— А я только похвалил тебя за наблюдательность сегодня. — вздохнул тот, — Эта книга из-за границы, поэтому если не знаешь местного языка, то ни за что не прочтёшь.
— А ты можешь?
— Могу, но не буду.
— Значит, не можешь.
— Дай сюда. — Глеб забрал книгу у него из рук и начал читать вслух, так что Ивану оставалось только примоститься рядом и внимательно слушать.
Чародей сначала задумчиво смотрел в книгу, видимо углубляясь в заморский язык с головой, а затем переводил его на родной для слушателя.
Так и полились их дни, Иван доставал Глеба с непонятными книгами, пропуская мимо ушей недовольное ворчание, а потом присаживаясь рядом с ним, слушая приятный тембр голоса. Он помогал ему с готовкой и уже сам накладывал рыбный пирог Баюну и Яне, с которой они предварительно связывались с помощью яблока. Дни проносились так быстро, что к концу недели, Иван поймал себя на мысли, что давно не чувствовал себя так хорошо. В глубине души он помнил о своей миссии и предстоящем разговоре с Бессмертным, но поскольку возвращение чародея было тем, на что он никак повлиять не мог, то принял решение просто наслаждаться ожиданием в приятной компании.
Глеб успел занять место в его сердце и стать за это время дорогим другом, словно не он заставил Ивана мучиться на холодном крылечке целую неделю. Они больше не упоминали в своих разговорах Василису, а старались говорить на другие темы, которые затрагивали всё начиная от деревьев в Зачарованном лесу и заканчивая границей с Тридесятым царством. Иногда играли в камушки вдвоём, Глеб даже научил Ивана паре приёмов, с помощью которых он и выиграл у недоумевающей Яны, которая сразу достала Глеба с расспросами: «А не его ли рук дело, что Иван стал таким умелым?»
На седьмой день царевич застыл у двери, ощущая, что физически не может отсюда выйти, он словно чувствовал чьё-то чужое присутствие в тереме, и понимал, что, вероятно, сегодня всё закончится. От чего ему было так грустно? Дома его ждёт Василиса и дорогие ему люди, так почему так жаль уходить?
Не так давно светлую голову царевича посетила мысль, что такой способный и умный человек, как Глеб, будет необходим в царском тереме. И только его неприязнь к Василисе делала идею потащить ученика чародея с собой в Царьград ужасно сложной, а то и невозможной.
Так он и застыл в раздумьях, пока дверь резко не открылась прямо перед его носом. На пороге стоял Глеб, он окинул юношу слегка обеспокоенным взглядом и сказал:
— Учитель вернулся. Я уже поговорил с ним, и он согласился выслушать то, что ты скажешь.
— Спасибо за помощь, Глеб. — Иван улыбнулся, отгоняя пелену непрошенных мыслей, и кивнул, показывая, что готов направиться прямо к Кощею.
— Следуй за мной.
Ещё ни разу они не ходили в подвалы терема. Иван не видел, чтобы Глеб при нём туда спускался, а сам царевич и не думал о том, чтобы туда отправиться, слишком мрачным и пугающим рисовалось ему в фантазиях это место. Но сейчас, озираясь вокруг понимал, что, возможно, все его страхи были напускными. Они прошли через берёзовую рощу, полностью сделанную из золота от россыпи камушков под ногами до единого листика, даже звери и птицы застыли здесь словно живые статуи, покрытые сверкающим напылением. Золотая трава шелестела под ногами будто настоящая, а глаза попадающихся на пути зверей казались такими живыми, что вот-вот моргнут, и могучий олень тотчас же ускачет вдаль.
Когда деревья наконец расступились, Иван увидел огромный каменный трон, увитый наливными лозами, как и всё вокруг отливающего золотом, винограда, сверкающими в полумраке залы. На нём восседал сам хозяин терема, тёмный маг, чья слава распространилась далеко за пределы Тридевятого царства, Кощей Бессмертный.
Глеб тут же преклонил колено и опустил голову. Иван поспешил сделать то же самое, он не знал, как лучше вести себя рядом с могучим чародеем, от которого за версту веяло неподдельной мощью и опасностью.
— Встань, Иван, царский сын. — внезапно услышал он старческий голос.
Иван поднялся с колен и перевёл взгляд на говорившего, сжав руки в кулаки, стараясь унять постыдную дрожь. В бледных глазах Кощея Бессмертного невозможно было разглядеть ничего, кроме холода, он был стар и сед, а из-под черного плаща с золотой оторочкой просвечивали белые рёбра. Глубокие морщины разрезали его лицо, тонкая бледная кожа просвечивала, словно оголяя череп. Нос практически впал. И если бы не огромная сила, исходившая от старца, можно было подумать, что он вот-вот рассыпется, если до него дотронуться.
Изначальный страх смешался с любопытством. За время, проведённое с Глебом, Иван понял, что всё не то, чем кажется, и теперь был готов вести диалог с Бессмертным.
— Прошу простить меня за вторжение в ваши владения, Кощей Бессмертный. — извинился Иван, глядя на не меняющееся выражение лица древнего чародея. — Я пришёл просить вас снять проклятие с моей любимой жены Василисы.
— Почему я должен тебе помогать? — скучающе спросил Кощей, переведя взгляд на Глеба. — Я согласился послушать, что ты скажешь только потому, что мой ученик попросил.
— Я благодарен Глебу за это, он действительно был очень добр ко мне! — Иван улыбнулся, взглянув на застывшего в одной позе юношу, который всё это время сохранял непривычное гробовое молчание. — И я подумал, что вы, возможно, будете так же благосклонны и не откажете мне в этой просьбе.
— Глеб, я говорил тебе не водить дружбу с людьми. — отчитал ученика Кощей, недовольно глядя на него, он словно совсем не слушал слов царевича. — Они все только и ждут того, чтобы убить тебя!
— Не говорите так, я никогда бы не причинил Глебу зла! — Иван внезапно вышел вперёд. — За время, проведённое в вашем тереме, он стал мне дорогим другом! И я бы никогда не посмел его обидеть!
Кощей усмехнулся, наблюдая за разворачивающейся картиной:
— А ты доброжелательно настроен к моему ученику. Неужто он сразу согласился тебе помочь?
— По правде говоря, наше общение сразу не заладилось, но после ряда событий мы нашли общий язык.
— Все вы люди горазды бросаться пламенными речами.
Иван хотел было опровергнуть его слова, но Бессмертный жестом заставил его замолчать.
— Перейдём ближе к делу, Иван. Ты хочешь узнать, как снять проклятье и освободить Василису от облика лягушки, верно?
Иван утвердительно кивнул, и колдун продолжил.
— Почему же ты не спросил об этом саму Василису? Она знает, как избавиться от проклятия.
Иван удивлённо уставился на него, что это Кощей такое говорит? Это же просто нелепица какая-то…
— Вы, верно, что-то путаете… Василиса и отправила меня к вам, чтобы узнать, как снять проклятье.
— Похоже, что ты совсем ничего не знаешь, Иван, царский сын. — покачал головой Кощей. — Что ж, раз твоя супруга смолчала, поведаю я, мне скрывать нечего. Но учти, узнав правду, прежним ты уже не будешь.
— Пожалуйста. — попросил Иван, собрав всю волю в кулак, внутри него метались сомнения, сердце сжималось в ожидании худшего, но он старался выглядеть спокойным и собранным.
— Есть единственный способ избавить Василису от лягушачьей шкуры. Она должна искренне кого-то полюбить. И человек, в которого она влюбится, должен полюбить её в ответ. Тогда их поцелуй истинной любви разрушит моё проклятье. Всё предельно просто, не правда ли?
У царевича не было слов, он чувствовал такую всепоглощающую боль отчаяния и предательства, что будто сама земля уходила из-под ног. Ноги подкосились, он покачнулся, однако чьи-то сильные руки подхватили его до того, как он упал. Глеб стоял напротив и встряхивал его будто тряпичную куклу.
— Иван, Иван! Очнись! — повторял юноша.
Иван поднял на него потемневший взгляд, а затем глупо улыбнулся и сказал:
— Глеб, скажи, что это неправда?
Чародей напротив молчал.
— Скажи, что это всё неправда, Глеб!
В отчаянии буквально крича повторил Иван, хватая юношу за ворот рубахи.
— Это просто не может быть правдой, да… Вы все меня обманываете. Кощей Бессмертный просто не желает говорить мне истинный способ расколдовать Василису.
— Ты бредишь, Иван. — попытался достучаться до него Глеб. — Ты сам слышал, что сказал учитель. Единственный способ…
Иван заткнул его рот ладонью, прежде чем юноша сумел вымолвить ещё хоть слово.
— Нет, нет! Я знаю Василису, она точно меня любит!
Глеб молча, безэмоционально смотрел на него.
— Ну, конечно! Твой учитель и тебя обманывает. — пришёл к внезапному умозаключению Иван. — Пойдём со мной в Тридевятое царство! Для тебя найдётся самый лучший пост в царском тереме! Я уверен, что ты сможешь подружиться с Василисой и мы все вместе найдём способ снять проклятие.
Глеб молчал, не то потому, что Иван так и не убрал руку с его рта, не то потому, что просто сказать было нечего.
— Ты никуда не пойдёшь, да? Что ж, это твоё право. — Иван грустно вздохнул.
— Все люди одинаковы.
Бессмертный поднялся с трона, окинув полностью разбитого царевича ничего не выражающим взглядом, а после обошёл трон, скрывшись неспешной походкой в глубине подземелья.
— Я предупреждал тебя.
Иван убрал трясущуюся ладонь от рта Глеба, а затем совершенно не разбирая дороги, кинулся к выходу из мрачного терема, по пути сбив несколько мелких золотых зверушек, больно приложившись плечом к берёзе. Инстинктивно взбежав по лестнице, пущенной стрелой он выскочил из кощеева терема.
Царевич не помнил, как шёл среди раскинувшегося поля к темнеющему на горизонте лесу, не чувствовал леденящих порывов ветра, который пытался снести его с ног, словно находясь в этот момент отдельно от своего бренного тела. Всё казалось таким нереальным. Возможно, это просто дурной сон? Он вернётся назад и очнётся, ведь правда? Стоит только ущипнуть себя — и наваждение исчезнет!
— Иван. — окликнул его у самого леса Глеб. — Подожди!
С трудом царевич услышал знакомый голос и остановился как вкопанный, изо всех сил сжимая отросшими ногтями кожу на запястье.
Глеб появился прямо перед ним, держа в руках меч, он протянул оружие царевичу со словами: