– Маргрет! Что случилось?
Ханна слегка встряхнула ее, попыталась проверить наличие возможных физических повреждений, однако кроме синяка на виске не сумела ничего отыскать. Она принялась лихорадочно распускать веревки, которыми руки Маргрет были привязаны к подлокотникам стула. Все это казалось какой-то нереальной мешаниной из самых ненавистных Ханне клише. Как будто она была персонажем плохого фильма о Джеймсе Бонде или, что еще хуже, одной из книг Йорна. Освободить Маргрет оказалось довольно-таки сложно, однако самоотверженная борьба Ханны с веревкой привела не только к освобождению пленницы, но и к тому, что она полностью пришла в себя. Борясь с последними узлами, Ханна посмотрела на нее.
– Кто это сделал? Женщина с собакой или Элла?
– Это Сигрун.
Ханна с беспокойством взглянула на Маргрет – с какой силой она ударилась головой?
– Сигрун?
– Да, ее так зовут. Та, которую ты называешь женщиной с собакой.
Ханна кивнула, как будто ей вдруг все стало понятно, хотя на самом деле это было вовсе не так. За исключением того, что личность предполагаемого убийцы теперь была установлена и круг действующих лиц, таким образом, несколько расширился, у нее по-прежнему оставалось больше вопросов, чем ответов. Кто такая, собственно говоря, эта Сигрун? Какие мотивы побудили ее запустить эту цепную реакцию несчастий? Почему она привязала Маргрет к стулу на этой посудине? И самое главное – где Элла и какова ее роль во всем этом?
– Где Элла?
Маргрет вопросительно смотрела на Ханну, как будто она должна была это знать, однако именно Ханна только что собиралась задать этот вопрос.
– Я думала, она с тобой. Именно поэтому мы перевернули всю деревню, а Виктор был ранен и…
Ханна резко умолкла. Видя, что Маргрет жутко побледнела, она готова была убить себя за то, что сообщила ей эту новость.
– С Виктором все в порядке – или, по крайней мере, он жив. Скоро поправится.
– Где он?
– В хижине Эллы, недалеко от деревни. Я думала, ты знаешь…
Стоп. Ну вот, опять. Маргрет, похоже, сейчас снова лишится чувств. Ханна наконец поняла, что Маргрет абсолютно ничего не известно.
– Сколько времени ты тут просидела связанной?
– Не знаю… Может, несколько часов… Но если Виктор ранен и лежит в хижине, тогда кто же с детьми?
Ханна с виноватым видом посмотрела на Маргрет, она совсем забыла о детях.
– Они прекрасно спят дома.
– Одни?
Ханне больше ничего не нужно было говорить – Маргрет уже стояла у двери рубки. Отчаянно рванув ее на себя, она с паникой и ненавистью уставилась на Ханну.
– Она заперта. Ты нас заперла?
Ханна покачала головой, подошла и тоже попыталась открыть дверь. Действительно заперта. Неужели захлопнулась? Однако в этот момент она увидела за стеклом женщину с собакой, которая улыбалась ей неприятной холодной улыбкой. От неожиданности Ханна даже вскрикнула.
– Сигрун! Выпусти нас!
Ханна постучала в стекло, однако Сигрун смотрела на нее с полным равнодушием, как будто та была какой-то неожиданной добычей, по глупости попавшей в ловушку, предназначенную для кого-то другого. Безразличие в ее взгляде пугало Ханну, которая снова принялась барабанить в окно рубки и умолять выпустить их. Вдруг Ханна заметило нечто такое, от чего у нее перехватило дух, и она замолчала. В руке у Сигрун был пистолет. Сжатая в кулак рука Ханны расслабилась, пальцы безвольно сползли вниз по стеклу. Сигрун, похоже, не обратила внимания на испуг Ханны, а может, ей было все равно. Встретившись взглядом с Маргрет, она сказала что-то по-исландски. Ханна повернулась к Маргрет.
– Что она говорит?
– Что ты должна разбить свой телефон…
Ханна на мгновение замерла. Вот дерьмо! Посмотрела на Сигрун, которая сурово взмахнула пистолетом. Ханна достала телефон и положила его на стол. Снова взглянула на Сигрун, которая отрицательно покачала головой. Ханна помедлила – если она уничтожит телефон, то окончательно отрежет им путь к спасению. Сигрун стволом своего пистолета постучала по стеклу. Маргрет удрученно посмотрела на Ханну.
– Думаю, что, к сожалению, тебе придется это сделать.
Мгновение поколебавшись, Ханна с силой ударила телефон о край стального столика, затем еще и еще раз, до тех пор, пока экран и внутренняя начинка не повисли на тонких проволочках на корпусе как бесполезные обломки. Она подняла глаза на Сигрун.
– Довольна?
Сигрун снова сказала что-то по-исландски через стекло. Маргрет осмотрелась по сторонам, как будто в поисках чего-то.
– Она говорит о каких-то полосках, которые мы должны надеть себе на запястья.
Они одновременно увидели пакетик с обычными пластиковыми полосками, хомутами для электропроводов, и недоуменно переглянулись. Маргрет взяла пакетик, подошла к окну рубки, как можно ближе к Сигрун, показала ей полоски и задала вопрос по-исландски. Сигрун кивнула и что-то ответила. Маргрет обернулась к Ханне.
– Подойди сюда и повернись спиной.
Ханна медлила, что это еще такое?
– Нам придется это сделать, иначе она не откроет.
– Прости, но ты видишь эту толстую руку в гипсе? Я просто не смогу заломить ее за спину.
Ханна демонстративно подняла руку. Маргрет вздохнула, она явно не подумала о гипсе. Взяв Ханну за обе руки, она как могла соединила ее запястья спереди. Ханна еще никогда не чувствовала себя такой беспомощной, как в тот момент, когда Маргрет стянула хомутом ее сложенные перед собой руки.
– Ох! Вот дьявол!
Ханна поморщилась.
– Зачем было так стягивать?
– Прости, но теперь уже ничего не поделаешь.
Загипсованная рука Ханны оказалась вывернутой и зафиксированной в неестественном положении, она чувствовала себя какой-то скрюченной куклой. В перетянутых запястьях отчаянно стучал пульс, она не была уверена, что кровь вообще поступает в кисти.
– Теперь сделай то же со мной.
Маргрет повернулась к ней спиной и соединила руки, максимально облегчая Ханне ее задачу. У Ханны мелькнула абсурдная мысль о том, что связывание друг другу рук вполне могло бы произойти между ними совсем в иной ситуации. Правда, серьезность происходящего заставила ее тотчас же стряхнуть с себя это наваждение. В этот момент Сигрун постучала стволом пистолета по стеклу.
– Отойдите.
Миг спустя Сигрун открыла дверь и вывела их из рубки. Рядом с ней стоял ее слюнявый пес, правда теперь он почему-то выглядел гораздо более свирепым, чем Ханна его помнила. Да и вообще, та ли это собака? Под дулом пистолета они спустились на палубу, и Ханна вздрогнула от ужаса при виде ледяной воды, с силой бьющейся о борт судна. Неужели Сигрун решила заставить их прогуляться по доске?[49] Перед внутренним взором Ханны промелькнули картины собственной отчаянной борьбы с ледяной пучиной – пловцом она была, прямо скажем, никаким даже без учета связанных рук. Если она рухнет в воду, то сразу же пойдет ко дну. Однако Сигрун не повела их к борту на край темной ледяной водной бездны. Вместо этого они приблизились к люку, ведущему в трюм. Ханна остановилась – это, пожалуй, ничуть не лучше: быть запертыми в темном и промерзшем отделении для рыбы – это все та же верная смерть от холода, однако гораздо более медленная и более смрадная. Остановившись, она выразила свой протест, однако ствол пистолета, упершийся ей в висок, быстро активизировал ее инстинкт самосохранения.
– Niður.[50]
Ханна поняла приказ. Выбора у них не было. Она посмотрела вниз, в темноту. От запаха рыбы ее затошнило. Какая тут высота? Два метра? Семь? Да сколько бы ни было – если прыгнуть вниз, риск сломать себе обе ноги или же вообще свернуть шею достаточно велик.
– Нет, я не стану, это слишком… Черт!
Ханна не успела закончить свой протест, как Сигрун решительно столкнула ее с края люка. Казалось, что прошла целая вечность, пока она летела вверх тормашками и наконец тяжело приземлилась. К счастью, ей удалось, выставив руки перед собой, защитить голову, однако это стоило болезненного удара по ее многострадальной загипсованной руке. Не успев еще толком прийти в себя, Ханна подняла голову как раз вовремя, чтобы на фоне тусклого света заметить, как на нее летит еще кто-то – Маргрет. Ханна откатилась от места своего приземления практически в тот момент, когда Маргрет оказалась там. При этом она не упала, а, спружинив, встала на обе ноги. И как только она смогла это сделать со связанными за спиной руками? За мгновение до того, как люк захлопнулся и тусклый свет исчез, Ханна успела оценить расстояние от макушки стоящей Маргрет до палубы. Исходя из ее роста, получалось, что глубина трюма приблизительно два метра. Люк закрылся, и их поглотила полная темнота.
55
Луч фонаря. Ханна загородила лицо руками, пытаясь укрыться от яркого света, бьющего ей прямо в глаза.
– Элла!
Маргрет первая поняла, что сидящая в углу трюма фигура с подрагивающим в руке маленьким фонариком – это Элла. Ханна заметила, что все помещение покрыто тонким слоем какой-то слизи, однако, к счастью, никакой рыбы здесь не было. Обе вновь прибывшие бросились к Элле, выглядела она замерзшей и подавленной.
– Сколько времени ты здесь уже сидишь?
Ханна поняла, что сморозила глупость: Элла сбежала из хижины вместе с Сигрун, так что не могла находиться здесь больше тех двадцати-тридцати минут, в течение которых Ханна сама блуждала по гавани. Но, кажется, она успела сильно закоченеть. Элла подняла глаза и посмотрела на них.
– Ég reyndi að stjppa hana en gat ekki[51].
Ханна, не понимая, взглянула на Маргрет.
– Что она сказала?
– Элла здесь не замешана.
Ханна увидела, что обращенный на Эллу взгляд Маргрет полон неподдельной тревоги. Сама же Элла выглядела так, будто проиграла главное сражение в своей жизни и готова сдаться. Что же такое известно Маргрет, чего Ханна не знает? Но прежде, чем она успела задать очередной вопрос, Маргрет сказала что-то по-исландски и подставила Элле свои связанные за спиной руки. Ханна почти не чувствовала своих рук из-за туго затянутых пластиковых хомутов, но тут жуткая боль напомнила о себе. Элла виновато посмотрела на них – у нее не было решительно никаких инструментов, чтобы избавить их от пластиковых наручников. Маргрет сказала Элле что-то, что Ханна интерпретировала как просьбу посветить по углам, поскольку Элла именно это и сделала. Конус света медленно обшаривал углы, Маргрет внимательно следила за ним взглядом.