Лишь проследив, что люк его каюты плотно отгородил назойливого навигатора, контр-адмирал выдохнул. Новости были и правда хорошие. Если Финнеан и опасался чего-то вроде трибунала по поводу собственной персоны, то исключительно по вот этой самой причине. Оказаться один на один перед лицом Воина, приказа которого он посмел ослушаться — даже подумать о подобном было неприятно.
Кто бы ещё сказал, почему таковой приказ вообще должен быть принят к усмотрению. Ни в одном статуте Адмиралтейства — контр-адмирал не поленился сделать специальный запрос — не было никаких указаний о том, что Флот так или иначе находится в прямом подчинении Конклава.
От этого не становилось легче. Как не было легче и от того, что ни одна живая душа так и не сумела неопровержимо доказать, где и с какими намерениями означенный Воин пребывал в период от начала барража между Воротами Танно и Скоплением Плеяд вплоть до собственного прибытия в огне и пламени, когда бросился тот с гневным улюлюканьем вослед покидающей квадрант потрёпанной четвёрке крафтов Лидийского крыла во главе с флагшипом под его, контр-адмирала Финнеана, командованием.
И чем дольше контр-адмирал размышлял над случившимся, тем больше ему начинало казаться, что это не Воин уступил Адмиралтейству, решив не принимать участия в этом дутом недо-трибунале, а это Адмиралтейство ему настрого наказало не соваться больше в эту лютую бюрократическую кашу с переговорами, чтобы не сделать в итоге ещё хуже.
Куда уж хуже.
Выдохнув, контр-адмирал застегнул парадный китель и решительно ступил на общую палубу, по привычке сперва оглядев бесконечную пустую анфиладу пустующих кают, изгибавшихся налево и направо от него по широкой дуге. Ни одной живой души. С этим надо было что-то делать. Иначе всё зря.
— Я вижу, вы куда-то спешите, контр-адмирал?
Женский голос, кажется, исходил из пустоты, и лишь если внимательно присмотреться и чуть скосить глаза, на самом краю поля зрения начинало мерцать нечто вроде контура человеческой фигуры.
— Я вас знаю?
— Что вы, нас ещё не представили.
Ясно. Точнее, ни черта космачьего тут не ясно.
— Так это вы прибыли на «Лебеде» Воина?
— Разумное предположение. И да, и нет, — непонятно ответила тень. К чему вообще эти странные прятки?
— Почему я вас толком не вижу?
Тень фыркнула в ответ.
— Перестаньте пользоваться своей аугментацией, контр-адмирал. Я понимаю, что для вас это непросто, но других рецептов я вам дать не могу.
Контр-адмирал послушно сосредоточился и, нарочито таращась мимо пометок дополненной реальности и инфоканалов станции, попробовал ещё раз. На этот раз глядя в пространство собственными подслеповатыми ввиду полной бытовой бесполезности биологическими глазами.
Она и правда была там. Женская фигура на станции, населённой почти исключительно искусственнорождёнными «тинками» без специальных признаков пола. Её обтягивающий кабинсьют как бы нарочно подчёркивал вторичные половые признаки, как и яркая красная помада на губах.
Как он её вообще мог не заметить посреди пустой галереи?
— Теперь стало понятнее. Вы, стало быть, тоже Избранная.
Поменяли шило на мыло, а сопло на дюзу.
— С чего вы так решили?
Контр-адмирал пожал плечами. Чего объяснять очевидные вещи.
— Только Избранные в наше время избегают аугментации.
— Ну почему же, секта пуристов вполне распространена среди миров Большой Дюжины.
— Стало быть, вы сектантка? Не очень вы на неё похожи.
Хотя, этот нарочитый гендерно-агрессивный фенотип, пожалуй, подходит.
— А вы тут, я смотрю, горазды стали вешать ярлыки.
— Так точно. Обстановка способствует.
— Не мы такие, жизнь такая?
Осталось только плечами пожать.
— Не могу знать. Была бы на то моя воля, всё бы уж давно закончилось.
Незнакомка в ответ отчего-то желчно усмехнулась.
— Да уж наверное. Дайте угадаю, вы бы предпочли сдаться, контр-адмирал?
— Скажем так, я не могу вам передать, с каким несказанным удивлением я встречаю каждые новые корабельные сутки не под конвоем.
— За три года следовало бы смириться. Глядите, вас даже на ноги успели поднять из гроба.
— Смириться с чем? С тем фактом, что моё мнение тут никого не интересует, начиная с моих собственных подчинённых?
— Почему же не сдадитесь? Адмирал Таугвальдер, я думаю, будет счастлив принять спасбот с вами на борту на одну из причальных палуб своего текущего флагшипа, как там его, ПЛК «Джулиус Эрингри». И вообще, многие в пределах Барьера, я думаю, в этот момент вздохнут с облегчением.
— В ваших словах чувствуется какой-то подвох.
— Вы мне скажите. Почему вы ещё не сдались?
Контр-адмирал в ответ отрицательно дёрнул головой.
— Хочу сперва во всём разобраться.
— В чём конкретно?
— Слишком многое в этом деле осталось без должного расследования.
Незнакомка вновь усмехнулась.
— И значит тот факт, что буквально все вокруг тратят львиную долю своих усилий не на таковое расследование, а на то, чтобы убедить лично вас поступать как угодно, лишь бы не согласно вашему усмотрению, это вас не смущает?
Тут контр-адмирал взглянул на свою собеседницу так, будто увидел её впервые.
— И всё-таки вы одна из них.
— Кого?
— Избранных, Воинов, Соратников, кого там ещё.
— Звучит довольно пренебрежительно. Как будто вы хотите сказать «всех этих тварей неизвестной природы».
— Ничуть не бывало. Как и всё остальное человечество, я всецело благодарен вам за избавление после Века Вне. Вам и спасителям.
На этот раз незнакомка улыбнулась вполне искренне.
— Вот оно! Снова оскорбление! Контр-адмирал, вы просто мастер слова, преклоняюсь перед вашими талантами!
— Всегда к вашим услугам, — он, напротив, остался серьёзен.
— А знаете, вы правы. И потому я здесь. Простите, что так долго, препоны бюрократической машины в наше время бывает преодолеть посложнее, чем декапарсеки.
— Потому это почему конкретно?
— Чтобы доказать всем этим олухам в Конклаве, что дело тут и правда нечисто. Вам никогда не начинало казаться, что нами манипулируют?
— Нами? — контр-адмирал постарался не выглядеть совсем уж скептичным.
— Нами в смысле людьми. Человечество с некоторых пор словно бы стало игрушкой в чужих руках. И сорвавшаяся ваша триангуляция как будто противоречит их планам.
— Но она не сорвалась, триангуляция была успешной.
— Да, разумеется, и как продвигается изучение фокуса?
Контр-адмиралу резко надоели эти намёки.
— Вы хотите сказать, что вся наша экспедиция была намеренно сорвана?
— Вне всякого сомнения.
— То есть нам кто-то непосредственно противостоит?
— Не вам конкретно. И я совершенно не уверена, что сторон противостояния всего две. Впрочем, вас же там ждут, не смею вас больше задерживать. Но помните, контр-адмирал, вам рано ещё поднимать белый флаг или что вы там себе удумали.
С этими словами незнакомка исчезла из поля зрения так же легко, как и появилась.
Ни биологическое, ни дополненное зрение не помогали. Её разом словно след простыл.
Контр-адмирал не поленился подключиться к инфосфере станции и запросить доступ к локальным видеопотокам внутренней телеметрии. Слишком нарочитой выглядела та лёгкость, с которой не обладающая аугментацией незнакомка ему морочила голову. Ответ пришёл скоро, но никаким ответом, собственно не являлся. Вот они вдвоём стоят на палубе, пританцовывая и мотая руками на ускоренной перемотке, а вот уже контр-адмирал стоит один, в недоумении оглядываясь по сторонам. И ничего, даже следов обрыва потока между соседними кадрами. Незнакомка просто исчезла.
«Контр-адмирал, вас ожидают в конференц-зале».
Это уже подал свой елейный голос квол. Ладно, пора двигаться, быть может, после очередного нудного заседания будет минутка поинтересоваться у гостьи, как она подобное проделывает.
По пути к намозолившему конференц-залу, где контр-адмирал последние годы провёл, на его вкус, слишком уж много времени, ему удалось вчерне набросать бриф только что закончившегося разговора. С некоторых пор контр-адмирал прекратил надеяться на собственную «железную» память, слишком уж часто она его подводила. Один и тот же диалог буквально пару часов спустя воспринимался совершенно иначе и не всегда позволял полноценно воспроизвести даже логику собственных слов, не говоря уже о репликах собеседника. Также предварительные выводы брифа всегда было полезно зафиксировать в качестве свежего взгляда на предмет обсуждения, самую очевидную версию, которую, возможно, позже понадобится специально подвергнуть критическому анализу в смысле каких-либо приведших к ней «шорткатов» человеческого сознания, которые зачастую на поверку оказывались исключительно плодом очередного когнитивного искажения.
Так иррациональная эскалация или искажение восприятия сделанного выбора в дальнейшем могло привести недостаточно критичного к собственному рацио индивида к тому, что однажды сформулированная мысль, даже и вполне случайная, впоследствии могла восприниматься как единственно верная, и подобные записи неоднократно позволяли контр-адмиралу избегать в затяжных переговорах излишне скоропалительных решений и ложных дихотомий. Всегда полезно вернуться к записанному чуть позже и обдумать или, например, переспросить собеседника, то ли он имел в виду на самом деле…
Разумеется, его уже заждались. Представитель Квантума доктор Накагава сутулился на дальнем конце стола, как обычно скрываясь за отстранённой полуулыбкой. Полудюжина увешанных блескучими орденскими планками риар-адмиралов с Афин (Адмиралтейство меняло их за последние три года минимум полдюжины раз, так что их даже никто особенно не старался величать по имени). Вечно погружённый в виртреал Хранитель Памяти c Эру. Его превосходительство сир Артур Сорроу председательствовал по ту сторону стола в качестве заседателя от политикума. Ну, и барристер Двух Скамей сир Феллмет со своим привычным глобулом, этот как всегда имел вид кислый и грозный одновременно. Остальные переговорщики сегодняшнее собрание решили пропустить.