящимися в нормальном пространстве, может оказаться короче, чем между более близкими.
Харги рассказали, что на заре освоения ими гиперпространства терялось много кораблей, и их больше никогда не видели. Поэтому для ориентирования требуются приводные маяки, которые посылают сигнал в гиперпространство, на который можно ориентироваться, как морские суда на береговой маяк ночью. Но и здесь гиперпространство преподносит сюрприз: сигнал внутри очень быстро затухает, поэтому мощность такого сигнала должна быть очень большой. Например, маяки, которые мы успели разместить в Солнечной системе, позволяют удалиться в гиперпространстве на расстояние, равное трем часам максимального ускорения, а дальше все, сигнал пропадает. Это даже не позволяет долететь до ближайшей звезды, зато хорошо помогает ориентироваться в окрестностях родной системы. Но вот сигнал маяка пришельцев в системе Хадар слышен отчетливо, хотя находится на расстоянии шести дней пути. О наличии маяка в системе врага также поведали нам харги. Дело в том, что способ открытия прохода в гиперпространство одинаков как в Солнечной системе, так и на другом конце галактики. Это сравнимо с колесом: как ни старайся, а это фундаментальная вещь. Так и здесь, для открытия воронки требуется генератор, а по сути, обычный ускоритель частиц, и при достижении строго определенной плотности энергий на частицу перестает влиять одно из измерений – фундаментальной составляющей физики нашего мира. Частицы начинают проваливаться в гипер, после чего достаточно направить поток этих частиц наружу – и вдоль этого потока станет формироваться воронка. Именно поэтому любая цивилизация, занимающаяся фундаментальными исследованиями, рано или поздно откроет гиперпространство самостоятельно. Та же ситуация с приводными маяками – только так можно ориентироваться в гиперпространстве, и только одна, строго определенная частота наилучшим образом подходит для распространения в гипере. Поэтому что у нас, что у противника эти маяки есть, только отличаются по мощности. Харги для ориентирования пользуются вражеским маяком, чтобы не привлекать к себе внимание.
Интересной особенностью передачи сигнала через гипер оказалось то, что такой сигнал имеет проявления в нормальном пространстве, в виде тахионного излучения. Говоря простым языком, регистрируется поток частиц, который движется со скоростью, превышающей скорость света, хотя в гипере такой сигнал движется с обычной скоростью.
Сейчас наш флот движется строго на сигнал вражеского маяка, постоянно меняя направление движения из-за неоднородности гиперпространства. Именно из-за переменчивости гипера нашу цивилизацию не обнаружили сразу. Для этого потребовалось бы намеренно отправить разведку в Солнечную систему, но, видимо, у противника были иные задачи, либо данное направление посчитали бесперспективным. Думаю, человечеству, в отличие от харгов, просто повезло – враг позволил нам развиться до космических полетов, но и дальше ситуация непонятна. У неприятеля огромный флот, способный разнести любую нашу оборону, но он почему-то отправляет небольшие эскадры. И я чувствую, что поведение противника в совокупности с обнаруженными Зарубиным данными и есть ключ к победе.
Внезапно в пространстве появился электрический разряд, очень похожий на молнию во время грозы. За весь период наблюдения я вижу подобное уже третий раз. Конечно, не факт, что это именно электрический разряд, но о природе явления не знают даже харги, а у нас просто не было времени заняться исследованиями. Ничего, когда-нибудь все это закончится, и я вплотную приступлю к изучению этого места.
– Господин советник, – вырвал меня из виртуала голос.
Вернувшись в реальный мир на обзорной палубе, увидел перед собой молодого офицера. Он отдал честь и представился:
– Третий лейтенант Мельник. Меня послал главнокомандующий найти вас, так как вы не отвечаете на сообщения. Он просит вас прибыть в командный пункт.
Пробежавшись по иконкам моего интерфейса, увидел три непрочитанных сообщения, видимо, я так сильно увлекся, что не заметил этого. Раскрыв их, пробежался по тексту. Ну вот и пришел конец нашему путешествию, флот приближается к первому пункту остановки.
– Спасибо, третий лейтенант, я сейчас же направлюсь в командный пункт.
* * *
Весь флот завершал маневр торможения в точке, находящейся в получасе пути от планеты Оршу. Здесь в гиперпространстве должны остаться федеральные силы, то есть основная часть флота. Дальше пойдут только силы «Стальных Волков». Идея заключалась в том, что «Стальные Волки» должны прощупать оборону и заодно подтвердить или опровергнуть мои выводы, из-за которых и началась эта операция. В случае положительного результата федеральный флот вступит в бой, иначе повернет обратно и будет готовиться к обороне системы.
– Ты уверен, что тебе нужно участвовать? – Нечаев лично решил проводить меня на челнок и уже перед самым шлюзом в сотый раз задал мне этот вопрос.
– Да, – уверенно кивнул я. – И вы меня не переубедите в обратном.
Охрана главнокомандующего находилась в стороне и не слышала нашего разговора. Нечаев перехватился левой рукой за скобу входного люка и тихо сказал:
– Михаил, твоя жизнь важнее, чем те тридцать четыре фрегата, не считая вспомогательных и десантных кораблей, которые сейчас собираются в бой.
Сказать, что я удивился, услышав такое заявление, – это значит ничего не сказать.
– Понимаешь, хоть ты делаешь вид, что ни при чем, но я знаю, что это твои люди устроили вражеские форпосты на астероидах. И сказано это не в упрек – наоборот, хотел бы тебя наградить, но сам понимаешь, не могу. Это я к тому, что ты со своей кипучей деятельностью сделал для человечества больше, чем весь совет вместе взятый. Поэтому и не хочу, чтобы Земная Федерация потеряла такого человека.
Я хмыкнул и, немного подумав, ответил:
– Это мои люди, и я принимал непосредственное участие в их судьбе. Да и сколько можно отсиживаться в стороне, пока другие воюют? Но я учту ваше опасение и обещаю, что не буду лезть в гущу событий.
– Я могу приказать тебя задержать, – сделал последнюю попытку Нечаев.
– Вы же понимаете, что у вас ничего не выйдет. – Теперь мне предстояло выдержать суровый взгляд Нечаева.
– А черт с тобой, – забывшись, махнул рукой Нечаев и тут же ухватился за скобу, гася вращение тела. После чего протянул мне правую руку и сказал: – Ладно, давай, удачи.
Я пожал ему руку в ответ и уже без лишних слов направился в шлюз.
Корабли флота висели очень плотной группой, поэтому перелет на челноке занял от силы пятнадцать минут, по прошествии которых я попал в шлюз большого десантного корабля трехсотой серии. Данные БДК отличались наличием вращающейся секции, обеспечивая комфортные условия для экипажа, и хорошо подходили для размещения штаба.
Миновав шлюз, я сразу же попал в центральный коридор и, отталкиваясь от поручней, двинулся в сторону носа корабля. По пути через равные промежутки встречались открытые люки десантных капсул, в которых солдаты проверяли оборудование и своих стальных подопечных. В самом коридоре тоже царила суета, офицеры и солдаты двигались встречными потоками, и когда я долетел до шахты вращающейся секции, то думал, что у меня сейчас голова отвалится, так как каждый встречный узнавал меня и отдавал честь, а мне приходилось кивать в ответ.
Спустившись, я, уже обычным шагом, направился в штаб, где меня ждали.
– Ну, Игорь Юрьевич, с вас сотня, – с ухмылкой обратился Туров к Лукашевичу.
– О чем был спор? – поинтересовался я, не успев подойти к проекционному столу.
– Да мы тут с капитаном первого ранга поспорили, отпустит тебя Нечаев или нет. Игорь Юрьевич был уверен, что тебе не дадут уйти с флагмана, – все с той же ухмылкой ответил Туров.