— И это не считая конвенциональных крафтов — эсминцы, корветы, семь гвардейских кэрриеров, общего тоннажа примерно втрое больше того, что прибыло в своё время нас спасать. Большое Гнездо снова раскошелилось, как я вижу.
Посланник предпочитал помалкивать.
— Есть идеи, чего они все тут скучковались? Быть может, разыскивать следы Железной армады? Быть может, сразиться с ней на рейде, пока эта волна не захлестнула новые ни в чём не повинные миры? А, нет, погоди, все эти крафты явились сюда только лишь затем, чтобы гарантированно уничтожить то, что останется от флотов Адмиралтейства, когда обрушится Цепь! Я угадал?
— Я надеюсь, до этого не дойдёт, — едва слышно прошелестел вокорр. Естественные вокальные мешки летящих попросту неспособны были членораздельно издавать столь тихие звуки.
— И на том спасибо, — сразу же сбавил градус Цзинь Цзиюнь. В конце концов, эта странная птица до сих пор оставалась единственным голосом разума в стане летящих. — Делать-то чего теперь будем со всем этим?
— Планы не меняем. Действуем по-прежнему. А Крыло — это, быть может, и к лучшему.
— С чего бы?
— Кто-то это подкрепление сюда привёл через бездну войда.
— Ещё один соорн-инфарх?
— Вряд ли. Я бы куда больше рассчитывал на то, что из Большого Гнезда сюда добрались наши Хранители.
— Они же, согласно озвученной легенде, напрочь ослепли, как и наши, после нарушения Большого Цикла. Или я что-то упустил.
— Всё верно. Но что-то же они видят. И вполне способны вести корабли сквозь пространство. И у меня бы гора с крылий свалилась, если бы это оказалось они.
— Ваши Хранители благоразумнее и более привержены к сенситивизму, чем Симах Нуари?
— Я бы на это не рассчитывал, человек Цзинь Цзиюнь, — резко добавил металла в голосе вокорр посланника. — Наши Хранители Вечности — создания весьма жёсткие и прагматичные. Если они увидят малейший шанс вернуть себе зрение, и на этом пути нужно будет перешагнуть через жизни всех артманов в Пероснежии — они сделают это, ничуть не задумываясь.
— И чего же тогда хорошего в их прибытии к нам, болезным?
— Хранители, в отличие от соорн-инфарха, наблюдают свои виде́ния в динамике. Они гибче, они способны находить возможности там, где мы с учителем лицезреем лишь очередной тупик.
— Возможности к очередному геноциду?
— Не только, не только. Впрочем, всё равно это только догадки.
— Хорошо, тогда вернёмся к этому твоему учителю соорн-инфарху…
Однако договорить ему не дали, в рубке раздался мелодичный щебет вызова.
Цзинь Цзиюнь и Илиа Фейи переглянулись. Ну, началось.
Массивная фигура соорн-инфарха послушно материализовалась в дальнем углу рубки, заполнив собой почти весь объём, обыкновенно занимаемый тактической гемисферой. Цзинь Цзиюнь успел позабыть, какой Симах Нуари огромный. В отличие от своего облезлого, потрёпанного жизнью аколита, бескрылого, бледного, елозящего на бипедальной опоре и почти лишённого пинн, этот представитель расы летящих ни в чём себе не отказывал, пребывая в полном здравии и традиционном для его никогда не покидавших Большое Гнездо сородичей виде.
Это была царственная, надменная птица отчего-то сегодня в иссиня-черном оперении, что сверлила тебя взглядом бездонных глаз, казалось, прожигая тебя им буквально насквозь.
Цзинь Цзиюнь к собственному неудовольствию почувствовал, как по его спине побежали омерзительные мурашки, за шиворот тоже предательски потекло. Рострум у этого парня был острым, как бритва.
Держись, санжэнь, некогда рассусоливать. Физиологические реакции оставим на потом. Сегодня будет решаться судьба твоей расы.
Впрочем, решаться она не торопилась. Точнее, не торопился соорн-инфарх, разглядывая обоих собравшихся с холодной отчуждённостью бесстрастного исследователя, которому попалась любопытная находка. Впрочем, любопытная не настолько, чтобы ею по-настоящему заинтересоваться.
— Я давал вам совет не возвращаться, посланник. Но мы с вами как будто ходим по кругу в наших переговорах.
Голос соорн-инфарха звучал так, будто воспроизводился не через вокорр, но лично самим летящим, только без тех паразитных свистов и пришепётываний, которые обыкновенно сопровождали неловкие попытки летящих воспроизводить звуки человеческой речи. С другой стороны, с чего бы ему вообще стараться говорить на линия́, языке матерей? Умудрённая тысячелетиями птица наверняка владеет десятком человеческих наречий, но обращался он всё-таки к своему аколиту. Или же нет.
Только тут до Цзинь Цзиюня дошло. Соорн-инфарх молчал. К ним обращался непосредственно сырой мыслепоток Симаха Нуари. Значит, этот разговор всё-таки настолько для него важен, что он решил свести любое возможное недопонимание к минимуму. Хороший знак.
— С тех пор многое изменилось, учитель.
Илиа Фейи с этими словами опустил платформу бипедальной опоры на палубу и распростёрся там ниц в самой возможной из раболепных поз, так что Цзинь Цзиюню даже сделалось неловко за посланника. Сам он остался стоять прямо, надеясь лишь, что пятна пота на его одежде не будут заметны соорн-инфарху.
— Если ты о постыдной афере, что вы вдвоём провернули, то я ничуть не удивлён. С кем поведёшься. Взгляни мне в глаза, сын своего отца, и подтверди, что тебе не совестно за содеянное, я должен знать, как тебе живётся с подобной ношей.
Илиа Фейи остался в прежней, согнутой пополам позе. По багровому роструму было понятно, что он пребывает в заметном возбуждении, но даже не вполне опытному в общении с летящими санжэню вовсе не показалось, что посланнику стыдно за то положение, в котором он оказался Скорее его внешность можно было в тот момент описать как «весь на нервах, но уверен в себе и готов к бою».
— Вы совершенно правы, учитель, мне ничуть не совестно, более того, я доволен, что мы сумели это сделать.
— Сделать что, о называющий меня учителем, а следовательно — по-прежнему, несмотря ни на что, считающий себя моим аколитом. Говоришь ли ты сейчас о том коварном подлоге, который ты совершил, успешно заманив наших союзников ирнов в пределы Цепи?
И вот тут сделал шаг вперёд Цзинь Цзиюнь, хотя на него и предпочитали не обращать внимания.
— Союзников? В чём же состоит ваш союз, соорн-инфарх? В том ли, что вы оставили эту несчастную расу тысячелетиями деградировать взаперти своего Сектора, ожидая собственной преждевременной гибели? Чем, по сути, то спасение, что вы принесли людям, отличается от этого бессмысленного союза?
Симах Нуари перевёл глаза на санжэня, будто впервые его заметив.
— А кто вам сказал, что люди — не наши союзники?
Ну спасибо. От всей души. Кушайте, не обляпайтесь. Что ж, этим стоит воспользоваться.
— Так в чём проблема? Экспедиционный корпус одной союзной расы прибыл в пространство другой союзной расы, в качестве жеста доброй воли временно, так сказать, передислоцировался на более выгодные позиции.
— Вы, люди, большие мастера словесных конструкций. Однако сути дела словами не изменить. Вы обманом организовали вторжение флота Ирутана в пределы Фронтира, фактически гарантировав там межрасовый конфликт.
— Что конкретно вы считаете в данном случае обманом, соорн-инфарх?
Бездонные зрачки летящего, казалось, на секунду зажглись нехорошим огнём.
— Как вы сумели подделать эту запись? Если бы не она, ирны бы никогда вам не поверили.
Симах Нуари сразу глядел в корень проблемы. Что ж, сейчас санжэнь его удивит.
— С чего вы взяли, что запись поддельная?
— Очевидно, раз она якобы записана на борту «Эпиметея», а советник там находиться не могла, значит, это фальшивка. Осталось понять, как вам это удалось, ведь любую, даже самую искусную подделку ирны бы немедленно распознали.
— Повторюсь, соорн-инфарх, откуда подобная уверенность?
— Советник — Избранная ирнов. Аберрации на записи неминуемо бы выдали… погодите. Так она и правда настоящая.
Цзинь Цзиюнь деловито, как умеют только нативные ханьцы, поклонился. В этом поклоне читался целый букет интенций от «рад услужить» до «словесная похвала это хорошо, но я предпочту материальное поощрение». И он был совершенно уверен, что соорн-инфарх все эти нюансы успешно считает.
— В таком случае, примите мои поздравления. Вам всё-таки удалось спутать мне все планы. И где же вы раздобыли эту запись?
Санжэнь радостно, во все свои оставшиеся двадцать три зуба улыбнулся в ответ.
— Не только у летящих есть свои шпионы. Запись нам передала ирн, сопровождавшая советника, что застряла в итоге на «Тсурифе-6». При случае поинтересуйтесь у неё, при каких обстоятельствах эта запись была сделана. Нам же в итоге оставалось лишь перехватить «Эпиметей» на периферии Плеяд и убедить экипаж помочь нам в этом небольшом вопросе.
— И что же, они с радостью согласились? Даже капитан Остерманн?
Илиа Фейи и Цзинь Цзиюнь коротко переглянулись. Симах Нуари был изрядно посвящён в детали, которые ему было знать не положено.
— Пришлось применить изрядное упорство.
— То есть использовать их вслепую. Поистине достойный ход для столь достойного собрания!
Да уж, капитан Остерманн в тот раз играл желваками на лице, будто вознамерился раскрошить самому себе челюсть. Вот только вся эта пантомима была разыграна задолго до прибытия «Эпиметея» к Воротам Танно.
— Не совсем так, мудрейший соорн-инфарх, не совсем так. Мы в деталях объяснили и обоим астрогаторам, и капитану, какая именно роль отведена их астростанции. Они, разумеется, сразу согласились.
— И вновь вынужден усомниться в сказанном.
И только теперь распростёртый ниц посланник соизволил подняться.
Медленно, будто нехотя распрямляясь в самую выразительную — при его-то внешности — из горделивых поз летящих. Казалось, его бледный рострум сейчас упрётся в потолок рубки.
Всё-таки летящие все как один — прирождённые артисты, невольно залюбовался напарником санжэнь. Им бы всем в театре выступать. Или на цирковой арене.
— В чём конкретно учитель вынужден усомниться? Всякие слова человека Цзинь Цзиюня всесильный соорн-инфарх может считать произнесёнными мною лично.