— Да. Но этот прискорбный факт ничего не меняет. От того, как пройдут ваши переговоры, во многом зависит будущее человечества.
— Вот так вот?
— Именно так.
— То есть, вы тоже считаете, что всё это неспроста, и финнеанский мятеж как таковой есть плод чьего-то воздействия и вообще злонамеренного плана?
— Что считаю я — совершенно неважно, отрезала Лили, — в любой Вселенной, где человечество выбирается в космос, обязательно случается свой финнеанский мятеж, но есть нюанс.
— Как вы сказали, «в любой Вселенной»?
— Во всех известных мне вариациях этого сюжета мятеж проваливается.
Кабесинья-третий потряс головой. Звучала эта ахинея донельзя неубедительно.
— Вы меня простите, но больше это похоже на какие-то басни.
— Выражусь иначе. Человечеству в лице отдельных его представителей известны различные возможные варианты развития событий начиная с Века Вне. И ни в одном из этих вариантов не предусмотрено успешное окончание финнеанского мятежа. А ещё… — Лили задумалась.
— Договаривайте.
Ему показалось, или гостья в тот момент на какую-то секунду словно выпала из слепого пятна?
— А ещё ни в одном из известных Хранителям исторических последовательностей спасителей не называют спасителями.
И тут же вернулась в привычную уже ненормальную норму.
— А потому слушайте сюда, слушайте и запоминайте.
Глава II. Коллапс (часть 7)
Старпом Коё, производя оверкиль, продолжал краем глаза поглядывать на ордер адмирала Таугвальдера. Третий год подряд крафты Лидийского Крыла продолжали висеть у самой границы ЗВ «Тсурифы-6» и бесполезно изображать там блокаду. Как будто у Адмиралтейства попросту кончились идеи, чем ещё можно было их занять.
Если поначалу там ещё наблюдалось какое-то движение — ротация бортов, миграция внутри строя, чуть ли не учебные стрельбы по воображаемому противнику — то теперь вся эта боевая мощь оказалась самым пошлейшим образом законсервирована, неспособная даже толком сменить экипажи. Вся их активность сводилась к пополнению расходников лихтерами, выделенными для этой цели Порто-Ново, да текущим ремонтом того, что можно было починить после неудачного рейда на Скопление Плеяд, не заходя в орбитальный док. В остальном же пребывающие в прямом подчинении адмирала Таугвальдера крафты просто висели в пустоте носом на станцию, а кормой на рейд, с каждой сменой ужимая дежурные экипажи и зевая от скуки.
Те немногие крафты, что присоединились по итогам мятежа к четвёрке первторангов контр-адмирала Финнеана, конечно, тоже не могли похвастаться разнообразием полётных заданий, но они по крайней мере чувствовали за собой некую ответственность за судьбу «Тсурифы-6», в конце концов, без их энергетической подпитки третичная структура космической актинии давно бы сколлапсировала, навсегда похоронив главный форпост человечества в квадранте Ворот Танно. Конечно, исполнение почётной обязанности самоходного накопителя мятежный быт вояк тоже не особо скрашивало, но это приносило хоть какое-то разнообразие.
Четыре из восьми первторангов контр-адмирала Финнеана должны были постоянно оставаться пристыкованными к диаметральным, крест-накрест расположенным центральным портовым узлам станции, остальные же попеременно болтались в почётном карауле между «Тсурифой-6» и флотом блокады, попутно развлекая себя разнообразными акробатическими номерами на потеху публике. Одним из таких номеров была плановая ротация, когда дежурный крафт разрывал связь со станцией и мигрировал в свободное пространство, пока на его место не вставал кто-нибудь из сменных кораблей.
Этой регулярно повторяемой каруселью и развлекались.
Сирены рявкают, мичмана свистают всех наверх, по местам стоять, с якоря сниматься, отдать носовыя, отдать кормовыя, машинное, малый назад! В общем, разогрев в ходовое положение со всей присущей этому процессу беготнёй и нервотрёпкой, которая на фоне привычной портовой скуки смотрелась лучше любого праздника.
Сверкая ходовыми огнями, «Тимберли Хаунтед» сперва выбирала по максимуму силовой экран, после чего с грацией боевого топора, застрявшего в расколотом доспехе средневекового рыцаря, принималась понемногу высвобождаться из полугодичного плена станционных доков, предварительно развёрнутых в максимально открытое положение, чтобы позволить сдающему кормой ПЛК благополучно выйти на оперативный простор, не повредив и без того потрёпанную за крайние годы станцию.
Под конец следовало проделать тот самый оверкиль и под приглядом дежурного оператора доков выдвинуться к поджидающему смены ордеру, где встречный крафт, разойдясь, по правилам, левыми бортами, тут же приступит к процессу докования и ошвартовки в обратном порядке.
Привычный, сто раз отработанный манёвр, но в их случае он был сопряжён с дополнительной проблемой — лишённая четверти номинальной мощности станция сразу после начала отхода врубала фри-флоу, принимаясь полоскаться в поперечной моде и норовя задеть нарочно ослабленный на время манёвра силовой кокон первторанга. Ничего экстраординарного для опытного навигатора, но старпом Коё даже несмотря на все тренировки всё равно беспокоился. Майор Акэнобо с него три шкуры сдерёт за любую аномалию в доке.
Опять же, вот так, на виду у всего рейда опозориться — никому такого счастья не пожелаешь.
Впрочем, всё прошло донельзя гладко. И обратный ход и, вот, красивый, как по учебнику проведённый оверкиль.
Размеренно вращающиеся в недрах вывернутого пространства гемисферы космические глубины звёздного неба гармонично контрастировали с их же зеркальным отражением на изломанных армопластовых гранях лёгкого внешнего корпуса ПЛК. Это больше походило на многосотметровый калейдоскоп, разбивающий небеса своими полированными гранями на множество участков, каждый из которых, казалось, вращался под собственным уникальным углом и в своём неспешном темпе.
Наблюдать за этим процессом визуально без приступов головокружения не всегда удавалось даже опытным навигаторам, однако старпом Коё никогда не отказывал себе в удовольствии переключиться на картинку с внешних обзорных дронов, настолько впечатляющее зрелище оттуда открывалось.
А вот и строй флота блокады показался в поле зрения.
Адмирал Таугвальдер тоже наверняка не упустил этот церемониал, тем более, что иных развлечений в этом квадранте всё равно не завезли, не каботаж же «трёх шестёрок» принимать за таковое. А вот что Железная Сидушка по этому поводу себе думает — большой вопрос.
Адмирал с самого начала их странного мятежа отказывался вести переговоры с людьми контр-адмирала Финнеана, контакты между двумя флотами носили исключительно низовой и ситуативный характер. Медиация конфликта сразу была поручена комиссии, что заседала на станции, через неё же согласовывались и любые перемещения флотов. Однако старпом Коё слишком хорошо знал адмирала ещё по прежним временам, чтобы не догадываться — Таугвальдер пребывал по поводу случившегося в холодной ярости. И будь на то его воля, он бы приказал всему своему флоту тотчас открыть огонь из всех орудий, дабы стереть жалкую восьмёрку ПЛК в космачью пыль, в кварк-глюонную плазму, и мятежной станции тоже бы не поздоровилось. И да, своими красивыми расчётливыми оверкилями старпом Коё, конечно же, флот, сознательно или не очень, провоцировал. К счастью, от личных интенций адмирала в этом деле уже давно ничего не зависело.
Да и блокада эта дутая давно уже превратилась в формальность, если не сказать фарс. Можно, конечно, попытаться дёрнуть судьбу за усы, нахально открыв на время оверкиля кормовые орудийные порты, но старпому Коё для подобного хулиганства ещё следовало дорасти. А что, годик-другой блокады и кто-нибудь сподобится. А хоть и он сам. Всё это дурное противостояние сводило людей с ума одной только своей вопиющей бессмыслицей.
Чего пытался добиться адмирал понятно — восстановления порядка. Чего они сами изначально хотели, наверное, тоже понятно — справедливости. Их сделали крайними при том, что четвёрка первторангов контр-адмирала Финнеана лишь честно пыталась исполнить приказ и не стала бросать ушедших на прыжок в сторону триангулированного фокуса. А вот чего рядили все остальные «сиры» в напудренных париках — большой вопрос. И вопрос этот с каждым прошедшим днём становился всё больше. Причём на него никто не спешил давать ответов.
Флот же висел в пустоте и продолжал ждать, когда контр-адмирал сумеет добиться от переговорщиков Семи Миров хоть какой-нибудь определённости.
Свидетелем подобной занимательной сцены старпом Коё стал буквально на днях, когда его бипедальный дрон по случаю оказался на одной из палуб обслуживания. Эпизодические дежурства «Тимберли Хаунтед» по поддержанию энергобаланса «Тсурифы-6» команда ПЛК обыкновенно использовала для того, чтобы хоть как-то подлатать старушку до приличного состояния. Заменой доку Порто-Ново банальная ошвартовка оставалась неважнецкой, однако она позволяла временно перебалансировать внешние энергоэкраны, подставляя авторемонтным модулям то один, то второй борт крафта, а те уж по мере возможности восстанавливали пластины изношенного армопласта и демонтировали те немногие внешние агрегаты, которым удавалось добыть замену.
Потому последние смены перед началом плановой миграции традиционно были переполнены суетой, беготонёй и разговорами на повышенных тонах с саппортом станции и экипажами других крафтов, но бывало, приходилось пересекаться и с сирами переговорщиками, благо те и без того постоянно путались у всех под ногами.
Так что когда из-за угла до тебя начинают доноситься распалённые голоса, ты уже заранее ничему не удивляешься.
Да, посреди палубы меж снующих автопогрузчиков с разномастными контейнерами (один из них, инвентарный номер такой-то, как раз затерялся, его старпом Коё и направлялся искать), был ясно различим рассерженный голос контр-адмирала Финнеана. Хотя, если подумать, то его дрон, при прочих равных, как раз ничем не выделялся на фоне окружающей обстановки, но вот тот, с кем он спорил, выделялся ещё как.