– Разве вы его не знаете? Ну, тем лучше! Удовлетворитесь тем, что этот человек получил хороший укол шпаги.
Хирург больше не слушал. Он опустился на колени возле Лойолы и осмотрел рану, нанесенную Лантене. Прошло десять долгих минут… Монклар опять сел в кресло, тогда как Трико взял в руки лампу и посветил хирургу.
– Кто бы он ни был, – сказал наконец хирург, – душа его крепко сидит в теле… Ему, впрочем, безумно повезло… Подойдите ближе, господин граф.
Монклар приблизился и наклонился.
– Глядите, – продолжал хирург. – Видите этот сгусток крови, свернувшейся по краям раны? Этот сгусток спас раненому жизнь. Если бы сгустка не образовалось, в теле не осталось бы ни капли крови… Раз уж он избежал смерти, то теперь скоро поправится…
– Избежал?.. Вы считаете, что он будет жить?
– Я еще ничего не знаю… Помогите мне перенести его… Есть в этой конуре хоть какая-то кровать?
Монклар толкнул наудачу одну из дверей.
– Есть! Вон она…
В той комнате Лойола устроил спальню.
Хирург взял раненого за плечи. Трико ухватился за ноги. Они положили Лойолу, всё еще не пришедшего в сознание, на кровать.
– Я перевяжу его, – сказал врач и начал промывать рану.
Возможно, свежая вода оживила Лойолу. Он открыл глаза, вздохнул, но почти сразу же опять потерял сознание. Через три часа хирург удалился, сказав на прощание, что большего он пока сделать не сможет и вернется утром.
– Но кто же его будет охранять до утра? – поинтересовался он.
– Я, – ответил Монклар.
Хирург, удивившись, ушел, тогда как Монклар опять устроился в кресле.
На рассвете раненый тихо застонал.
Главный прево быстро приблизился к кровати в надежде, что Лойола скажет хоть несколько слов. Но монах не открывал глаз и только слабо стонал. Так продолжалось до того самого момента, когда вернулся хирург и принялся перевязывать монаха, предварительно чем-то напоив его.
Сразу же после новой операции раненый открыл глаза, и на этот раз взгляд его был вполне разумен. Лойола глядел на главного прево.
В этом взгляде перемешались радость и ужас.
– Вы рады видеть меня? – спросил Монклар.
Раненый кивнул головой, давая понять, что и в самом деле рад предстать перед главным прево.
– Как вы себя чувствуете?
– Сильным, – ответил Лойола.
Этот странный ответ он произнес слабым голосом, почти выдохнул, но в этом слове чувствовалась неодолимая убежденность и чудовищная воля.
– Вы можете говорить? – с готовностью спросил Монклар. – Отвечайте на каждый вопрос только одним словом. Кто вас ранил? Бандит по имени Лантене?
– Да! – удивленно ответил Лойола.
– Почему он хотел вас убить?
– Доле!
Это слово объясняло всё. Главный прево это понял.
Но Лойола опять уставился на Монклара в ожидании. Он отчаянно попытался заговорить.
– Не беспокойтесь, – сказал Монклар. – Я понял… Этот Лантене связан с печатником. Он предположил, впрочем, совершенно без оснований, что вы были причиной ареста Доле… Он мстил… Но это еще не всё, не так ли? Вы еще что-то хотите сказать?
– Да.
– Может быть, он что-то сказал вам и вы хотели бы передать мне эти слова?..
– Пропуск! – с усилием выдавил из себя Лойола.
– Пропуск?! – удивился Монклар.
Лойола взглядом указал на свою грудь.
– В вашем камзоле был пропуск?
Лойола закрыл глаза в знак согласия. Хирург деликатно обыскал камзол.
– Там нет никакой бумаги! – сказал он.
Бешенством сверкнули глаза Лойолы.
– Кто подписал этот пропуск?
– Король!
– Пропуск для прохода куда?
– В Консьержери!
– Ага! У вас был пропуск, чтобы иметь возможность в любое время посещать Этьена Доле?
– Да!
– Я всё понял! – вскричал Монклар. – Лантене узнал, что у вас есть пропуск. Он пришел убить вас, чтобы завладеть пропуском. И теперь пропуск у него! Он, несомненно, уже им воспользовался…
– Скорей! – приказал монах, собрав последние силы.
После чего Лойола снова потерял сознание. Монклар бросился к выходу. Полчаса спустя он во главе сильного военного отряда мчался в направлении Консьержери.
LI. Сражение
Попытка спасения Этьена Доле относилась к тем действиям, на которые может подтолкнуть одна безнадежность. Мы видели, что беглецам удалось добраться до вестибюля, в глубине которого открывалась большая входная дверь. Итак, еще несколько шагов, – и они будут на свободе!
И как раз в этот момент стражники их кордегардии преградили им путь, тотчас появился и Жиль Ле Маю, вопрошая, что произошло. Именно тогда Лантене крикнул:
– Ко мне, Манфред!
Манфред находился на улице с двумя десятками отчаянных сорвиголов.
Услышав призыв Лантене, он, в свою очередь, крикнул:
– Ко мне, арго!
И он бросился со шпагой в руке к дверям тюрьмы. Бандиты последовали за ним.
Лантене и Доле кинулись на живой барьер алебардщиков, и в вестибюле началась жестокая схватка. Бандиты бросались в сражение, как демоны, и всякий раз, когда один из них поднимал и опускал руку, один из стражников падал замертво на каменные плиты… Там уже можно было насчитать пять-шесть окровавленных трупов и столько же раненых. Барьер алебардщиков разорвался. Лантене и Доле пригнулись, чтобы сделать попытку прорваться.
– Вперед! – кричал Манфред, нанося удар сержанту стражников.
Лантене стремительно рванулся вперед, и в этот момент улица ожила. Послышался короткий приказ главного прево; откуда-то появились конные аркебузиры, они выстроились шеренгой перед входом в тюрьму и приготовили свое оружие к бою.
Лантене, увлекая за собой Доле, бросился в проход, образовавшийся в цепочке стражников.
– Спасены! – прохрипел он.
Но в то же самое мгновение его настиг сильный удар, сразу же за тем – другой. Лантене находился уже за шеренгой стражников, среди людей Манфреда, тогда как Доле, которого успел схватить Жиль Ле Маю, оставался внутри тюрьмы. Пять-шесть стражей тут же окружили печатника, остальные же развернулись для отражения бандитской атаки.
– Горе! Горе нам! – прохрипел Лантене.
Он хотел броситься назад, на алебардщиков.
Манфред обхватил его руками.
– Если останемся свободными, мы сможем больше сделать для спасения Доле, – быстро сказал он и сейчас же крикнул: – Отступать!
Как бы в ответ на его слова, прогремел залп. Это выстрелили аркебузиры.
Послышался голос Монклара, отдававшего приказ уничтожить аркебузы.
– Вперед! – опять закричал Манфред, поворачиваясь лицом к улице.
Он посмотрел вокруг себя: в живых оставалось не более дюжины бандитов. Лантене словно пребывал во сне. Мгновение спустя он оказался на улице.
– Целься! – скомандовал Монклар.
Положение бандитов стало безнадежным.
Сбившись в плотную группу, аркебузиры держали на мушке маленькую кучку пытавшихся прорваться через дверь
В этот момент, продолжавшийся всего несколько секунд, Манфред видел, как все они вот-вот погибнут…Он бросил вокруг себя бешеный взгляд загнанного вепря и заметил Монклара, уже поднимавшего руку, чтобы подать команду открыть огонь. Одним прыжком он бросился на главного прево. Бандиты, алебардщики, стражники прилипшие к окнам горожане увидели великолепное зрелище. Манфред запрыгнул на круп лошади Монклара и приставил кинжал к горлу полицейского.
– Если хоть кто-то выстрелит, – прогремел голос Манфреда, – я прирежу главного прево, как собаку!
– Огонь! – скомандовал невозмутимо Монклар.
– Бросьте оружие! – повторил Манфред, приставляя кончик кинжала к горлу изумленного Монклара.
Аркебузиры отставили свои ружья.
Бандиты, увлекая с собой против его воли Лантене, бросились сломя голову к Сене. Тогда Манфред спрыгнул с лошади и в свою очередь пустился бежать.
– Стреляйте! Стреляйте же! – неистовствовал Монклар.
На этот раз аркебузиры выстрелили. Манфред услышал, как пули свистели вокруг него, ударялись о каменные стены домов и сплющивались. Секундой позже он повернул за угол дома и исчез в извилистой улочке. Монклар в течение всей этой передряги даже не вздрогнул.
Жиль ле Маю устремился к нему.
– Ах, монсеньер, какое происшествие!
– Где узник? – спросил Монклар.
– В камере! – торжествующим голосом ответил ле Маю. – Я подоспел вовремя и, рискуя собственной жизнью, успел схватить его.
– Это хорошо!.. Надо заковать его в кандалы…
После чего главный прево обратился к аркебузирам.
– Месье, сказал он офицеру, командовавшему аркебузирами, – почему вы не открыли огонь?
– Я спасал вашу жизнь, монсеньер, – ответил офицер.
– Вы сунули нос не в свое дело. Отдайте вашу шпагу вашему лейтенанту.
Офицер отстегнул шпагу и передал ее своему подчиненному. По знаку главного прево четыре аркебузира окружили офицера.
– Уведите бунтовщика! – холодно приказал Монклар.
– Куда, монсеньер? – спросил лейтенант?
– В Бастилию!
– Спасибо, монсеньер! – крикнул офицер. – Я получил хороший урок и в следующий раз позволю вас убить.
Монклар не удостоил арестованного ответом, спешился и вошел в Консьержери.
– Как это случилось? – спросил он у ле Маю. – Только коротко!
Начальник тюрьмы рассказал, как накануне вечером к нему приходил преподобный отец Лойола и показал пропуск, подписанный собственноручно королем. Господин Лойола вернулся и приказал отвести его в камеру Доле. Правоверный тюремщик еще не понимал, что под капуцинской сутаной скрывается вовсе не монах, а совсем другая личность.
Монклар пожал плечами.
– Отведите меня к узнику, – наконец сказал он.
Доле снова затолкнули в каменный мешок, где он уже был. Во всяком случае, эта камера находилась на первом этаже и была сухой. Здесь узнику причиняли страдания только кандалы, сжимавшие его запястья и лодыжки. Это все-таки было некоторым облегчением, чем он был обязан смятению месье ле Маю, который в первый момент ни о чем другом не мечтал, кроме как о том, чтобы замкнуть узника в ближайшей камере.