Сумерки опустились на Тридесятое царство, утопив его в прохладно-сером цвете, разливаясь по всем уголкам степи густым туманом. Василиса опустилась на колени перед Власей и осторожно взяла её руку, исцеляя сломанные пальцы, а затем перешла на повреждённую ногу. Иван держал голову подруги на коленях и подозрительно следил за действиями колдуньи со стороны, не проронив ни слова.
— Можешь двигать ногой и пальцами? — спросила Василиса, оценивающе пробежавшись взглядом по телу русалки, исцеляя небольшие царапины и ушибы теплым потоком магии.
— Да, я в порядке.
Влася согнула ногу в колене и облегчённо вздохнула, боль, наконец, отступила.
— Не напрягайся понапрасну, тебе лучше отдохнуть. — попросил подругу Иван, едва сдерживая зевок, он практически не спал с самого момента заточения, и чувствовал себя просто отвратительно.
Василиса осторожно протянула к нему руку и спросила:
— Позволишь?
Он хотел было возразить, но Влася ответила за него.
— Иван, по вашей милости, еле держится. Помоги ему.
Колдунья кивнула и коснулась кончиками пальцев лба сидящего напротив юноши, передавая ему свою магию, от которой даже дышать стало легче, а в глазах просветлело. Иван кивнул в знак благодарности, а Василиса приступила к исцелению Варвары, что отнекивалась, но всё же позволила подруге заняться покусанными ногами. Когда с насущными проблемами было покончено, колдунья заняла место напротив Ивана и Власи, рядом с ней расположилась богатырша, всё ещё виновато глядя на давеча покалеченную русалку.
— Я больше не потерплю, чтобы мне кто-то врал.
— Я приму снадобье, как и Варвара, оно действует так, что ежели принявший его человек слукавит, то испытает боль, которая будет страшнее самой смерти.
Не дожидаясь одобрения, она отпила из маленького хрустального сосуда и протянула его Варваре, закинувшей в себя остатки.
— Я хочу знать всё с самого начала. От момента, как ты присоединилась к Сёстрам до ритуала, что сотворил Глеба.
— Это будет длинная ночь.
— От твоего рассказа зависит, станем ли мы с Власей вашими союзниками. Я нужен вам больше, чем вы мне, так что начинай.
— Сие правда, ты избранный самим Чернобогом, посему мы сделаем всё, что в наших силах, дабы быть рядом. — заверила его Варвара, зелье внутри неё уже начало действовать.
— Расскажу всё, что знаю.
Степные ночи зимой были особенно холодными, посему Василиса развела костёр и, поддерживая его магией, начала своё повествование.
Глава 10Василиса
В Вечорках деревенские вставали засветло, многие начинали тяжёлую работу в полях ещё до первых петухов. Лето нынче выдалось особенно жарким, нещадно губя колосившиеся посевы будущего насущного хлеба. Василиса тоже встала спозаранку и, наскоро умывшись, заделала отросшие русые волосы в аккуратные косы. Как обычно решив не завтракать, она скорее выскочила за порог.
Останавливать девочку было некому. Мать унесла бушевавшая в роковой год неведанная хворь, а отец месяцами не появлялся дома, полностью отдавшись служению царю-батюшке после смерти своей наречённой.
Василиса махнула рукой, выбравшейся во двор древней, но всё ещё твёрдо держащей косу в руках бабке Бажене, что, заметив девчушку, неодобрительно закряхтела.
— Васька! Опять схуднула что ль? Держи хоть кулебяку с капустой, а то скоро совсем пропадёшь.
— Благодарствую, бабуль.
Василиса схватила угощение и, жуя незамысловатый завтрак на ходу, заспешила к окраине деревни.
— Васька! — окликнул её ведущий мимо пятнистую коровку пастух Мирон. — Опять с самого утра к ведьме таскаешься! Возьми молока что ль. А то вон какое лицо бледное.
Он отстегнул запасной бурдюк с пояса и протянул девчонке.
— Благодарствую, дядь!
Сладковатое молоко приятно заиграло на языке, дополняя капустный вкус свежеиспечённой кулебяки. А Василиса устремилась к знакомому одинокому домишке, где жила её добрая наставница. Она потрепала по чёрной шёрстке сидящего на хиленьком заборе кота и юркнула в приоткрытую дверь покосившейся избушки.
— Бабуль, я пришла. Чего сегодня за дела у нас?
— Ишь какая прыткая егоза. Ток петухи пропели, а ты уж тут как тут.
— А чего дома без дела сидеть? Тебе-то я точно пригожусь.
— Оно верно. — согласилась старушка и захлопотала у печи. — Завтракать будешь, Васенька?
— Я уж по пути к тебе, бабуль, поела.
— Ты ж с роду к печи не суёшься.
— Бабка Бажена да дядька Мирон гостинцы всучили.
— Отрадно, что любят тебя нашинские. Но кашу всё равно поешь, одним пирогом сыта не будешь!
Василиса пожала плечами и села на лавку, наблюдая за наставницей, что привычно суетилась у печи.
— Бабуль, знаешь чего?
Та одобрительно хмыкнула в ответ, мол продолжай.
— Я ж теперь огонь на ладошке развести могу, мигом дрова в печке поджигаются!
— С даром сильно не балуй, Васька. Ежели из-под контроля выйдет, кто деревню тушить будет?
— Оно верно, конечно… Но как я контролю научусь, если его использовать не буду?
— Используй тот, что вреда причинить не может. Целительство али помощь земле-матушке. А огонь — то дело опасное, лучше в узде держать.
— А если нечисть опять нападёт? Я ж своей силой мужикам помочь могу!
— Не бабское это дело, Васька. Твоя забота мне помогать людей лечить да по мелким нуждам дар использовать. К нечисти не сувайся!
— Так ведь говорят, Кощей Бессмертый вновь войско собирает, глядишь, скоро на Царьград двинется, а Вечорки первые у него на пути.
— С сим пусть взрослые разбираются, неча малявке в бой лезть. Ешь скорей, нам ещё оберегов надо наплести.
Василиса обиженно уткнулась в чашку, без интереса ковыряясь в каше. Наставница хоть и была добра к ней да приглядывала, всё же опасалась. Дар рос с каждым днём, и девочке всё сложнее было его сдерживать.
— Васька, возьми корзинку да располагайся. Оберег плети так же, как и в прошлый раз, да побольше силы в него вкладывай, иначе толку никакого.
— Ага. — буркнула Василиса, садясь за плетение.
— Ты пока слишком мала, дабы понять. Но лучше сидеть плести обереги да собирать целебные травы, чем идти к тем же Сёстрам.
— Чего ещё за Сёстры? — тут же заинтересовалась Василиса, оторвав взгляд от шерстяных ниток.
— Так называют себя объединившиеся в сестринство колдуньи, они обучают новых преемниц премудростям магии и учат сражаться. Однако после того, как девушка становится Сестрой, жизнь больше не принадлежит ей, она становится общей.
— Здорово! Значит они могут обучить меня контролировать дар?
— Вася! Толкую ж, что не просто так они девок учат. Опосля будешь обязана подчиняться воле Главы и делать всё, что она накажет во имя общего дела.
— А что за дела такие?
— Блюсти порядок, сражаться, лечить. Делать всё для блага нашего мира.
— И чем плохо быть Сестрой?
— Тем, что от настоящей Василисы ничего не останется.
— Но ведь это во имя мира. Представляешь, сколько всего я могу сделать со своим даром, бабуль⁈ Скольким людям могу помочь!
— Доброе у тебя сердце, Васька. Да только мала ты ещё, не понимаешь, в чём опасность.
— Опасность в том, что однажды я не смогу сдержать свой дар.
Старушка нахмурилась и забормотала что-то себе под нос. Обычно это значило: дальше с ней говорить не намерены…
Василиса поникла, глянув на неказистый оберег в руках. Она отвлеклась на разговор с наставницей и сплела какую-то жуть. Как же теперь всё переделать?..
День медленно клонился к вечеру, а оберегов в корзинке порядком прибавилось. Травница одобрительно цокнула языком, принимая работу ученицы. С каждым разом девочка плела всё лучше и лучше, вскоре можно будет переходить к ткачеству. Сие в обычной жизни ой как пригодится. Но Василиса в силу возраста, пока не понимала, насколько важно для будущей девушки на выданье подготовить себе приданого да обучиться рукоделию в совершенстве. Девчушка старалась, но душа её лежала вовсе не к простой деревенской магии, а к чему-то большему, и не мудрено, учитывая растущий дар.
«Только бы они не нашли её…» — подумала про себя старушка. Слыхала она, что среди Сестёр есть та, что видит, она-то и может сыскать одарённых девочек, где бы те ни находились. Но Василисе шёл десятый год, и травница надеялась на то, что таки пронесёт, она ведь не даёт ей пользоваться даром в полную силу.
— Бабуль, я пойду уже. — сладко зевнула девочка, монотонная работа её порядком утомила. — Давай займёмся завтра чем-нибудь повеселее?
— Хорошо, я научу тебя варить мудрёное снадобье. Но сначала пойдём на поиски целебных трав.
— Уж лучше травы, чем бесконечное плетение.
Василиса подхватила небольшой дорожный мешок, но наставница остановила её и нагрузила с собой хлеба да сметаны в качестве поклажи.
— Дома перекусить не забудь да выспись хорошенько.
Девчушка понимающе кивнула и юркнула за дверь. Солнце как раз начинало садиться за горизонт, отмечая остаток дня последними багряными лучами. Василиса махнула рукой знакомым, проходящим по главной улице, и свернула на свою, собираясь было зайти за калитку, но услышала сдавленный стон, доносящийся откуда-то с полей.
Мешок упал на землю, а сама его хозяйка, забыв обо всех предостережениях, бросилась на звук. С каждым шагом он всё усиливался, стоны становились громче, переходя не то в крик, не то в вой. Страх липкой паутиной расползся по всему телу к моменту, когда она зашла в колосящуюся рожь, местами скрывающую её с головой.
Солнце почти село, серые сумерки опускались на землю, замарав золотой оттенок зрелых колосьев. Василиса раздвинула преграждающую путь рожь и застыла, глядя на нечто звероподобное, волосатое и издающее душераздирающие звуки из зубастой пасти, похожие на человеческий стон. Страх ударил в голову, и девочка попятилась, стараясь скорее скрыться в высокой траве. Чудище повело носом, втягивая воздух, и поднялось на задние лапы, зашагав по прямо по направлению к прячущейся девочке. Василиса закрыла ладонями рот, дабы не издать ни звука, и свернула на едва заметную тропинку, двинувшись по ней в сторону деревни.