— Хорошо, — склонил голову неприятный водник, — спрошу иначе. На каком основании ты унизил женщину, предназначенную тебе, отказом от женитьбы на ней? Чьи объятья ты предпочел объятьям твоей невесты? Уж не ее ли? — указующий перст уперся в меня. — Благородные леоры и лейды, я обвиняю Скайрена Аквея в предательстве! Да! — вскричал Мендак, перекрывая поднявшийся ропот. — Я обвиняю Аквея в предательстве!
Я обернулась к Скаю, но на его лице не дрогнул не единый мускул. Насколько горячился Айгет Мендак, настолько оставался спокойным Скайрен Аквей.
— Что это означает, Айгет? — нервно спросила Камилл Личфиелд, вдруг растеряв свою невозмутимость. — Скай? О чем говорит Мендак?
— Что за чушь? — поморщился один из огневиков.
— Мы хотим слышать правду!
— Аквей, почему ты молчишь? Поясни!
Но Скай лишь развел руками и указал взглядом на торжествующего водника, предлагая выслушать, что он скажет. Невольно обернулась на лейду Тей, однако провидица имела скучающий вид, и даже зевнула, прикрыв рот платочком, зажатым в пальцах. Рварн и Оэн слушали магов с любопытством, на этом выражение их эмоций заканчивалось. Заметив мой взгляд, айр почтительно склонил голову, для него, похоже, после моей речи мировоззрение не изменилось. Я улыбнулась ему, кивнула и вновь вернула внимание Мендаку.
— Вы хотите доказательств? Мне есть, что вам ответить, — произнес Айгет. — Мы все знаем, чем закончился последний поход против Темного, — водник выдержал трагическую паузу, а после продолжил, понизив голос: — Никто не вернулся. Наши братья, лучшие из нас, пали… Осиротел клан Фэйр, потерял старших наследников клан Гаст. Не вернулись Личфиелд и Аллиерт. Погибли все… но не он! — голос Мендака вновь набрал силу, и теперь указующий перст уткнулся в Ская. — Он выжил. Единственный из всех, самый могущественный, кто вел за собою несметную рать, выжил, когда те, кто доверился ему, погибли. А он вернулся! И не один… Аквей привел с собой убийцу! Тварь, уничтожавшую нас, не слушая ни стонов мужей, ни криков жен, ни плача младенцев! Мне говорили, какими голодными глазами они смотрели друг на друга, так глядят лишь любовники! Любовники, которые делят ложе долгое время. Позабыв стыд, Аквей бесстыдно брал черную мразь на глазах своей невесты, берег ее, охранял, как пес! Он угрожал смертью тому, кто тронет ее, ЕЁ! Потомок благородного рода, овеянного славными деяниями, готов сложить наши головы к ногам своей поганой любовницы. Что делал он этот год, так называемого пленения? Зачем сей известный леор привел за собой проклятое отродье, в чьих жилах течет яд вместо крови?! И кто же на самом деле Скайрен Аквей? Он — предатель!
В зале повисла тишина. Все без исключения взоры были устремлены на нас с Аквеем. Я тоже взглянула на Ская, но с тревогой, которую едва удавалось скрыть. Если маги поверят тому, что услышали, а в это поверить проще, чем в конец света и существование Граней, и, тем более, в мои добрые намерения, то удар можно ожидать с любой стороны и в любое мгновение.
Однако непробиваемый водник по-прежнему хранил молчание. Он прикрыл зевок и щелкнул пальцами, подзывая слугу.
— Леор Мендак слишком долго драл глотку, подай ему воды, — велел Скай.
Слуга, одарив хозяина ошалелым взглядом, бросился исполнять его приказание, но, скорей, по привычке, чем желая услужить.
— Однако, леор Аквей, — произнес леор Гаст, — то, что мы сейчас услышали… Признаться, выглядит убедительней рассказов вашей… женщины. Если сложить всё воедино, то вы и вправду выжили там, откуда еще никто не вернулся. А вы вернулись, да еще и с… союзницей. Мы слишком хорошо знаем ее, чтобы доверять… Вы действительно разорвали помолвку с лейдой Аллиерт?
— Действительно, — кивнул Скай. — А скажите мне, почитаемый мною, леор Гаст, отчего вы думаете, что правда на стороне Мендака? Вы знаете, что он издавна порывается занять место главы моего клана. Вам известно, что он соперничает, не упуская ни единой возможности, которую можно использовать против меня. И вы были свидетелем неоднократных выпадов сего неблагородного леора не только в мою сторону, но и в сторону всего моего рода. Так почему же вы, заведомо зная о подлой душонке Айгета, все-таки склонны верить ему?
— Слава твоей спутницы слишком хорошо нам известна, Скай, — ответил Дайм.
— И лишь поэтому вы готовы пойти на поводу честолюбивого лгуна и склочника? — усмехнулся Аквей. — Вы хотите дождаться доказательств правоты Ирис, когда мир захлестнет высвободившаяся сила возвратной волны и уничтоженных Отражений? Что ты скажешь, когда всё это погибнет на твоих глаза, унося жизни родных и друзей? Кого проклянешь за неверие?
— Прекрати лить нам в уши яд, Аквей, — вновь заговорил Мендак. — Она убила стольких, что мир уже содрогается от ужаса. Шавка Темного, его оружие…
Воздух коротко свистнул. Никто не понял в первое мгновение, что произошло. Лишь изумленный взгляд Мендака устремился куда-то нам за спины. Лицо его исказилось, и залу сотряс вопль:
— За какой Тьмой?!
Только сейчас я увидела уже знакомую мне рукоять клинка айра, торчавшую из плеча водника. Я обернулась к Оэну. Тот преспокойно вернулся на свое место, не обращая внимания ни на крик раненого водника, ни на усиливающийся ропот, катившийся по зале Совета. В руках магов вновь заискрилась сила.
— Дикарь, ты посмел поднять руку на мага!
— Аквей, как ты осмелился привести на Совет айра?!
— Я удавлю тебя, крылатая тварь!
— По какому праву…
— Тихо! — гаркнул Ская, и маги невольно втянули головы в плечи от силы в его голосе. — За какой Тьмой, спрашиваете вы? Да, за какой Тьмой, вы обвиняете Оэна Быстрокрылого?!
— Он бросил нож…
— Так вините нож! — рявкнул Аквей. — Вы же привыкли обвинять в своих горестях слепое орудие. Так почему бы вам и сейчас не сделать то, к чему привыкли? Кричите на клинок, назовите его убийцей. Если вам плевать на волю, направившую нож, если не желаете узнать, каких еще бед можно ожидать от хозяина клинка, тогда орите на нож, а не на почтенного айра.
— Ты упрощаешь…
— Всего лишь показал вам пример, — язвительно произнес мой водник. — И что же? Вы поняли, что я хочу вам показать? Вы сами сейчас спешите уподобиться слепому клинку, который летит в открытую грудь, не раздумывая о причинах руки, направляющей вас. Чем вы лучше Ирис? Она хотя бы не осознавала себя, вам же известны устремления Мендака, но вы не останавливаете свой полет и всё равно мчитесь к цели. Она погубила в своем ослеплении сотни, вы погубите всех! Так поняли ли вы мой пример?
— Аквей, ты доказал… — начал морщившийся от боли водник, но его вновь перебил Скай:
— Что вы слепы и глухи. Именно в это мгновение творится будущее. На одной чаше весов твоя корысть, мелочная мстительность и слепота участников совета, на второй жизнь всего мира. Что перевесит? Готовы ли вы, — Аквей обвел взглядом Совет, — довериться лжецу, или же, наконец, прозреете и увидите то, что лежит прямо перед вами? Готовы ли вы слушать и слышать?!
— Причина нашей глухоты одна, — высокомерно возразила Винд. — Перед нами стоит кровожадное чудовище. Как можем мы поверить в то, что зло вдруг обратилось добром?
— Хорошо, — кивнул Скай. — Оэн, какое имя носит ваш бог?
— Бескрылые не смеют… — начал было айр, но Аквей отмахнулся:
— Не время для традиций и запретов. Его имя?
— Орканис. Свободный Ветер.
— Рварн, что говорят ваши легенды о сотворении твоего народа?
— Великий Отец, повелевающий земной твердью, спас погибающее племя, вселив в нас дух зверя, — ответил триг.
— Как его звали?
— Терраис. Это имя почитается каждым тригом, как и имя дочери его — Ирис. Легенды гласят: Великий Отец обещал, что его дочь закончит наше превращение, и мы получим третью личину — личину настоящего зверя.
— Орканис говорил нашим предкам о ясноокой богине Ирис. Ее лик от начала времен украшает собой Свободные горы, — встрял айр и указал на меня: — И это она.
— Вам ведь мало их слов, не так ли, благородные леоры и лейды? — усмехнулся Аквей. — Конечно, всего лишь дикари. Тогда взгляните вокруг. Сотворенные вначале Совета создания до сих пор порхают над вами. Жизнь, а не смерть родилась на ваших глазах. Думаете, иллюзия? Протяните руку, и вы ощутите, что они настоящее. И этого мало? Венн!
Послышалось журчание воды, и все головы, даже голова страдающего, но не сломленного Мендака развернулись на шум. Из-под запертой двери бежал поток воды. Он стремился к центру зала, туда, где стояли мы со Скаем. Поток достиг нас, окружил кольцом, и часть его поднялась кверху. Затем ширина и плотность начали меняться, формируя контуры знакомого тела. На поднятой кверху части потока появились два белесых глаза, очертания головы уже невозможно было не узнать. Еще немного, и прозрачная фигура из воды застыла, оглядывая ошеломленных магов.
— Пока останься так, — велел Скай и обратился к Совету. — Это новая сущность в нашем мире, ей всего пятнадцать дней от создания. Сущность водная, сложилась в форме змея. Вполне жизнеспособная особь, кто сомневается, может попробовать раздразнить его. Создан был Венн мною случайно, в порыве гнева. Прости, малыш,
— Венн повернул голову к Скаю, и тот потрепал его по макушке. — Он достаточно разумен, чтобы понимать, что ему говорят. Имеет отменный аппетит, может охотиться, добывая себе пищу. Лоялен к тем, кто настроен дружелюбно. Чувствителен, послушен, предан. Забавный мальчишка получился. Венн, будь любезен, закончи превращение.
Тело змея затянуло белесой мутью, она уплотнилась, сформировав гладкий кожный покров. Глаза налились голубым цветом, и Венн стал самим собой.
— Закончила его создание Ирис. Еще не помня себя настоящую, она дала ему имя — Венн. Порождение зла назвала водяное создание, в тот момент сторожившее ее, другом, и змей получил плоть. Он не временная сущность, каких мы все умеем создавать для выполнения задании, змей — такой же настоящий, как мы с вами. У него есть характер, потребности, как у всех живых существ.