Помолчал, старательно раскручивая телефонный провод; тот упорно снова свивался в кольцо.
– Все экстрим-проверки ведущий куратор проекта подписывал сам, я узнал об этом случайно. Материалы в архиве, просто так достать невозможно – там же фамилии и адреса… Представьте себе, и на него тоже. Отец? Понятия не имею. Может, есть в бумагах. Да, хорошо бы фотокопии. Думаю, это окажет сильное влияние.
Дернул уголком губ – то ли улыбнулся, то ли попытался сдержать волнение.
– Теперь вы понимаете, почему я боюсь? Если уж… Да, понял. Есть прекратить. Хорошо.
Пока он разговаривал, на улице совсем стемнело. Зажглись фонари. Переливалась разноцветными лампами реклама на фасаде магазина. Усиленный мегафоном голос приглашал на ночную экскурсию, полюбоваться с воды разводом мостов.
Серая «Тейка» еще какое-то время постояла на парковке – с включенным мотором, зажженными фарами. Сквозь лобовое стекло было видно, что водитель на месте. Ему даже погудели, мол, не спи, освобождай место.
«Тейка» выползла на проезжую часть и канула в узких улицах на задворках исторического центра.
Глава 6
Фасады, выходящие на Крепостную, отражали бледно-розовое небо. Мелькнул знаменитый дом-кронверк, встречающий грудью ветер с залива. «Янгер» обогнул высотные здания и втиснулся под арку. Вспорхнули испуганные голуби. Автомобиль с трудом развернулся в тесном дворе и нырнул в туннель, такой узкий и темный, что в нем до сих пор лежал снег. Слышно было, как наверху прогрохотал поезд. Из тоннеля выехали к бетонному забору, поверх которого топорщилась колючая проволока. Вдоль забора тянулась полоска разбитого асфальта, поросшая по краю одуванчиками. Убегали тропинки к двухэтажным развалюхам, баракам послевоенных лет. Там, судя по всему, жили: на окнах виднелись занавески, во дворах на веревках сушилось белье.
– Так намного короче, – пояснил дед.
Подпрыгивая на выбоинах, «Янгер» добрался до поворота и выкатился на нормальную дорогу.
Дома отступили – между ними и бетонным забором нейтральной полосой раскинулся пустырь. Дорога разрезала его по центру, упираясь в отдельно стоящий корпус с глухой, без окон, стеной. На парковке перед ним царил хромированный «Кайслер-три», под бок к нему приткнулся потрепанный фургончик с закрытым кузовом. Возле фургончика стоял парень в бронежилете поверх камуфляжа. На плече у него висел автомат.
Дед пристроился по другую сторону «Кайслера» и заглушил мотор.
– Пошли.
Поднялись на крыльцо. На стене рядом с дверью черно-белая табличка: «Научно-исследовательский центр медицины и биологии Управления регистрации и контроля».
– Не удивляйся, просто здесь работают отличные специалисты.
Ник молча кивнул.
Холл перегораживала стенка: снизу кирпичи, сверху стекло, проложенное армированной сеткой. Никаких легкомысленных «вертушек», только железная дверь. Окошко рядом с ней приоткрылось, дед подал документы, и створка снова опустилась, мягко стукнув резиновой окантовкой. Видно было, как охранник снял трубку телефона и зашевелил губами. Закончив говорить, он одернул форму и наклонился к микрофону.
– Пожалуйста, проходите, – прозвучал из динамика голос.
Клацнул замок на двери.
– Налево, второй этаж, лаборатория двадцать девять.
– Спасибо, я знаю, – сказал дед.
Пустой коридор показался Нику таким безжизненным, словно тут давно не появлялись люди. Узкие длинные лампы заливали проход белым светом. Одна из ламп мигала – на серых стенах в такт ей то растворялись, то вновь проявлялись тени. Ник несколько раз оглянулся, и дед спросил:
– Ты что?
– Так просто.
Дед тоже посмотрел за спину. Игра света и теней – серый туннель пульсировал, как живой.
Большая часть дверей оставалась безымянными, прочие же нумеровались странно: за двадцать первой шла девятая, потом четырнадцатая, а после двадцать вторая с пометкой «бета». Двадцать девятая оказалась последней, в тупике. Дед нажал белевшую на косяке кнопку.
– Да, говорите, – отозвался раздраженный голос, искаженный помехами.
– Борис, это я.
Щелкнув, динамик отключился.
– Некоторые вещи могут показаться тебе странными, – сказал Георг. – Не забывай, у них тут экспериментальное оборудование.
Ник спросил с любопытством:
– А что, все-таки существуют методики, позволяющие диагностировать без Псов?
– Интересный вопрос. Насколько я знаю, такие работы проводились, но стабильный результат пока не получен.
Дверь открылась. На пороге стоял пожилой мужчина в мятой футболке и синих докторских штанах. Он сердито щурился на бьющий из коридора свет.
– Проходите, чего застряли. Привет. – Он быстро пожал руку Георгу и так же, мимоходом, поздоровался с Ником. – Сначала ко мне.
Повел их между стеллажами, забитыми одинаковыми картонными коробками. На верхних полках грудой лежали папки и свернутые в рулоны листы. Стеллажи стояли так, словно были последним рубежом: когда вскроют бронированную дверь, еще останется время съесть секретную документацию – враги непременно заплутают в лабиринте. В одном из боковых проходов Ник успел разглядеть комнату. Там сидел бородатый парень, держал кружку и раскачивался на задних ножках стула. Вдалеке слышались голоса, потом кто-то громко потребовал вернуть ему «анализ по РПГ-шесть со второго посева».
Вслед за Борисом оказались в небольшом закутке. Здесь теснилась пара столов – один заваленный бумагами и коробками, другой абсолютно чистый – и стояло несколько разнокалиберных стульев.
– Садитесь, поговорим, – пригласил хозяин, опускаясь в продавленное кресло на колесиках. Ловко зацепившись кроссовкой за ножку стола, он подъехал к бумажной куче и выудил из нее папку. – Я смотрел результаты прошлых обследований. По большому счету с выводами согласен: на то, что память восстановится, шансы есть, но чем дальше, тем меньше их остается. Мы попробуем подобрать медикаментозные средства. Если повезет, они помогут, нет – в любом случае замедлят процесс, выиграют время. Ну что, будем работать?
Ник не понял, что обращаются к нему: смотрел Борис на деда.
– Так как, Микаэль?
– Да, конечно.
– Угу. Я просил, чтобы мальчик не завтракал.
– Мальчик не завтракал, – подтвердил Ник.
– Тогда пошли. Общий анализ крови.
Дед глянул на часы.
– Извините, но я поехал. Микаэль, мне позвонят, как дело к концу, и я вернусь. Надеюсь, ты не боишься остаться в лапах у этого монстра?
– Вали отсюда, – отмахнулся Борис.
Сначала все шло как обычно: анализы, удар молоточком по колену, манжета тонометра. А потом в маленькой комнате без окон Ника усадили в кресло и облепили датчиками – виски, грудь, запястья.
– Смотри на экран, – велел невидимый в темноте Борис.
Мелькали разноцветные пятна, похожие на разводы бензина в луже, складывались в картинки: набережная Лады, автобус на проселочной дороге, обрывистый берег, заснеженные улицы незнакомого города, оскаленная морда оборотня, фасад школы, рыжий кот со вздыбленной шерстью, грузди под слоем прелых листьев, человек с пистолетом, несущийся в упор автомобиль, детские санки, мертвый ареф, купе поезда и многое другое, что не успевал разглядеть. Под конец закружилась голова, и Ник не смог самостоятельно выбраться из кресла. Отпоили холодной водой с привкусом лекарств.
После запутанными коридорами Борис привел в узкий зал, похожий на подводную лодку: скругленный потолок, стены и пол обшиты стальными листами. На невысоком постаменте были закреплены носилки.
– Разувайся. Ремень с железной пряжкой? Угу, сними. Ложись сюда.
Борис зафиксировал руки и ноги, даже голову пристегнул, затянув поперек лба тугую ленту. Надел наушники. Веки придавили холодные резиновые бляшки.
– Постарайся не чихать, – попросил Борис.
Конечно, тут же засвербело в носу.
– Если испугаешься, под пальцами кнопка. Чувствуешь?
– Да. – Ник нащупал правой рукой.
– Но на самом деле ничего страшного там нет. Больно не будет.
Носилки плавно сдвинулись с места. Показалось, по лицу скользнул теплый луч. Вибрация отдалась в затылке и пошла вниз по позвоночнику. В наушниках то пощелкивало, то гудело, то раздавался противный писк, от которого ломило зубы. А потом стало очень тихо. Ник резко выдохнул. Задрожали веки под резиновыми бляшками.
…Белый свет, в котором плавают люди-рыбы, оседает на губы меловая пыль…
Спокойно. Ник старался дышать размеренно. Все нормально. Его скоро вытащат из этой штуки. Убрать пальцы от кнопки!
Загудело, и носилки двинулись в обратный путь. Ник почувствовал, как расстегнули крепежи. Можно открыть глаза.
– Все-таки испугался? – спросил Борис.
– Просто неприятно стало.
– Угу. Обувайся, перерыв на обед.
Ник повел плечами – там, в тишине, пробило холодным потом, и футболка прилипла к спине.
Борис отвел его в другую часть здания. Гулкие коридоры, освещенные белыми лампами, сменились на обычные, с вытертыми дорожками и пыльными шторами. На крашеных дверях мелькали номерки и таблички с названиями-аббревиатурами.
В столовой оказалось неожиданно многолюдно и шумно. Среди чиновников в костюмах и галстуках мелькали сотрудники в джинсах и футболках. Возле кассы мужчина в лабораторном халате разыскивал по карманам мелочь. В углу, сдвинув столы, молча ели накачанные парни. У того, что сидел с краю, пиджак распахнулся, и виднелись ремни от плечевой кобуры. Между парнями Ник не сразу заметил худую девушку в сером платье. Когда она потянулась за хлебом, звякнули наручники – одно кольцо охватывало запястье, второе болталось свободно.
– Не бойся, – сказал Борис, проследив его взгляд. – Неконтролируемые проклятия сюда не приводят.
– Тогда зачем охрана?
– Смешной человек! В некоторых случая управляемая сила намного опаснее. За ней стоит разум и воля.
После обеда Ника сначала погоняли на обычной медтехнике – кардиограмма, ультразвук, – затем снова привели в полутемную комнату с экраном. Теперь пришлось выбирать: какая картинка нравится, какая вызывает чувство опасности, что раздражает или успокаивает. После каждой серии Ник отдыхал, а Борис разглядывал таблицы, прищелкивая языком.