— Главный воевода предупреждал, что колдун был затворником, но ведь давеча ритуал пускания стрел был, как мог сгинуть так скоро?
— Смерть никого не щадит. Старость, случайность, хворь… Сие лишь самые широко распространённые причины.
Стрельцы тем временем раскопали снег и начали стучаться в избушку с требованием открыть именем государя.
— Постойте! — крикнул Василий. — Он ведь никого окромя царской семьи не пропускает. Дайте я попробую.
Все тут же расступились перед подошедшим к дверям царевичем. Василий звонко постучал и громко произнёс.
— Именем царя-батюшки, я царевич Василий, приказываю тебе открыть дверь.
Никакого ответа не последовало, лишь ветер завывал, раскидывая собранный снег.
— Либо мертвец там, царевич Василий, либо нет никого. — сказал главный стрелец, встав рядом с ним плечом к плечу. — Разрешите дверь в избу вынести?
— Дозволяю.
Василий отошёл подальше, освобождая крепким парням путь. Обученные сыскные стрельцы в мгновение ока выбили дверь и ворвались в избушку. Послышался кашель, и в следующий миг один из вошедших показался из дверного проёма.
— Не с кем здесь разговаривать, царевич Василий. Здесь лишь смерть.
— Царевич Василий, пожалуйста отойдите от дверей. А вы двое сопроводите его и будьте рядом, пока мы с покойником не разберёмся. — наказал главный стрелец и тоже скрылся в избушке, послышался приказ скорее открыть ставни. В избёнке было шибко темно, дабы разглядывать мертвеца. А какой запах стоял, и в сказке не сказать…
Василий послушно отошёл вместе с двумя стрельцами. Молодцы совершенно не изменились в лицах, услышав о мертвеце, а после вопроса царевича на этот счёт спокойно ответили.
— Мы с вами, царевич Василий, не в сказке живём, смерть и мерзости всякие с нами рука об руку ходят. Чуть ли не каждый день приходится кого-то в последний путь провожать.
— Вы сжигаете мертвецов?
— А как же! Опосля осмотра, ежели родных нет, сжигаем. Кто ж ещё кроме нас о покойном позаботится да костёр погребальный сложит?
— Тяжкая у вас служба.
— Мы привычные, царевич Василий. Вас жаль, что не удалось с сим колдуном потолковать. Царя-батюшку так отыскать и не можем.
— Его так просто на тот свет не отправить, уж поверьте мне. — мрачно отозвался Василий, взглянув на возвращающегося главного стрельца.
— Мёртв колдун вот уже несколько месяцев, царевич Василий. — доложил он. — Могу предположить, что около четырёх-пяти, для более точной оценки лекарь нужен. Покойник в плохом состоянии, черты лица сохранились, но кожа во многих местах, сами понимаете… Пренеприятное зрелище. Что прикажете делать дальше?
— Мёртв несколько месяцев… А точнее, сколько?
— Сие сложно сказать, склоняюсь к полугоду. Причины точной тоже подсказать не могу, на теле нет видимых повреждений, а ежели и были, то уж из-за срока давности не установим.
— Благодарю за службу. Покойника проводите в последний путь по всем правилам, а я доложу царевичу Сергею о случившемся.
На том и порешили. Компания разделилась на тех, что вернулись в терем, сопровождая царевича, и оставшихся разбираться с мертвецом.
Василий первым делом направился на поиски Сергея, что довольно быстро обнаружился за разговором с одной из прибывших групп стрельцов.
— Дурные вести. — коротко сообщил он, встретившись взглядом со старшим братом.
Тот понимающе кивнул и попрощавшись со стрельцами указал Василию на терем. Они молча двинулись в покои старшего, не проронив ни слова до тех пор, пока Сергей плотно не закрыл дверь, проверив при этом каждый угол комнаты под удивлённым взглядом младшего брата.
— Ты пугаешь меня в последнее время.
— В этом тереме мало кому теперь можно довериться.
— Что ты имеешь в виду?
— Колдун уже почил, не так ли?
— Стало быть, мне не нужно сообщать тебе, что он уж полгода как не жилец?
— Ты сказал полгода?..
Сергей заметно напрягся и помрачнел пуще прежнего.
— Соизволишь объяснить, что происходит? — скрестил руки на груди Василий, они чуть было не лишились всего из-за прошлых ошибок, и было бы глупо повторять их вновь. — Пусть ты и не доверяешь людям в тереме, но я твой брат, мне ты можешь сказать всё, что у тебя на душе. Если ты не заметил, я тоже изменился.
Старший царевич поднял на него хмурый взгляд. Василий был прав. Он действительно видел, как прямо на глазах меняется бывший балагур, не пропускающий ни одной юбки, превращаясь в серьёзного царевича, на плечо которого можно было опереться в случае невзгод.
— Я скучаю по временам, когда ты беззаботно бренчал на гуслях. — внезапно сказал Сергей, вызвав неподдельное удивление на лице Василия. — Я был не справедлив с тобой, что уж говорить об Иване… Именно поэтому не позволю кому-то стороннему рушить нашу семью.
— Ты должен рассказать мне всё, что знаешь.
— Оксана — служка моей жинки, затевает что-то недоброе. Я не говорил тебе, но она и есть та самая колдунья, с коей я разговаривал по совету наших наречённых перед третьим испытанием. Не ведаю, кому она служит, но уверен, что точно знает, где сейчас Иван.
Василий нахмурился и кивнул. Слова брата несли дурные вести для всего царского терема.
— Нужно было рассказать всё Глебу до того, как он пропал вместе с Иваном.
— Шутишь? Он точно знал о том, кто причастен к смерти Ивана. Ты и сам прекрасно видел, с какой ненавистью он на нас глядит.
— Оно верно. Но ради брата, он мог бы и выслушать…
— Сделанного не воротишь. Нужно выведать сведения у Оксаны, только как сие провернуть?
— Марфа. Она же постоянно находится рядом с колдуньей.
— Оксана что-то заподозрит, ежели мы будем говорить с Марфой напрямую.
— Она рядом, даже когда ты делишь постель с женой?
— Не могу знать. Оксана глаз с меня не спускает.
— Я поговорю с Ольгой. Она беспокоится за подругу и может нам посодействовать. А ты будь осторожен и по возможности не связывайся с ней.
— Увидимся, брат.
Кощей Бессмертный одним жестом широко распахнул двери и вошёл в собственный терем, придирчиво окинув взглядом сени, жестом смахнув подкову над входом. Он не стал долго задерживаться на первом этаже сразу спустившись в милое сердцу подземелье. Золотая роща не изменилась. Как и говорил Баюн, копия относилась к его наследству с уважением и ничего не изменила в покоях Бессмертного.
Он коснулся золотых листиков поникшей берёзы и двинулся по направлению к собственному трону. Наконец после долгого заточения Кощей вновь обрёл дом. Холод золота наполнял чёрствое сердце давно забытым теплом. Расшитый золочёными нитями богатый кафтан скользнул к нему прямо в руки, и Бессмертный с удовольствием запустил руки в рукава, застёгивая любимый наряд. Корона опустилась на голову, венчая её, стоило только занять место на троне.
Он довольно усмехнулся, оценивая свой вид в завсегда лежащее рядом зеркало, и воззрился на притихшего кота.
— С возвращением, Кощеюшка. — поспешил задобрить его Баюн.
— Созови нечисть со всех концов Зачарованного леса, пусть явится на поклон своему властелину. Было бы слишком просто захватить Тридевятое одним днём, пусть мучается от бессилия.
Кот не стал заставлять себя ждать и мигом смылся, оставляя Кощея наедине со златом и собственным величием.
Бессмертный скользнул пальцами по подлокотнику и усмехнулся. Всё шло так, как он и планировал, за исключением выходки старой богини, но и та лишь отсрочила неизбежное падение всего мира к его ногам. Кощей погрузился в мысли и открыл глаза прямо перед той самой клеткой, в которой провел последнюю сотню лет.
— Доброго дня, моя глупая копия. Как тебе новые хоромы?
Глеб, ожидаемо, не ответил, он тихо сидел в противоположном углу с закрытыми глазами, погружённый в собственные мысли — это всё, что ему оставалось делать в заточении.
— Ну, надо же, какие мы неразговорчивые. А ведь я по доброте душевной оставил тебе окошко, дабы ты мог наслаждаться моими свершениями. Неужели совсем не интересно?
Вновь молчание.
— Дразнить тебя на удивление скучное занятие, не находишь?
— Тогда проваливай.
— Неужто заговорил!
На лице Бессмертного заиграла усмешка.
— Как бы я ни увиливал, ты часть меня, и я хочу вернуть то, что моё по праву.
— И при чём здесь я?
— Ты ведь не человек вовсе, лишь жалкий осколок, несправедливо наделённый толикой моей силы.
— Почему ты тратишь своё драгоценное время на «жалкий осколок»? — Глеб подозрительно взглянул на собеседника, но тот и бровью не повёл.
— Потому что нравится тебя мучить. Посмотришь, как я разнесу всё Тридевятое царство.
— Бабка тебя задержала, а Иван найдёт твою смерть и сломает иглу. В конечном счёте, ты проиграешь.
— Даже если ему это удастся, Иван не сломает иглу.
— С чего бы?
Кощей покачал головой, снисходительно глядя на двойника.
— Ты, правда, не понимаешь, или намеренно испытываешь моё терпение?
— Не обязан тебе отвечать.
— Глупая копия. Ты даже не замечаешь, насколько жалки твои попытки храбриться и делать вид, что ситуация всё ещё у тебя под контролем.
— Есть то, чего тебе самому не дано понять.
— Просветишь?
— Люди пойдут на многое, дабы спасти дорогое.
— Именно поэтому Иван не сломает иглу.
— Именно поэтому Иван сломает иглу.
— У нас с тобой совершенно разные представления.
— Ты не знаешь его.
— Но я достаточно хорошо знаю людей.
— Проваливай. Больше я ничего тебе не скажу.
— Не раньше, чем сломаю тебя. Ты отдашь моё по праву, бесполезная копия.
— Ты сам не знаешь, как забрать часть своей души у меня, в которой, судя по всему, всё же нуждаешься. — Глеб усмехнулся. — И кто же из нас бесполезен?
— Будешь гнить здесь веки вечные.
Бессмертный вернулся в золотую рощу в прескверном расположении духа. Он хотел поиздеваться над Глебом, поломать его решимость, но вместо этого призадумался. Двойник знал нечто, чего не мог понять сам Кощей. И, привыкший контролировать всё вокруг, чародей порядком напрягся. Придётся пожертвовать мучениями Глеба и закрыть окно между ними навсегда.