Большинство работ посвящено мифологическим сюжетам, иллюстрациям к Гомеру, бытовым сценкам из римской жизни (работы на полях, лов рыбы, охота, обыденная жизнь), много мозаик с изображением моря и его обитателей, данных очень живо и реалистично. Соответственно Нептун и Океан здесь фигурируют часто и в разных видах. Это и понятно — провинция Африка вся располагалась вдоль моря и морем соединялась с метрополией. Жизнь африканских римлян была вся связана с морем. Правда, и земным животным уделялось немало внимания. На некоторых мозаиках даны просто каталоги основных животных, водившихся тогда в Африке. Восхищает художественное качество многих мозаик, хотя немало и элементов примитивизма. А ведь помимо этих напольных мозаик в римских дворцах и домах была еще и настенная роспись и просто картины, если судить по живописи из Помпей.
Однако я сильно увлекся. О чем-то более существенном поговорим позже, пока же я весь еще в воспоминаниях о летних путешествиях и рад поделиться этим и с вами, дорогие друзья. Хотел бы услышать и о вашем летнем опыте.
Братски обнимаю ваш В. Б.
(22.11.14)
Дорогой Виктор Васильевич,
получил Вашу эпистолу накануне своего отъезда. Собираюсь в Париж на несколько дней. Главная цель: посетить вновь открытый (после затяжного ремонта) музей Пикассо. Удивительный мастер, способный одновременно идти в противоположных направлениях. Один Пикассо идет направо, другой — налево, а третий Пикассо проваливается в глубины адовы. Жизнь как-то подводит время от времени к сему многоликому и многотуловищному чудищу. Так, недавно написал статью для каталога выставки Шемякина в Санкт-Петербурге, на которой были представлены его интереснейшие трансформации ряда полотен и рисунков мятежного испанца. Минотавр тоже где-то поревывает в отдалении, иногда выглядывая из темноты Лабиринта. Если удастся благополучно избежать с ним встречи, то непременно опишу свои парижские впечатления.
Удивляюсь и Вашему мужеству. Я тоже давно мечтал побывать на развалинах Карфагена, но не решался из-за «весенних» событий. Можно и насморк на «весеннем» ветру подхватить. До сих пор рву на себе остатки волос и бороды, что вовремя не съездил в Египет, а была замечательная возможность поехать с университетской группой. Обещали показать редкие вещи, но тогда (в начале 2008) остатки болезни помешали. Увы и ах…
Другая мечта: совершить паломничество в Дельфы, припасть к оракулу. Но теперь и ехать не надо, достаточно помедитировать над Вашим описанием этих святых мест.
Подробнее о мыслях, пробужденных Вашим замечательным по своей конкретной образности письмом, уже по возвращении. Спасибо, дорогой и близкий духовно друг!
Сердечно Ваш В. И.
(11.12.14)
Дорогой Виктор Васильевич,
прошло уже около двух недель после моего возвращения из Парижа, но до сих пор нет времени спокойно заняться антиалхимической процедурой, превращающей золото впечатлений в словесный свинец. Полагаю, что конец года (надеюсь, что еще не конец мира) также и для Вас не особенно благоприятен для эпистолярного общения, но все же хорошо и в такой период посылать друг другу обнадеживающие знаки жизни в декабрьском мраке. Поэтому, подкрепив себя чашкой кофе, решил настучать это маленькое письмецо. Надеюсь, что через несколько дней мне все же удастся разжечь огонек под моей ретортой и прислушаться к завораживающему бульканью меркуриальных растворов, а затем сообщить Вам о полученных результатах.
Кроме музея Пикассо, есть еще одна тема (довольно неожиданная и нетипичная для наших бесед). Так бес и тянет за язык, чтобы сказать о ней несколько слов, но пока промолчу. Речь идет об одной выставке в музее Орсэ. Я ее не посетил, поскольку успел полистать каталог, но все же считаю себя вправе порассуждать о маркизе де Саде, антидуховно инспирирующему образу которого посвящена сия примечательная выставка. Кстати, для очистки совести заглянул в указатели Вашего «Апокалипсиса» и книги Н. Б., но имени Сада там не нашел. Теперь опасаюсь, что если обращусь к садической проблематике, то о Пикассо нужно забыть. Посмотрю, какая волна на меня накатит.
Сердечно Вас вспоминающий В. И.
(11.12.14)
Дорогой Вл. Вл.,
Ваш знак жизни и деятельности получил и очень рад, что в Вас горит еще желание порадовать нас чем-то здесь в слякотно-грустной Москве. Конечно, очень хотелось бы услышать о Ваших впечатлениях от музея Пикассо. И надеюсь, Вы не будете скрывать их от нас. Все-таки в новой экспозиции я еще не был и не уверен, с философической грустью поглядывая на сгущающиеся над Россией тучи, что в ближайшее время сие удастся осуществить. А музей и до реконструкции был очень хорош. Правда, учитывая новые тенденции к шоуизации, господствующие в нынешнем музейном деле по всему миру, я с опаской отношусь к новейшим реконструкциям художественных музеев. Да вот и Вы в одном из недавних писем посетовали на подобные тенденции, намечающиеся в Берлине. Все к одному.
Тем не менее все-таки напишите, пожалуйста. Что касается намека на выставку, посвященную маркизу де Саду в Орсэ, это, вероятно, из той же оперы. Возможно, такая выставка была бы более уместна в Центре Помпиду и лет 20 назад, но, видите, музеи сейчас ведут борьбу за посетителя. А де Сад в нынешних условиях очень даже кстати в этой плоскости. К нему бы еще добавить и последователя — г-на Леопольда фон Захер-Мазоха, но этим, надо думать, теперь займется Помпиду.
Конечно, в свое время я прочитал ряд работ и того, и другого родоначальников садомазо и их последователей. Это тема была излюбленной у постмодернистов 80–90-х годов. Думаю, что Н. Б. что-то писала об этом, но меня она не очень заинтересовала. Возможно, потому, что и без этого хватало материала для изучения апокалиптизма в искусстве и нонклассики в эстетике. Тем не менее я с интересом узнал бы о выставке в Орсэ и, конечно, посетил бы ее, будь я сейчас в Европе. Так что с интересом жду Вашего подробного отчета хотя бы по каталогу. В визуальных искусствах, как Вы знаете, темы садо-мазо не очень распространены. Они типичны для литературы, кино, театра второй половины прошлого столетия; для масскульта в разных его выражениях. Поэтому посмотреть, что сделал из этого Орсэ, очень любопытно. Опишите, пожалуйста. А что еще нового узрели на этот раз в Париже? Вашим друзьям здесь все интересно.
С дружескими чувствами
Ваш В. Б.
(22.12.14)
Дорогой Виктор Васильевич,
в субботу я ездил попрощаться с NNG. 31 декабря она уходит в затвор. Отношения у меня с ней были довольно сложные, особенно в последнее время, но есть за что и поблагодарить сердечно этот строптивый приют строптивого искусства, не говоря уже о прекрасном книжном киоске и уютном кафе. В 90-е годы музей радовал выставками, открывавшими пресыщенному взору новые эстетические миры, и находил разумное гармоническое сочетание их с фрагментами постоянной экспозиции. После грандиозной ретроспективы Пауля Клее в начале 2009 года наступил какой-то перелом, частично вызванный критическим состоянием берлинских финансов, частично же обусловленный сменой музейного руководства (так кажется). Шедевры классического модерна запрятали в запасники. Постоянная экспозиция была тем самым ликвидирована и заменена рядом выставок, предметов известного и неизвестного назначения, извлеченных из музейных фондов. Это несколько преувеличено, однако главная тенденция, полагаю, уловлена мной довольно точно. Были, разумеется, и счастливые исключения. Например, ретроспектива Гётца (Gotz).
В нынешнем состоянии — перед окончательным закрытием — в NNG симптоматически представлены оба варианта. Интервенцию Чипперфильда я уже охарактеризовал в прошлом письме и не буду более тратить слов на ее описание. В то же время это явное вторжение каких-то внечеловеческих импульсов в эстетическую сферу необычайно показательно, и стоит еще раз побродить между стволами небрежно обтесанных бревен, чтобы углубить чувство неотвратимо приближающегося начала постчеловеческой истории.
В галерее есть еще и выставка «Ausweitung der Kampfzone 1968–2000» («Расширение зоны борьбы 1968–2000»), на которой разбросаны «сокровища», без осмотрительной скупости набранные за этот переломный период. Поскольку главные действующие лица данной трагикомедии Вам прекрасно известны, то и здесь с моей стороны уместно лишь молчание.
Но есть в NNG еще и небольшая выставка, к которой можно отнестись вполне серьезно. Представлено двадцать картин из собрания Ulla und Heiner Pietzsch. Щедрые коллекционеры передали их музею в 2009 году. До недавнего времени полотна были скрыты в фондах, а теперь нам в утешение развешаны в полутемном зале, создающем приятную иллюзию пребывания в сюрреалистической пещере, где отправляется мрачноватый культ сновидческих божеств.
Остается изумляться чутью коллекционеров, сумевших подобрать ряд произведений, хрестоматийно характеризующих индивидуальности ведущих сюрреалистов. Каждый из них представлен одной вещью (максимум двумя-тремя), но таким образом, что при созерцании наглядно выступает основная художественная идея (интуиция) того или иного мастера, и как по кости опытный палеонтолог может восстановить облик доисторического чудища, так и в данном случае реципиенту дается возможность пережить все особенности сюрреалистических миров, не выходя из выставочного зала.
Если взять здание NNG в целом, то оно начинает тянуть на символ первого ранга: верхний этаж показывает мэоническую пустоту современного сознания, тогда как нижний представляет то, что таится за его порогом, хотя, надо сказать, что продуктивные, формообразующие силы, коренившиеся ранее в европейском подсознании, заметно оскудели, и видения сюрреалистов более отражают эпоху, еще не до конца порвавшую связь с основами классической культуры.
Дорогой Виктор Васильевич, это письмецо относится к жанру «знаков жизни» и не ставит каких-либо иных целей. На днях начал более основательное письмо о музее Пикассо, нацарапал четыре страницы, но думаю, что вряд ли сумею его закончить к Новому году.