Между тем, друг мой, у Вас проявились задатки талантливого мастера сериалов. Вы подводите читателя к самому интересному месту, а потом жеманно так делаете ручкой: пока, ребята. Если вам интересно, просите меня коленопреклоненно, и я дам вам следующую серию. Просим! Про третий этаж просим, а то пока я еще не созрел для того, чтобы завтра бежать в Аэрофлот и лететь в музей Моро, хотя, надеюсь, это случится в недалеком будущем. А пока просим продолжения!
Обнимаю и восхищаюсь Вами, друг мой!
И Вы — хороший стимул и возбудитель нашей творческой деятельности.
Так держать!
Ваш старый кнехт.
Относительно того, что не открывается мой текст. Думаю, что дело не в моем компьютере, а в Вашем. Вы постоянно вносите в него новые программы, думаю, что они и мешают открывать тексты, сделанные в старых редакторах. У меня Word 2003. И я им пользуюсь уже много лет. Раньше все тексты в этом редакторе Вы открывали спокойно, а теперь они же не открываются. Посоветуйтесь с Машей или с кем-то в редакции. Я со своей стороны попробую кое-что изменить, но не уверен, что это поправит дело. Возможно, и какая-то новая Ваша антивирусная программа не пускает мой текст. Такое сейчас тоже бывает.
В. Б.
(13.03.12)
Дорогой Виктор Васильевич!
Сегодня с большим трудом открыл Ваше послание. Ничего не могу сказать о том, почему возникают такие сложности. Посоветуюсь с Машей. Но поскольку — в конечном счете — текст открывается, то присылайте как можете.
В целом от Вашего письма у меня осталось сложное впечатление. Сомневаюсь, надо ли дальше посылать мои многостраничные этюды. Отвечать на них вовсе не обязательно. Смотрите на них как на фрагменты моих приватных исследований в области метафизического синтетизма. Но «Триалог», безусловно, стоит продолжать, если захотите.
С наилучшими пожеланиями В. И.
К вопросу о современной символизации в искусствеО тетралогии Александра Сокурова
(26.03.12)
Дорогие друзья,
на прошлой неделе я как великий подвижник искусства четыре дня подряд, преодолевая метель, вьюгу, злой колючий ветер то с дождем, то со снегом мужественно продирался на территорию бывшей фабрики «Красный октябрь», где теперь элитный тусовочно-выставочный комплекс. Там, как знает Н. Б., в модном кинотеатре-баре-ресторане cinema-lounge Dome, где, согласно его обозначению (лаунж) не сидят, а возлежат, развалясь за столами с напитками и яствами, и иногда посматривают на экран, все эти четыре дня демонстрировали по вечерам тетралогию Александра Сокурова, которую он сам назвал «тетралогией о власти». Нашли, где провести ретроспективу фильмов самого арт-хаусного, как скажет Н. Б., режиссера! Другие кинотеатры, видимо, не предоставили свои пространства.
Это известные вам фильмы «Молох» (1999), «Телец» (2000), «Солнце» (2005) и новый фильм «Фауст» (2011). Прошлые фильмы уже порядочно подзабылись, хотя в свое время не произвели на меня особого впечатления, как и другие работы этого режиссера, считающегося у нас, да и на Западе одним из самых продвинуто-известных и модных. Хотя, скажем, каннского «Золотого льва» он получил только за последний фильм. Остальные, по-моему, все не получали нигде ничего, хотя и всегда везде номинировались — у него хороший выход на Запад.
Между тем «Фауст» еще в прокатном варианте с месяц назад произвел на меня вполне благоприятное впечатление, поэтому я решил пересмотреть всю тетралогию, коль скоро ее пустили в одном только тусовочном и дорогом кинотеатре по одному сеансу в вечер. Для Сокурова здесь было сделано исключение: вся ретроспектива его фильмов (а она включала и еще четыре фильма кроме тетралогии) шла бесплатно. Да это и понятно. Кто из «золотой молодежи» пойдет его смотреть за деньги? И так-то на первых трех фильмах было по 6–10 человек в зале, имеющем 60 посадочно-полежечных диванно-кресельных мест. На «Фаусте», правда, зал был переполнен.
Спрашивается, зачем я пошел все пересматривать, когда первые фильмы не произвели на меня особого впечатления, а последний видел месяц назад и еще хорошо его помню? Ответ в тематике наших бесед последних лет. Она уже сидит у меня, как, по-моему, и у всех нас в печенке. Как только чувствуется, что где-то запахло серьезной символизацией в искусстве, уже тянет туда неодолимо. Вот и таскался по мосту через Москва-реку в ужасную погоду на остров «Красного октября», чтобы посозерцать символизацию Сокурова. Сразу скажу: не зря таскался. Получил и интеллектуальное, и эстетическое удовольствие (не наслаждение, пусть наш pater не переживает — сим нельзя в полной мере наслаждаться).
Понятно, что уже сами названия фильмов сознательно символичны, а если мы вспомним, что первый фильм о Гитлере, второй о Ленине, третий о японском императоре Хирохито, то само собой: Охота пуще неволи!
Очевидно, что первые три фигуры напрямую связаны с властью, ею были наделены и ее символизируют. О Фаусте — особые размышлизмы. Символика названий вроде бы отчасти очевидна. Однако. Все герои первых трех фильмов показаны в маргинальных (Гитлер), пограничных (Ленин) или кризисных (Хирохито) ситуациях, в которых соотнесенные с ними в названиях фильмов символы вроде бы не очень вяжутся с «героями», да еще действительными носителями власти. Вспомним.
Молох по Библии, как известно, достаточно жестокое языческое божество, идол которого изображался в виде медной статуи человека с бычьей головой, которому приносили в жертву сожжение живых детей. Гитлер в фильме Сокурова изображен в день своего отдыха в летней горной резиденции Кельштайнхаус («Орлиное гнездо»), где кроме него присутствуют только любящая его Ева Браун, изнывающая там в полном одиночестве от скуки, Геббельс с женой, Борман и небольшой штат прислуги и охраны. Фюрер представлен не бесноватым вождем народов и жестоким правителем огромного рейха, завоевателем половины мира, но каким-то расслабленным невротиком, боящимся умереть от рака, которого у него нет, неуклюжим кривляющимся шутом в нелепых плясках на пленэре, жалким убогим человечком, не знающим даже, что делать ему с влюбленной в него красоткой беспримесного арийского замеса с пышущим здоровьем и силой телом (Елена Руфанова много и умело демонстрирует там свое крепкое обнаженное тело, как бы сошедшее с полотен нацистских художников).
Лента, как и все фильмы тетралогии, снята в узком формате (3 × 4), в черно-белой тональности, в приглушенном, часто полутемном освещении. Мрачные пустоватые помещения замка, который вообще-то расположен в прекрасном пейзаже предгорий баварских Альп (но его практически не видно — снаружи все всегда в полном тумане, даже в солнечный день, когда предпринимается вылазка на пленэр). Все как-то призрачно, сумеречно, уныло обреченно. Все персонажи, кроме Евы, типичные уродцы, выродки, шуты, механические автоматы. И кто-то постоянно наблюдает, подглядывает за всеми действиями главных персонажей со стороны (мотив, проходящий через все фильмы тетралогии) — то откуда-то с гор в бинокль, то из-за полуоткрытых дверей, то пробегая ненароком по коридорам и т. п. Все под чьим-то неусыпным наблюдением.
Какая здесь власть? Какой страшный Молох? А художественная символика в фильме ощущается, создается всеми строго продуманными средствами фильма, множеством всех его даже очень мелких деталей. И какой-то подкожный ужас пробегает от нее вне зависимости от сознательно-мыслительной герменевтики: и вот это сумеречное ничтожество — действительно Молох, пожравший уже миллионы жизней (последнее мы знаем из исторического контекста, но не из фильма, и на это тоже, конечно, рассчитывает режиссер)?! Символизация, при том, чисто художественная, хотя особого свойства, не та классическая, которую я описываю как ведущую к гармонизации с Универсумом. Эта — не анагогическая, но какая-то хтоническая. Она тоже ведет реципиента, но в глубины кромешного бессознательного, требуя незамедлительно и интеллектуальных процедур. И тем не менее и очевидно художественная. Этого не отобрать у фильмов Сокурова.
Ключевой сценой, возможно мало кем и замеченной из современных зрителей, на мой взгляд, является короткая встреча Гитлера с неким просителем, почему-то допущенным в неприступный замок великого фюрера. Это местный пастор. Он просит Гитлера помиловать какого-то солдата-дезертира, возможно, его родственника (я прослушал этот момент). Того должны отправить в концлагерь, где он может погибнуть. Гитлер, понятно, непреклонен. Однако из этой сцены выясняется, что он не верит в Бога, даже молодежи запретил ходить в церковь, а старики сами перестали туда ходить — боятся репрессий со стороны новой безбожной власти.
Гитлер — язычник (вне праведной веры), т. е. языческий царь-Молох, а отсюда его власть в метафизическом смысле иллюзорна, а во внешнем проявлении уродлива. Он сам какой-то расслабленный маньяк, шут, жалкий комик, и вся атмосфера вокруг него — атмосфера мрачных сумерек. Сумеречное сознание безбожной власти, которая как некое привидение, призрак — не понятно даже, на чем и держится. Но — держится! Власть автономна, держится сама по себе и держит своих носителей. Отсюда и сторонние наблюдатели — глаза и уши самой иррациональной, не субъективированной и не объективированной власти — подлинного Молоха, который безжалостен и по отношению к своим земным носителям. Это один из самых страшных выводов, выплывающих из подсознания при просмотре ленты. Человек в этом фильме только Ева. Ее человечность основана на бескорыстной любви. «Может быть, ты и ноль, как называл тебя мой отец, но я люблю тебя, люблю и такого» — бездумно бросает она Гитлеру, и он спокойно переваривает это, возможно ощущая, что он действительно ничто, оказавшееся в руках Молоха власти.
Интересный и жутковатый художественный образ власти, не правда ли? Бессознательное власти — сплошные сумерки, туман и мрак. Шутовство и жалкое кривляние. И это управляет массами. И еще как управляет!