— Речь шла о реке Иволге. — начал царевич, всё же решившись поговорить о проблеме со своей невестой. — Батюшка сказал, что обмелела она в нескольких местах, а в других наоборот сильно разлилась, от этого сильно пострадал урожай крестьян, напрямую зависящих от воды.
— Что ты об этом думаешь?
— Нельзя исключать того, что причины в недостатке дождей, а также в том, что мелеет само устье или впадающие в неё более мелкие речки вроде Берёзовки, если говорить только об обмеление. — начал перечислять царевич, что думает, Василиса лишь молчаливо кивала. — Но, если подумать, что дело в этом, есть одна загвоздка. — он подошёл к подоконнику и развернул карту. — Река мелеет на большом центральном участке, рядом нет впадающих рек, а дно, как мне кажется, должно быть везде одинаковое кроме верховий.
Василиса внимательно посмотрела на карту.
— Твоя правда, Иван-царевич, подозрительно всё это.
— А если думать о том, что вместе с обмелением, она ещё и наоборот разливается, то и вовсе голова начинает идти кругом.
Василиса понимающе закивала.
— Потому и не пойму никак в чём дело. — тяжело вздохнул царевич. — Нужно на место приехать и убедиться самому.
Василиса задумчиво провела лягушачьей лапкой по нарисованной речке и внезапно заметила:
— Есть у меня дума на этот счёт.
Иван поднял на неё заинтересованный взгляд.
— Не только погода да человек может в русло речное вмешаться, но и местная нечисть. Слышал ведь о водяных? Они в каждом водоёме водятся, а там, где один поселится никогда второй не уживётся. Но вот река Иволга совершенно другое дело, в одиночку за ней не уследишь, посему издревле там большие водяные кланы всем заправляют.
— Неужели всё дело в том, что местные водяные решили разделить Иволгу на три части?
— Сам посмотри, как ровно речка разделена. Вот здесь она мелеет. — Василиса прошлась лапке по нарисованной ленте реки. — А здесь уже разливаться начинает. Ежели и бывает такое в природе, то очень редко.
Иван ещё раз внимательно посмотрел на карту, и действительно отметил правоту слов своей суженой.
— Ежели это действительно водяные то, что мне делать? Если с людьми можно сладить, то с нечистью договориться сложнее. И почему они вдруг придумали делить реку прямо сейчас?..
— Покуда не опустишься на дно, да не поговоришь с местными царями не узнаешь.
— Но как же можно на самое дно опуститься? Я ведь утону, не успею и глазом моргнуть.
— Даже если я научу тебя, как это сделать, не сможешь ты найти терем водяного, он от глаз людских надёжно спрятан, лишь сам хозяин может тебя туда пригласить.
— Раз даже ты бессильна, то сие испытание мне не по зубам. — грустно вздохнул Иван.
— Ты ещё не понял, Иван-царевич? — спросила его девушка, подняв на суженого обеспокоенный взгляд. — Царь не просто игру с вами затеял, судьбы простых людей в ваших руках. Ежели река вновь единой не станет, местным крестьянам, а затем и всему Тридевятому царству туго придётся. Многие овощи и фрукты свозят в Царьград именно из этих краёв, что уж и говорить о выращиваемой там пшенице, можешь представить, какой будет голод, если не помирить местных водяных?
Иван понятливо кивнул:
— Ты права, но как же мне выманить водяного на встречу?
— Слышала я, что они до музыки охочи да сладостей людских. И то, и другое ты можешь им предложить.
— Так и сделаю, благодарствую за мудрый совет твой, Василиса Прекрасная. — искренне поблагодарил девушку Иван.
Она была права. То, что кажется им с братьями лишь испытаниями, на самом деле серьёзные проблемы Тридевятого царства и ежели их не решить, то страну накроют самые серьёзные последствия. Поэтому первым делом Иван-царевич решил задуматься о сладостях. С музыкой дело было нехитрое, волшебные гусли дожидались своего часа в холщовом мешке, который он оставил под присмотром Василисы, а вот с едой могли возникнуть закономерные трудности. Далеко не все вкусности можно было пронести под толщу воды, те же сахарные петушки со временем растворятся, пусть и не сразу из-за холода, но постепенно останется только палочка. Про сладкие пироги и говорить нечего — тут же размокнут, фрукты и ягоды — не совсем сладости, но можно попробовать взять, например, груши, в этом году они уродились особенно сочными.
Ответ как всегда должен был лежать где-то на поверхности, поэтому Иван вновь направился на рынок, чтобы посмотреть, что предлагают местные и заморские торговцы. Он вновь шёл среди рядов, но вопреки ожиданиям в этот раз ему не помогла даже простая крестьянская одежда и шапка, царевича узнавала всякая проходящая мимо собака. А любой торговец пытался запихнуть ему свой товар на пробу в качестве благодарности за освобождение приграничных территорий от угрозы. Новость о том, что Иван-царевич смог одолеть всех степных ханов и заставить верховного дать обет больше не совершать разрушительных набегов, мигом разнеслась по всей округе, воеводы и стрельцы теперь смотрели на младшего царевича с уважением, каждый хотел перекинуться с ним хотя бы парой слов, спросить совета, пожать руку… Люди были благодарны за чудесное избавление от напасти, и царевич по возможности старался ответить на их добро.
Ничего толком рассмотреть он в итоге не успел из-за огромного интереса жителей Царьграда, да и вернулся домой лишь под вечер с огромными мешками всяких товаров, которые любезно помогли донести до терема дежурившие на рынке стрельцы. Успевшая принять человеческий облик Василиса с интересом разглядывала то, что принесли в их горницу. И чего среди даров только не было… И меха, и дорогие украшения, и заморские фрукты, и свежие калачи, и вырезанные из дерева фигурки. В общем говоря, Иван принёс домой целый рынок. Как тут теперь выбирать?
— Я с этим и за неделю не управлюсь. — грустно вздохнул он, снимая изрядно помятый и порванный в нескольких местах кафтан.
— Любят тебя, Иван-царевич, жители Тридевятого царства. — мягко улыбнулась Василиса, рассматривая попавшее ей в руки ожерелье из самоцветов.
— Сколько себя помню, мы с братьями всегда привлекали внимание. Царские сыновья — это те люди, которых все хотят увидеть и не всегда с добрыми намерениями, поэтому за пределами царского терема мы всегда находились с охраной. Но сейчас внимание ко мне словно возросло многократно.
— Для обычных людей ты герой, дорогой мой, Иван-царевич. — погладила его по золотистым кудрям девушка. — Ты спас земли и их жителей от набегов кочевников на долгие-долгие годы, и нет ничего плохого в том, что все стремятся тебя отблагодарить.
Иван понимающе кивнул, подвигая к себе мешок.
— Значит, я не должен подвести народ и в этот раз. Все рассчитывают на то, что я верну реку Иволгу в прежнее состояние.
— Но надеюсь, что ты не откажешься от моей помощи, Иван-царевич? — с надеждой спросила его Василиса. — Ты сильно устал после похода на рынок, тебе обязательно нужно отдохнуть перед завтрашней длинной поездкой.
— Если я лягу спать, то не смогу сообразить, что из подаренного можно использовать в качестве подношения для водяных, и тогда не смогу задобрить их. — упрямо заметил Иван, роясь в мешке, в котором оказалось полно свежего урожая репы.
— Ты не должен взваливать всё на свои плечи. — покачала головой девушка, ласково перебирая его светлые волосы, напуская этими незамысловатыми движениями страшную дремоту на царевича. — Поспи, милый мой, Иван-царевич, я сама подготовлю гостинцы для водяных. А тебе нужно подумать, как их помирить между собой.
— Но я не могу постоянно просить тебя о помощи… — начал было царевич.
— От чего же? Думаешь, твои братья пренебрегают поддержке своих суженых?
Юноша устало помотал головой, он был безоговорочно уверен, что те точно просят полезных людей помочь им и вряд ли ограничиваются лишь поддержкой Марфы и Ольги.
— Тогда не будет ничего страшного в том, если ты доверишь мне это дело.
Василиса взяла из его рук репу и строго заметила:
— Ступай спать, Иван-царевич, иначе завтра в седле не усидишь.
— Хорошо. — всё же не стал сопротивляться он, зная, что его невеста знает, что делает, и как только голова коснулась подушки, заснул беспробудным сном.
На утро уже бодрый царевич стоял у ворот царского терема, держа за поводья немного сонного Сивого, с интересом разглядывая крестьян, которые вызвались их сопровождать по местам бедствия. Их деревни располагались у реки Иволги и непосредственно пострадали от засухи и наводнений. Провожатые дружно поприветствовали царевичей.
— Отвезём вас везде, куда прикажете, царевичи. Живота не пожалеем, а выполним любое ваше задание. — сказал старший из крестьян.
— Нас с Василием отвези к устью реки. — распорядился Сергей, переведя недовольный взгляд на младшего брата. — А ты куда путь держать будешь?
— Думаю, я просто осмотрю места, в которых река обмелела. Возможно, там кроется ответ на решение проблемы.
Василий только хмыкнул:
— Ну, и глуп ты, конечно, братец, проблему всегда в корне ищут, впрочем, какие твои годы, ещё дорастёшь до старших.
— Да уж, куда мне до вас. — неожиданно для себя съязвил Иван, а затем обратился к младшему из крестьян, который держался немного поодаль от своих могучих товарищей. — Сможешь сопровождать меня в пути?
— Почту за честь, Иван-царевич. — с готовностью отозвался тот.
— Как звать тебя?
— Михаил, можете просто Мишкой звать, Иван-царевич, нам обычным людям и короткого обращения достаточно.
— Хорошо, Михаил, тогда давай выдвигаться в путь дорогу. — предложил Иван, и не обращая на старших братьев никакого внимания, поскакал следом за своим проводником.
Долго ли коротко ли ехали герои по землям Тридевятого царства, лишь на ночь остановившись в одном из трактиров на ночлег, да и то за комнаты разговаривал Михаил, чтобы не привлекать к царевичу ненужного внимания. К середине следующего дня, вдали показалась синяя полоса широкой реки, по берегам которой густо росли плакучие ивы, в ветвях которых пели залётные иволги, оправдывая её название.