— А смысл-то в чём, если предположить, что фокус уже и без нас не раз находили, и он вот ровно так же ускользал, какая разница, ну ещё разок, а дальше что?
Но Тайрену все эти очевидные возражения не мешали.
— Тут я не знаю. Возможно, рассчитывали, что под «глубинниками» фокус не решится уходить на прожиг, а может, наоборот, весь расчёт был ровно на это. Что как всегда уйдёт.
— То есть ты по умолчанию считаешь фокус чем-то разумным?
— Почему нет? Даже если это просто механизм или, я не знаю, естественный процесс, он явно не чужд хотя бы примитивному, но инстинкту самосохранения.
— То есть — не разумная тварь, но живая тварь?
— Это не очень важно. А вот что важно — нас с тобой использовали как лабораторных крыс. Вся наша роль сводилась к тому, чтобы пройти этот лабиринт до конца и нырнуть в трёпаную нору к космачьему фокусу.
— Не обязательно так, — Дайс по-прежнему был как-то слишком спокоен и рассудителен. Для таких-то новостей.
— Поясни.
— Нас вообще-то никто не заставлял тогда соваться в самое пекло. Остальные капитаны отступили, два саба пошли дальше. И идти на прорыв мимо глушилок майора Томлина нас тоже никто не заставлял. Мы сами согласились с доводами Превиос. Так что если мы и мыши, то мыши-чемпионы, единственные, кому хватило ума и сноровки добраться до финала. Так чего же ты недоволен, коммандер? Гордись!
Да уж. Два саба пошли дальше. «Махавира» и «Джайн Ава». От одной осталась лишь голографическая фрактальная пена, от другой — груда обломков, которая будет витать в пространстве тысячи и миллионы субъективных лет спустя. И виноват в этом только один человек. Двухзвёздный коммандер Элис Тайрен. Это его увещевания заставили тогда Дайса продолжить прожиг.
— Я всё помню, Уоррен.
Нечасто он называл Дайса по имени. Даже дрейфуя в алкогольном угаре кают-кампаний на пересадочных стационарах Фронтира, они никогда не выходили из давно сложившихся ролей. Тайрен — старого служаки и умудрённого сотней боевых прожигов дайвера, а Дайс — терпеливого к причудам командиров навигатора, способного, если прикажут, выполнить любой, даже самый невозможный манёвр. Никогда они не были ни друзьями, ни даже напарниками. Но теперь это всё осталось где-то далеко, как будто в другой жизни.
— А ещё я помню то совещание на борту «Тимберли Хаунтед», где мы с контр-адмиралом Финнеаном, полковником Томлиным и майором Акэнобо обсуждали тактику триангуляции фокуса. И там ни о каких «глубинниках» и речи не шло. А значит, это я, старый дурак, просчитался. У нас на самом деле не было ни малейшего шанса на успех. Я зря рисковал лучшими экипажами разведфлота.
— Но мы же, как видишь, тут. А значит, шанс был.
— Ни космачьего черта, — Тайрен покачал бы головой, но внутри саркофага это было затруднительно. — Я сто раз прокручивал логи того прожига. Без «глубинников» у нас бы не было возможности даже подступиться к фокусу. Более того, у нас не было ни шанса и пройти ту трёпаную «кротовую нору».
— Не понял, — вот на этот раз Дайс выглядел искренне удивлённым.
— Нам бы заведомо не хватило мощности на подобном корыте. На обратном прожиге за нас всё делала Превиос, но туда мы шли через треклятый гиперкуб исключительно на базовом якоре. И прошли, как видишь. Хотя подобный мост, в теории, должен расти изнутри экспоненциально.
— И как же нам это удалось?
— Да всё «глубинник» этот! Он по сути выкачивает на нашу сторону энергию физического вакуума между бранами, создавая локальную область отрицательного давления. Можешь не искать, я уже слазил, это называется эффект Шарнхорста в ложном вакууме Казимира—Бартона. Язык сломаешь. Именно благодаря этому обычные с виду звездульки становятся способны так мощно лопаться. Но дело тут не в мозголомных штучках, а в том, что эффект этот — гипотетический. Ни разу не был подтверждён в лабораториях Старой Терры или, впоследствии, Квантума. Однако именно он нам позволил попасть в итоге вот сюда. Здесь нет никакого элемента везения или особого героизма. Кто-то твёрдо знал, куда нас отправляет.
— И кто же это был?
— Откуда мне знать. Но он явно присутствовал на том совещании.
— Майор Томлин? Он один из всех перечисленных общался с мозголомами доктора Ламарка.
— Вряд ли. Уж он бы знал, что обратное проецирование будет невозможно и не стал бы впустую расходовать запас зондов, отправляя их на прожиг, когда они обнаружили «Эпиметей».
— Значит, контр-адмирал или Акэнобо. Больше некому. Но они не смогли обеспечить доставку «глубинников» на место. Это мог сделать только…
— Только кто-то из наших попутчиц. Я бы поставил на советника. Уж больно много она знает о фокусе. Да и когда мы застряли на первой бране, кто первый начал указания раздавать и вообще командовать?
— Душечки, вы же знаете, что я всё слышу, правда?
Способность ирна проникать в закрытые каналы уже давно никого не удивляла.
— Не только знаем, но всецело уповаем, — язвительно проскрипел Тайрен без малейшей паузы.
— Можно было и прямо спросить. Нет, про «глубинники» эти ваши я знала не больше вашего, хотя нас с Превиос и пригласили принять участие в этом, хм, эксперименте задолго до всего случившегося. Но я обязательно выясню, кто нас так знатно водил за нос. Когда вернёмся.
— Вы хотели сказать, «если вернёмся», — продолжал язвить коммандер.
— Ну почему же, героический вы мой, у нас неплохие шансы. Моя искра всё ещё в строю, к слову, как и там, на чужой бране. Можете быть совершенно уверены, мы пятеро были первыми из наших двух рас, кто там побывал. Но сейчас вопрос не в этом, а в том, что наш любезный соорн-инфарх, кажется, на что-то решился.
Тайрен бросил короткий взгляд на гемисферу.
Ирн была права, в недрах Крыла началась покуда едва заметная миграция, которую бы не всякий навигатор заметил, но для опытного дайвера, привыкшего маневрировать у самых границ файервола при запасе от нескольких метров свободного пространства вокруг прочного корпуса, было очевидно, что перестроение уже стартовало, и затрагивает оно чуть ли не весь наличный состав крафтов.
— Куда это они засобирались?
— Сейчас узнаем, не торопитесь, — как всегда безмятежно усмехнулась советник.
— Коммандер, вы это видите? — это уже всполошился Эй Джи.
— Вижу чётко и ясно, продолжаю наблюдение.
Однако то, что происходило в недрах гемисферы, на деле было мало похоже на «чётко и ясно».
— Это боевое перестроение.
Голос Дайса сделался вдруг таким же клокочущим, будто в его горло снова залили перфторуглеродный дыхательный гель. И правда, теперь и Тайрен увидел. Если раньше летящие позиционировали свои крафты так, чтобы буквально боди-блоком своих внешних силовых полей запереть калошу космачьих артманов, не давая той сбежать, то теперь они словно забыли об их шлюпке напрочь. Спустя какую-то минуту Тайрен ясно увидел первый просвет. Если бы он был хотя бы на пару процентов уверен, что по ним не откроют огонь на поражение при малейшем подозрении, он бы тут же дал команду Эй Джи начать прожиг.
Но интереснее было другое. Крыло расходилось от них в стороны характерным веером, избегая попадания в чужие выхлопы. Так стояночный ордер по классике готовится к экстренному ускорению по вектору атаки.
И бортовой квол тут же послушно указал означенный вектор. Тот упирался в пустоту.
— Что они там нашли? Советник, ну же, где там ваша хвалёная искра!
— К сожалению, я ничего не вижу. Мои силы не универсальны, особенно когда я упакована вот так в примитивном корыте. Можно было бы попросить Превиос, но, как мне кажется, и без её усилий можно догадаться. Это Железная армада.
Тайрен не поверил своим ушам. Это же… нет, погодите, таких совпадений не бывает!
— С чего вы взяли?
— Вам известен хоть один объект в этой вселенной, способный вызвать столь острую агрессивную реакцию у летящих?
— Нас они вовсе не с распростёртыми объятиями встретили.
Ирн даже не стала на это отвечать.
Между тем миграция в гемисфере продолжала развиваться, и откровения на этом были не закончены. Дайс настороженно следил за одиноким вектором, идущим в противоход остальной флотилии. Точно на них.
— Советник, кого вы видите на борту этого крафта?
Ирн в ответ задумалась.
— Советник?
— Да помолчите вы секунду! И нет, мне не показалось. Это беспилотный корабль.
— Это «Лебедь», как он может быть беспилотным?
— Откуда мне знать?
«Лебедь» между тем надвигался с уже вполне очевидными намерениями — на полном ходу пикировал на них, словно хищная птица, с налёта бросающаяся на добычу.
— Советник, я не знаю, что видите вы и Превиос, но настала пора принимать меры. Или я начинаю манёвр уклонения.
— Отставить, коммандер.
Голос Превиос после их возвращения с чужой браны, казалось, безвозвратно изменился, сделавшись холодным и жёстким, на его фоне только что отресеченный в нуля квол представал сущей истеричкой. Казалось, этими словами можно заколачивать сваи.
— Экипажу приготовиться сменить дислокацию.
Что это вообще всё значит?
— Флот-лейтенант Хиллари, разблокируй, будь лапочкой, замки наших саркофагов.
Голос ирна на фоне скрежещущих интонаций эффектора звучал настолько по-человечески, что становилось непонятно, кто из них больший чужинец.
— Э-э, коммандер? — переспросил окончательно сбитый с толку Эй Джи.
— Апро, выполнять.
Проще было махнуть на всё рукой и подчиниться, всё равно от них ничего толком не добьёшься, вздохнул про себя Тайрен.
«Лебедь», между тем, всё-таки сбросил в последний момент ход, подбираясь к ним справа кормой и приветственно распахивая мембрану шлюза ровно под размер биокапсулы.
Ясно. Подготовились, черти космачьи.
— Есть входящий сигнал.
Ну, наконец-то, вздохнул Тайрен, как там сказала советник, «наш любезный соорн-инфарх, кажется, на что-то решился»?
Кто бы ему раньше сказал, что он с нетерпением будет ждать какого-то трёпаного спасителя.