— Я бы не стала на этот счёт зарекаться, — уже стоя в проёме мембраны люка, обернулась Немезида. — Фокус этот тоже не от нас сбежал. И уж точно не от бездушных законов физики. А уж он-то тянул до последнего. Генерал Даффи, доставьте, наконец, меня обратно на станцию, у меня появились там неотложные дела! У нас всех, насколько я вижу.
Тут собравшиеся окончательно забегали, принялись размахивать руками, орать друг на друга, о чём-то отчаянно спорить, и лишь один только Воин продолжал нависать поодаль всего этого бедлама подобно древнему неуклюжему террианскому авианосцу на самом краю тропического шторма.
Впрочем, не прошло и пары минут, как всех посторонних с палуб «Лебедя» словно ветром сдуло, и только звуковые алерты тактической гемисферы продолжали информировать об удаляющемся спасботе.
Наступившая тишина, впрочем, Рейеса ничуть не успокаивала.
— Какие будут приказания?
Скосив глаза на Воина, он в очередной раз удивился, насколько всё-таки для человеческого восприятия до сих пор важны физические размеры собеседника. Воин был выше на голову и почти вдвое массивнее, и уже это поневоле, на уровне инстинктов, заставляло относиться к нему почтительнее. Впрочем, если так подумать, это же Воин, полубог из машины, Избранный, носитель искры, существо, способное повелевать целыми мирами. Если бы не его Песня Глубин, чёрные иды накрывали бы ежегодно целые миры, обрекая миллионы индивидов на безумие и мучительную смерть. Без Воина во главе ордера прыжок Виттена на расстояния сверх пары декапарсек был обречён на катастрофу, с неизбежной пространственной декогеренцией волновой функции при обратном проецировании не мог справиться ни один квол, ни один живой оператор. Так откуда у Рейеса сохранялось подспудное презрение по отношению к этому громиле? Неужели только от Ромула? И самое главное, почему Воин продолжает с того самого момента, как Рейес впервые попал на борт «Лебедя», упорно смотреть на него словно бы снизу вверх?
Воин напоминал Рейесу пса породы шарпланинец по кличке Цукат, которого он как-то завёл для компании, чтобы на Ледник в одиночестве не ходить. Собакен был здоровущий и чувствовал себя в любой своре вожаком. Но не в присутствии Рейеса. С ним он мгновенно замолкал и словно бы принимался напрежённо вслушиваться, ожидая команды. А что там тех команд, «сидеть» да «рядом» да «тяни». Пару раз из таких сложных расщелин во льдах Рейеса вытаскивал за обёрнутую вокруг пояса стропу, лучше не вспоминать. Погиб по глупости — унесло случайной лавиной, даже датчика не нашли. С тех пор Рейес предпочитал полагаться во время экспедиций только на самого себя.
Ему вообще всегда было лучше одному. Наверное, это тоже составляло отголосок подспудных желаний Ромула. Зачем-то же он ушёл от людей, вернувшись на Старую Терру. Как говорится, уходить так уходить. Во льды и скалы альпийских вершин, где-то между Маттерхорном, Мармоладой и Монбланом, где его в итоге и отыскал Улисс.
И вот он теперь смотрит на глыбу Воина. А всё равно как будто разговаривает с Цукатом, командуя ему «сидеть» да «рядом», да «тащи».
Понять бы ещё, как это работает.
— Вы-то что по поводу всего сказанного думаете?
Отвечал Воин, разумеется, без малейшей паузы:
— Я думаю, что триангуляция фокуса с самого начала должна была проходить под строжайшим надзором Конклава. Моей главной ошибкой была неверная интерпретация всей ситуации в целом, недооценка количества вовлечённых в процессы сил и вариативности возможных последствий. В итоге штурм файервола флотом адмирала Таугвальдера при обратном прожиге оказался затянут, это и привело к тому, что четвёрка ПЛК контр-адмирала Финнеана сумела успешно покинуть зону барража, и всё окончательно вышло из-под контроля.
Ох, если бы дело было только в этом дурацком мятеже…
— Это мы с вами ещё обсудим. Я вовсе не уверен, что даже в этом случае вы бы имели достаточно средств и полномочий, чтобы предотвратить саму триангуляцию. Но меня сейчас беспокоит возвращение эффектора Превиос. Вы согласны с описанной мною степенью угрозы?
— Возможно, вы правы. Я не могу судить об этом с достаточной достоверностью, у меня слишком мало сведений о ретротемпоральных переходах, следует запросить их у Квантума.
Воины… Рейес с каждой секундой всё сильнее чувствовал закипающий внутри себя гнев. Впрочем, внутри себя ли?
— Квантум уже сказал своё слово в лице доктора Ламарка и доктора Накагавы. Один способствовал триангуляции, даже если не имел прямого отношения к тем «глубинникам», второй же, кажется, готов на любой, даже самый неприемлемый риск, поскольку в ином случае, по его расчётам, Барьер заведомо обречён. Теперь же, когда они объединились, я бы не стал верить ни единому их слову.
— Тогда кто, сама эффектор Превиос?
— Она не согласится говорить с Воином, даже если вы поклянётесь, что Конклав останется по итогам вашего разговора в абсолютном неведении.
— Конклав настолько запятнал свою репутацию в ваших глазах?
Опять этот взгляд, в точности как у Цуката. Взгляд мёртвой собаки. Новый всплеск гнева рванулся в груди у Рейеса, едва окончательно не выходя из-под контроля.
— В наших? Я не видел никого из Соратников полтысячелетия. Нет и не может быть никаких «мы». Есть только горстка заблудших, разбросанных по Галактике, вечно одиноких носителей искры.
— Но вы так уверенно говорите за Превиос, будто расстались только вчера.
— В каком-то смысле важнее, что это вы с ней расстались только вчера. Урбан, Улисс и остальные Соратники никуда не уходили, как не уходила и Лилия. Им не хватило сил оставить вас одних, как приказал Ромул. И они продолжали всё это время за вами наблюдать. У них было достаточно времени, чтобы в вас полностью разочароваться. В Конклаве как в силе, способной вести за собой Галактику.
Воин не был бы Воином, если бы с благодарным поклоном не принял эту отповедь. Цукат тоже никогда не обижался на хозяина, на его упрёки и на его долгое отсутствие, в его глазах всегда светилась только жажда одобрения. И ожидание новой команды.
— Прикажете немедленно оповестить Воинов?
— Негатив, — почти прорычал Рейес, буквально холодеющими кончиками пальцев чувствуя, что сейчас сорвётся. Нет, оказаться с ними наедине он не готов, это было как… это было как сунуть одну руку в криокластический поток, а другую — в поток тлеющей магмы.
— Но разве не логично теперь, учитывая результаты, распустить Конклав?
Цукат тоже иногда вот так прижимал уши, пряча хвост между лап и заглядывая Рейесу в глаза. Ожидая одновременно наказания и благосклонного всепрощения.
— Конклав ещё послужит Галактике. Теперь и в будущем.
Если оно настанет, это будущее. Но Рейес сумел удержать язык за зубами.
— Пускай и на несколько иных ролях. В конце концов, оборона Фронтира только началась, и прямо сейчас каждый из вас должен следовать своему предназначению. Контролировать угрозу. Вести людей в бой. Адмиралтейство не справится без вас.
— Несмотря на последствия мятежа?
— Даже теперь вы незаменимы. Уясните лишь одно, и передайте это остальным — отныне никаких попыток остановить то, что остановить невозможно. Слишком велика цена.
— Апро, Первый.
Надо же, вспомнил. Так Рейеса ещё никто не называл. Даже Улисс. Но Конклав Воинов до сих пор оставался верен знамениям прошлого.
— Негатив. Не Первый. Во всяком случае, пока нет. Время Вечных ещё не настало. Хотя… вы знаете, мы можем кое-кому ещё напомнить о том немногом, что вполне может ещё случиться.
— «Лебедь» готов к вылету, только укажите цель!
Если бы всё было так просто.
— Как вы полагаете, посланник Илиа Фейи, столь неуместно вмешавшийся в наши внутренние дела во время барража за Воротами Танно, ему можно верить?
Воин задумался, пожалуй, впервые за всё время их почти трёхгодичного знакомства. Уже само по себе это говорило о многом.
— Летящие и ирны разрываются между необходимостью блюсти интересы своих рас и формально декларируемой политикой невмешательства. В итоге им зачастую приходится вступать в игру, когда назад дороги уже нет, по этой же причине нам их действия зачастую кажутся более враждебными, чем по факту они таковыми являются. Что касается Илиа Фейи, он явно во многом находится в оппозиции к решениям своего учителя. Если нам необходимо как-то нейтрализовать планы Симаха Нуари, посланник — лучший кандидат на эту роль.
Рейес так и думал.
— В таком случае, готовьте корабль. Мы отправляемся в Большое Гнездо. Можете гордиться, Воин, нам предстоит стать первыми людьми, которым довелось не только оставить пределы Сектора Сайриз, но и побывать в Большом Магеллановом Облаке.
Рейес и Воин недвижимо замерли друг напротив друга, обдумывая сказанное. Не так человечество представляло себе этот миг. Покидать Галактику будет не исследовательская миссия и не походный ордер могучих крафтов, но пара изгоев на чужом корабле.
Глава III. Нелокальность (часть 9)
Она с хладнокровием смертника наблюдала, как вокруг её скорлупки сгущается тьма.
Выбор был сделан задолго до их отбытия с Ирутана, и не теперь ей начинать сомневаться о том, что случилось с тех пор. Их раса не была настолько заскорузлой в собственных догмах, какими порой представали летящие, но в число добродетелей для ирнов также входила последовательность и твёрдость. Изменить принятому решению означало потерю лица, но главное — изменить себе прежней, а прошлое для ирнов давно уже представлялось главным источником всяческой благодати.
Когда они ступили на эту тропу — если подумать — тропу в никуда? Когда построили свой Барьер, запершись в Секторе Ирутана? Или раньше, когда расстались со своими мужчинами, лишились имён, повстречали летящих… пожалуй, нет. Куда раньше. Едва ступив за порог родного мира, их раса вела себя предельно осторожно. Ни одного сигнала сверх необходимости, ни одного случайного контакта, ни шагу в сторону от безопасного маршрута. Так диктовал им коллективный инстинкт путешественника в диком лесу среди нейтринных потоков и остатков старых звёзд. Галактика провожала их в путь гробовым молчанием, встречала же зачастую просто гробы.