катуру.
Так Судья ей и поверил. Что-то там Кабесинья-третий, наверняка не без помощи неких неизвестных доброхотов, девчуле такое высказал. Узнать бы ещё, что конкретно.
— Вполне дельный совет, между прочим. Но вас он, разумеется, не устроил.
Ирн энергично кивнула, рассыпав солому спутанных после длительной лёжки в саркофаге волос по плечам.
— А этот ваш Даффи, как вы понимаете, мне тоже не годился в советчики.
Да уж. Этот балбес даже на ирнов не производил впечатление человека, к которому можно было обратиться за консультацией. Тоже мне, а ещё генерал.
— Но к чему вообще все эти тайны?
— Ирутан не любит афишировать свои контакты с людьми.
«Людьми». Обычно чужинцы предпочитали именовать людей «артманами». Ох, не проста ты, девчуля.
— И тогда они отправили вас ко мне?
Ещё один энергичный кивок.
Прибью Даффи, обречённо подумал Судья. Вот возьму и прибью.
— Не уверен, что до конца понимаю причины такого поведения генерала Даффи, однако вы сами можете как-то сформулировать цель своего визита в мою скромную каюту?
Судья обвёл окружающий разгром широким театральным жестом, как бы призывая ирна смилостивиться. Но нет, это не помогало.
— Вы Судья.
— В отставке, — он уже буквально взмолился, сложив ладони в соответствующем жесте.
— Не важно. Вы будете надёжным свидетелем.
Свидетелем. Они все будто сговорились!
— Свидетелем, простите, чего?
Улыбка девчули была одновременно снисходительной и ободряющей, мол, ничего, не всё сразу, будем вникать постепенно, вы рано или поздно во всём разберётесь.
— Свидетелем всех тех событий, которые теперь, вне всякого сомнения, вскоре начнут здесь разворачиваться.
— Но с чего вы… погодите, — запоздало спохватился Судья, — что вам такого наговорил Кабесинья-третий?
— Это совершенно неважно, он наговорил достаточно, чтобы мне понадобилось обратиться к вам.
Ну, начинается.
— Нет, я всё-таки настаиваю, поделитесь со мной хоть какой-нибудь информацией или моя роль в этом затянувшемся цирковом представлении мне так дальше и будет оставаться неясна.
Ирн в ответ деланно вздохнула.
— Вот как раз в недостатке информации вся проблема. И нам бы эту проблему как-то устранить, пока не началось.
Началось что?
— Эм, простите, не знаю, как к вам можно обращаться…
— Можете обращаться ко мне «ваша светлость», — не моргнув глазом ответствовала девчуля.
— Хм, ладно, ваша светлость, вы, должно быть не заметили, но тут за последние годы и без того много чего случилось, и вряд ли…
— То, что предполагаю я, разом отодвинет все ваши внутренние конфликты на второй план, уж можете мне поверить.
— Могу, но, простите, не поверю. Вы, кажется, явились сюда разыскивать вашу визави, ну так и разыскивайте, никто вас не удерживает, кроме вашего бурного характера, уж прошу меня извинить за резкость. Причём тут вообще я или эта станция?
— Тонкий момент, я бы сказала щекотливость ситуации состоит в том, что мы с посланником сюда прибыли инкогнито, в обход обычаев и директив Ирутана.
Судья моргнул. Опять эти трёпаные космачьи тайны.
— Это ничего не объясняет.
— Инициатива принадлежала посланнику, если бы я заранее знала, чем всё кончится, я бы, разумеется, не пошла бы ни на какие компромиссы, но тогда аргументы посланника звучали веско и я бы сказала невинно. Да, она заинтересовалась сообщениями о триангуляции фокуса. Вы же знаете, в Секторе Ирутана тоже обнаружена подобная аномалия, однако вычислить и изловить её нам покуда не удалось.
Как интересно. Люди хоть в чём-то опередили ирнов.
— Мы об этом в курсе. Ваша светлость, посланник в итоге была замечена на борту астростанции «Эпиметей», которая принимала участие в триангуляции, но какова именно была её роль во всём этом, так и осталось в тумане войны. Другим пассажиром астростанции значилась эффектор Превиос. Вам сообщили об этом коллеги генерала Даффи или оператор Кабесинья-третий?
Девчуля снова тряхнула головой, но на этот раз как-то неопределённо, как бы ни говоря ни да, ни нет.
— С эффектором Превиос я не знакома.
Неудивительно. Наверняка эта ваша посланник сделала всё, чтобы «ваша светлость» держалась от всего этого подальше. С таким-то её характером.
— В момент появления эффектора на борту «Тсурифы-6» вы уже могли оказаться в саркофаге.
— Я догадалась.
— А ещё это предполагает, что посланника вашего никто не похищал. Вы же почему-то реагируете на случившееся куда острее положенного. Вряд ли сам факт вашего заточения в саркофаг потребовал бы от вас столь энергичных, хм, действий.
Ирн молчала, глядя на него из-под белобрысой чёлки.
— В подобном случае, Судья, я бы решила всё сама.
Да уж наверное.
— Значит, дело в посланнике. Ваша светлость, давайте начистоту. Что вы от меня хотите?
И тут она решилась. Задрав подбородок так, будто ирн сейчас отчего-то пыталась казаться выше ростом, девонька пошла на Судью как тяжёлый штурмовой глайдер на врага. Он даже как-то весь подался назад, машинально вжавшись в спинку кресла под её напором.
— Давайте так поступим. Я вам просто всё покажу.
И замерла, дожидаясь ответа.
Судья неуверенно кивнул.
В тот же самый момент ирн обеими руками схватила его за голову и прижалась к нему горячечным, как показалось, лбом.
Всё померкло.
Ни света, ни звука.
Полная тишина и темнота.
Хотя нет, если присмотреться, в глубине окружающего ничто постепенно прорезались полупрозрачные сполохи. Как будто обрывочные воспоминания, смутные, размытые, абстрактные. Скорее ощущения, грёзы наяву, не оставляющие ярких вспышек узнавания. Так могла бы выглядеть ложная память. Память о том, чего не было, и чего уже точно не будет. Калейдоскоп недоказуемых фактов, смутных событий, незнакомых лиц.
Впрочем, некоторые лица Судья узнавал.
Памятную по архивным записям фигурку ирна в проёме люка, обернувшееся на прощание древнее дитя.
Напряжённое лицо сира Артура Сорроу, отчего-то держащего обе руки за спиной, словно из последних сил сдерживаясь, чтобы не пустить в ход кулаки.
И наконец елейная улыбка Кабесиньи. Самого, во плоти, её светлость не соврала, никакой это бы не бипедальный дрон. Что бы это всё значило?
Приходя в себя, Судья поспешил вырваться из её липких объятий на максимально возможное расстояние — вновь забившись от греха в противоположный угол каюты. Да, быть свидетелем — это тяжкий труд. И о какой беспристрастности могла идти речь, когда к тебе вот так лезут прямо в голову.
— Теперь вы видели.
Ни черта космачьего он не видел. Впрочем, для начала ему этого было достаточно. Нужно лишь было спросить у неё из чистого формализма, для успокоения совести:
— Я увидел лишь то, что видели вы, ваша светлость, однако если бы этого было достаточно, вы бы ко мне не пришли. Давайте так поступим, я помогу вам разобраться в том, что из этого правда, а что нет, но если мы в процессе поисков наткнёмся на что-то, что вы бы пожелали скрыть от прочих, я сам буду решать, имею ли я право хранить ваши тайны или же мне до́лжно придать их немедленной огласке. Если вы согласны — давайте попробуем, если же нет — вы зря меня побеспокоили.
Девчуля задумалась ненадолго, но в итоге уверенно кивнула.
— Произнесите это вслух для протокола.
Судья не знал, зачем он так сказал. Даже Даффи и тот остался без глобула, что уж говорить об отставнике с периферийного Имайна.
— Согласна, ваша честь.
На этом и сговорились. Последующие дни Судья вновь погрузился в архивы записей «Тсурифы-6», но на этот раз он искал не то, что там хранилось, а то, что оттуда исчезло.
Кто-то очень дотошный постарался вымарать все возможные следы пребывания ирнов на станции, а также всё, что могло бы указывать на круг их общения. Однако пустота пробелов в непрерывном континууме времени бывает куда красноречивее самого твёрдого знания, тем более что последнее, в чём недавно сумел убедиться Судья, на этой станции нередко оборачивалось своей полной противоположностью.
Этот вставной детектив был похож на похождения Тесея в лабиринте Минотавра.
Ирн указывала Судье примерное время и место, откуда стоило начать поиски, после чего оба принимались скрупулёзно исследовать любые нарушения последовательности записей в ближайших окрестностях, отслеживая их во всех направлениях одновременно, как квантово-запутанные электроны синхронно туннелируют по всему транспортному лабиринту хлоропласта в поисках единственной молекулы ферредоксина. Таким же биологическим вариантом квантового компьютера работали сейчас и они с девчулей. И работали успешно.
Потому что каким бы упорным ни был в своих стараниях неведомый чистильщик, рано или поздно даже он сдавался, и в итоге однажды обрубки записей воссоединялись, демонстрируя в самых тёмных углах этого информационного лабиринта ровно то, что они и ожидали.
Первым они отыскали таким образом сира Артура Сорроу. В гражданском облачении он не выглядел хоть сколь-нибудь примечательным и легко бы затерялся в любой толпе, но Судье, уже знавшему, что искать, его короткая зализанная стрижка, так контрастировавшая с вычурным пингвиньим париком, уже сама по себе была как ещё одна улика, то и дело сияя аварийным сигналом в полумраке переходных галерей номерного технического уровня.
За следующие несколько дней они вдвоём отследили перемещения представителя Кирии по станции в достаточной степени, чтобы воочию убедиться, что иных целей для визита на «Тсурифу-6» у сира не было. Ни с какими другими представителями политикума человечества он не встречался, подозрительных телодвижений почти не производил, прибыл и убыл, но в самом центре его мировой линии значился полуторачасовой пробел, в точности совпавший с тем самым временем, в которое два ирна-инкогнито встречались с кем-то, подозрительно на него похожим.
Во всяком случае, несмотря на полностью уничтоженные следы самих ирнов на записях, сир на них выходил вполне веским доказательством правоты девчули. По его поводу она точно не врала. Ну, или по крайней мере его присутствие на станции она не выдумала.