— Не получали ли ирны подобных сообщений от прочих представителей их негласной миссии в Секторе Сайриз? Насколько я понял с ваших слов, как минимум одна из них всё это время оставалась на «Тсурифе-6» и могла бы подтвердить, что советник вовсе не была ни к чему принуждаема?
Это внезапно подал голос анонимный представитель журидикатуры. Тот самый любитель повздыхать.
Суб-адмирал отреагировала необычно. Резко поднялась на ноги и уставилась на говорившего так, будто впервые как следует сумела его разглядеть. И увиденное ей очень не нравилось.
— Вы хотите сказать, что она всё ещё здесь? — нажим на местоимении был столь нарочитым, что звучал даже слишком театрально.
Но аноним даже и бровью не повёл, продолжая говорить всё тем же скучающим тоном:
— К сожалению, нет. Покинула станцию при первых сигналах вашего приближения.
И только на этих словах вдруг акцентированно поднял взгляд, словно ожидая какого-то особенного ответа:
— Вы уверены, что вас тут так уж с нетерпением дожидались, суб-адмирал?
Но ирн в аляповатой фуражке наживку глотать не спешила. Усмехнувшись почти по-человечески, она тут же сдала назад и снова уселась на поданный ей утилитарный крутящийся стул.
— Я этого не утверждала. Однако Ирутан не примет от меня подобных аргументов. Сообщение, полученное нами, послужило прямым и однозначным указанием к действию. И в случае, если вы как представители человечества не предоставите нам столь же веских причин покинуть этот сектор, экспедиционный флот Ирутана продолжит сохранять текущую дислокацию. И мой вам совет.
На этом месте все присутствующие снова ощутимо вздыбили шерсть на холках, а также произвели все прочие животные реакции на агрессию.
— Не позволяйте вашим Воинам приближаться к нашему флоту.
— Суб-адмирал поставила нас в тупик, — это внезапно вступил сир Феллмет со своим глобулом, буквально впившимся сенсорами в ирна, мельтеша у самого её лица. — Мы, разумеется, прислушаемся к вашему совету, однако не могли бы вы уточнить, что конкретно вызвало подобные пожелания?
— Без комментариев, сир барристер.
— Что ж, — легко согласился глава делегации Тетиса, — это хорошая точка для завершения сегодняшнего раунда наших переговоров. Предлагаю на этом разойтись. Мы незамедлительно предоставим, как и обещали, подробные логи «Эпиметея» для ознакомления. Вас же мы призываем открыть нам больше деталей относительно того сообщения, что привело вас к нам. До встречи, суб-адмирал!
И сделал такой выразительный широкий жест, что ирны, возглавляемые цокающей походкой суб-адмирала, тут же сообразительно двинулись на выход. Когда в офицерском кубрике остались исключительно представители хомо сапиенс, все тут же бросились заниматься своими делами: кто-то на кого-то орал, кто-то сосредоточенно вчитывался в какой-то текст, бегущий по виртпанели, анонимный вздыхатель из журидикатуры тут же куда-то испарился, и только Кабесинья-третий продолжал сидеть как сидел в задумчивости.
Вся эта кутерьма для политикума была, пожалуй, делом привычным. И потому заведомо дурно пахла. А вот операторам станций к такому было сложно привыкнуть даже за всё прошедшее мятежное время.
— Вы разрешите к вам подсесть? Не помешаю?
Кабесинья-третий поднял глаза на говорившего. Астрогатор Ковальский. Одна из самых мутных трёххвостых комет в этом космическим зоопарке.
— Присаживайтесь, что уж там. У вас знаменитая фамилия, астрогатор.
— Со времён Века Вне слава её несколько потускнела, но спасибо на добром слове.
— Не благодарите. Вам не приходилось задумываться, что выбор именно вашей астростанции во многом был продиктован именно фамилией ее астрогатора?
— Дежурного астрогатора, — машинально поправил Ковальский, — что вы имеете в виду?
— Превиос. Она вполне могла быть знакома с вашими дедом и прадедом на Старой Терре.
— Ах, вот вы о чём. Вы знаете, я не вполне уверен, что эффектор вообще запомнила, как меня зовут. Так что какие уже там сантименты.
— Но вы же понимаете, что вся ваша экспедиция — в ней, мягко говоря, было мало случайного и ещё меньше незапланированного.
Ковальский кивнул.
— Догадываюсь. Но всё же, мою скромную роль в ней преувеличивать не склонен.
— Отчего же? Выбор транспорта уж точно был не случаен.
— Да, «Эпиметей» относится, пожалуй, к единственному классу научных кораблей, которые могли участвовать в случившемся, не сияя при этом на полгалактики. Пожалуй, самое странное шпионское судно в истории.
— При возвращении, вы, тем не менее, изрядно нашумели, астрогатор.
Ковальский в ответ отчего-то призадумался.
— В теории, можно было попытаться не шуметь. Но в каком-то смысле у нас не было выхода.
— Это почему же?
— Суб-адмирал напустила туману по поводу некоего послания. Но мы тоже кое-что должны были донести. И этот своеобразный почётный караул, если говорить честно, нам в этом смысле был только на руку.
Кабесинья-третий не переставая сверлил астрогатора глазами. Что-то парень темнит почище всяких ирнов.
— То есть вы знали, кто следует за вами, и всё равно нас не предупредили?
— Про экспедиционный корпус ирнов? Я бы предпочёл не уточнять степень моей осведомлённости, коллега. Но нам было сказано, что мы будем двигаться со своеобразным эскортом, в этом проглядывалось своё разумное зерно. И нам не было смысла особо афишировать подобное знание, тем более что это могло, дайте сформулировать, повредить нашей основной миссии.
— Это какой? Вы привели в пределы Барьера вооружённых до зубов и чертовски злых ирнов. Неужели есть на свете что-то, что важнее столь явной опасности для всего Сектора Сайриз?
Но Ковальский не унывал, отвечая полушутливо и как бы подмигивая:
— Ирны могут изображать из себя невесть что, а многие из них, как я заметил, даже любят это дело. Но опасаться следует не их. Ирутанский инцидент многому научил эту расу.
— Кого же нам следует, в таком случае, опасаться?
— А вот на этот вопрос, простите, я отвечать не уполномочен. Все необходимые материалы уже переданы сиру Артуру Сорроу.
— Вам не кажется, что на этой станции развелось слишком много секретов?
— Не так уж много, на самом деле, — пожал плечами Ковальский, — однако кое о чём я бы хотел и вас спросить.
— Меня? Как и всякий бэкап, я пребывал до недавнего времени в гибернации. И в общем-то теперь мне только и остаётся, что пытаться разобраться во всём с чужих слов.
— Но ваш, хм, прототип, он же имел дело с советником до того, как она попала ко мне на борт. Во всяком случае я видел вас вместе.
Кабесинья-третий только головой помотал.
— Мне этим уже всю плешь проели. Особенно тут одна очень настойчивая ирн.
— Та самая, что так удобно куда-то испарилась?
— Та самая. И глядя на суб-адмирала, я не удивлён её поведением.
— То есть вы о собственных делах с советником не осведомлены?
— Ничуть не бывало. Может, хотя бы вы мне подскажете?
Но Ковальский только плечами пожал.
— Меня представили моим пассажиркам непосредственно перед отбытием.
— Кто представил?
— Воин.
Нужно было видеть в этот момент лицо Кабесиньи-третьего.
— Воин? Тот самый?
— В этом секторе я другого не знаю. Если Конклав о чём-то не умалчивает. Так, мол, и так, вас в этой экспедиции, дежурный астрогатор Ковальский, будет сопровождать эффектор Превиос и советник с Ирутана. Прошу любить и жаловать. На чём и расстались.
— И вас не удивила подобная компания?
— Вы же оператор, вы должны знать, как, бывает, скучаешь на дежурстве. К тому же мне было любопытно.
— А вам не было любопытно, а не при помощи вашей ли астростанции подорвали те «глубинники»?
Ковальский как-то нехорошо в ответ усмехнулся.
— Кто вам вбил в голову подобную чушь? «Эпиметей» тут ни при чём. Уж я бы знал.
— Откуда такая уверенность?
Ковальский неопределённо мотнул головой, но уточнять не стал.
— Меня многие использовали вслепую в этой экспедиции, но на этот раз я говорю с твёрдым знанием. «Глубинники» были заложены в ядрах тех звезд задолго до нашего появления. Миграция макроскопической оболочки, стабилизирующей бран-гравитон, через фотосферу звезды занимает десятилетия, взрывать же бран-гравитон не у самого ядра фактически бесполезно, детонации не будет, случится пшик, крупная эрапция вещества, не более того.
— Ну хорошо, допустим. Но это ваше послание политикуму, что вам такое сказали, раз вы сделались вдруг настолько уверены в правомочности собственных действий? Я, знаете, за последнее время такого наслушался, что собственному отражению в зеркале бы не поверил.
— Или собственному прототипу?
Кабесинья-третий как будто вдруг взглянул на собеседника под новым углом.
— Что конкретно вы имеете в виду?
— Ничего такого, что вы так напряглись, коллега. Я исключительно о том, что у вас тут бардак, побег на побеге. Помимо ирна разведсаб пропал, а после этого целый каргокрафт. Точнее, сразу два.
— «Тэ шесть сотен три» ушёл вполне позволительным образом, — проворчал себе под нос Кабесинья.
— И второй тоже?
— Со вторым разбираемся. Официально никаких документальных свидетельств того, что каргокрафт покинул ЗВ «Тсурифы-6» у меня нет. Он попросту исчез, растворился.
— Не удивлён, что после такого вы перестали верить самому себе.
— А вы, я смотрю, напротив, вконец обнаглели.
Ковальский предпочёл не отвечать. Но в глазах его светилось какое-то напряжение. И потому Кабесинья-третий решил продолжить.
— В любом случае, если вы не собираетесь выдавать своих гостий политикуму, могли бы хотя бы в частном порядке поделиться с операторами станции или, если хотите, людьми контр-адмирала Финнеана, у нас и без ирнов тут хватает бед.
— И вы туда же. На борту «Эпиметея» битых три года нет ни Превиос, ни советника. Они покинули станцию в поисках фокуса. Уж так банально врать мне зачем?
— Откуда я знаю. Здесь все если не врут, то привирают или попросту умалчивают важные детали. И у каждого на то есть свои веские причины. Вот наша доблестная суб-адмирал уверена, что отправленное ей послание было передано с борта «Эпиметея». То есть кто-то из вас троих врёт. Или вы, или суб-адмирал.