Железные ножки неприятно проскрежетали по бетонному полу. Ник подтащил стул, развернул его и сел, сложив руки на спинке.
Яркие лампы заливали светом комнату, и было хорошо видно, какое бледное, с прозеленью лицо у Дёмина. Губы распухли, на них темнели ссадины, свежие, с запекшейся кровью. Длинные пряди волос слиплись, на лбу поблескивали капельки пота.
Что это с ним?
Л-рей потянул к губам кружку. Лицо его исказилось, когда начал прихлебывать мелкими глотками.
– Тьфу, гадость. Поставь эту дрянь куда-нибудь.
Ник взял кружку и опустил на пол. Стук – металла о бетон – царапнул по напряженным нервам.
Дёмина знобило. Он натянул одеяло повыше и спросил:
– Когда пришли Псы, тебе было холодно?
– Да.
– Чепуха! Холодно – это как мне сейчас. Понял?
Ник послушно кивнул.
Дёмин откинул голову на спинку кресла. Кажется, ему трудно было сидеть прямо. Проступила на виске – очень ярко – голубая вена.
– Ты умеешь ездить верхом? – неожиданно спросил л-рей.
– Нет, – ответил Ник, хотя ему очень хотелось сказать правду: еще не вспомнил.
Дёмин снова замолчал. Смотрел пристально и часто трогал языком ссадину на губе. Тишина тяготила Ника.
– Странно, – наконец заговорил л-рей. – Сейчас ты совсем не боишься.
– А нужно? Снова будешь заставлять на коленях тебя просить?
Здесь, в бетонной комнате без окон, за глухой дверью, это прозвучало иначе, нежели на теплоходе. Дёмин поморщился, да и Ник почувствовал себя глупо.
А может, дело было не в комнате вовсе, а в том, что л-рей смотрел без ненависти. Словно слишком устал даже для этого.
Дёмин первым отвел взгляд. Кивнул на лавку:
– Забавно. Чего только не выдумывали, кресла всякие эргономичные. Ремни специальные. Крепежи. Фигню какую-то вроде саркофага. Я им туда наблевал. Деревянная лавка и пеньковая веревка – легче работать.
– Это – для… меченых? – не понял Ник. Он хотел сказать: «для меня», но удержался. Еще неизвестно.
Л-рей усмехнулся.
– Нет.
Выпрямился, выпутываясь из одеяла, и положил руки на колени.
– А еще обязательно нужно, чтобы веревка на голое тело.
Запястья – черно-синие с багровым. Кожа содрана, и запеклась кровь.
– Скажи Юджину, что можно, – приказал Дёмин. – Ну? Ты не понял?
Ник вскочил, задев кружку. Выплеснулся на пол коричневый отвар.
– Не суетись! И стул на место поставь.
Глаза Дёмина казались ненормально-пустыми на бледном лице. Как у Псов.
«Мне страшно повернуться к нему спиной», – понял Ник. Подхватил стул и пошел к лавке, старательно сдерживая шаг. Стукнули об пол ножки.
Мирский ждал сразу за дверью.
– Он сказал, что можно, – тихо произнес Ник.
– У вас все в порядке? – так же шепотом спросил Мирский.
Ник едва не рассмеялся.
– А «в порядке» – это как?
– Действительно… Хорошо, я сейчас.
Ник остался стоять на пороге, глядя вслед старику.
– Иди сюда! – позвал Дёмин.
Пришлось вернуться.
Л-рей сбросил одеяло и сидел, навалившись на подлокотник.
– Помоги встать.
Ник протянул руку. Дёмин вцепился – пальцы у него были жесткие и горячие. Неожиданно сильные. Вместо того чтобы опереться, он притянул Ника к себе.
– Тебя бы хоть раз в этот лес! – прошипел с ненавистью.
Ник дернулся, пытаясь вырваться. Дёмин не выпускал. Перехватил запястье правой рукой. Под его пальцами зачесалась метка.
– Что, больно?
Кожа зудела все сильнее, Ник втянул воздух сквозь зубы.
Л-рей вдруг оттолкнул его:
– Три шага назад! Быстро!
Ник ударился лопатками в стену. Запястье горело, и метка вместо белой стала алой. Хотелось скрести ее ногтями, до крови, еле сдержался.
Дёмин поднялся и пошел, шаркая, к лавке. Ник прижался к бетону, когда л-рей проходил мимо.
Открылась дверь, и на пороге появился Мирский. Старик придерживал за локоть парня с осоловелыми глазами. Ник узнал – тот, с цветной наколкой. Сейчас можно было рассмотреть рисунок: волк в кольце пламени.
Мирский усадил парня на стул, сказал:
– Не волнуйся, Витя, все хорошо.
Парень улыбнулся ему. Очень знакомо, точь-в-точь как белобрысый Янек. Ника передернуло: вот какой препарат ему хотели вколоть!
Дёмин, сидя на лавке, протянул руку и положил пальцы на запястье меченого. Парень вздрогнул, коротко простонав.
– Все хорошо, – повторил Мирский. – Теперь все будет хорошо.
– Считал, – сказал Дёмин и лег навзничь.
Ник непонимающе смотрел, как старик приматывает к лавке ноги л-рея.
Мирский затянул узел и поинтересовался заботливо:
– Нормально?
Дёмин шевельнулся, проверяя.
– Да.
Придерживаясь за спину, Мирский разогнулся.
– Не кряхти, – насмешливо сказал Дёмин и закинул руки за голову.
Веревка вкруговую обернула запястья поверх ссадин. Старик пропустил конец под лавкой, затем подсунул под петлю на руках л-рея и потянул.
– Туже! – командовал Дёмин.
– Не кричи, – отозвался Мирский. – Я тебе, чай, не мальчик. Все, готово.
Старик отступил, достал из кармана платок и вытер руки. «Кровь, – сообразил Ник. – Испачкался».
Л-рей дернулся, но смог лишь крутануть головой.
– Нормально. Иди.
Мирский посмотрел на Ника.
– А все-таки?..
– Иди! – оборвал л-рей. Закрыл глаза. – Не сбивай меня.
Старик вышел, на пороге еще раз оглянувшись на Ника. Кивнул ему ободряюще, а лицо у самого было встревоженное.
Дверь закрылась, и стало очень тихо.
Меченый сидел, перекосившись на бок. Улыбался. Волк на его плече скалил зубы, и вспомнилось: «К черту день, наше время пришло. Мы – хозяева ночи! Наши когти остры, наши зубы тверды…»
Дёмин не шевелился. Даже непонятно было, дышит или нет.
Ник осторожно растер запястье. Зудела метка. В голове навязчиво играло: «Мы – хозяева ваших душ! Ночь – время пророчеств!»
Л-рей дернулся. Ник от неожиданности качнулся назад и ударился локтем об стену.
Дёмин пытался прогнуться в спине, но веревки не пускали. Затылок уперся в лавку. Сбилась футболка, открыв напряженный живот. Хрип из горла…
Ник перевел дыхание. Вот об этом в досье он не читал! А ведь Георг должен знать, как снимаются проклятия.
Л-рей закричал, бросил голову со щеки на щеку. Он рвался из веревок, но они лишь туже впивались в запястья. Затылок колотился о доски.
Помочь!.. Ник оттолкнулся от стены – и замер. Если бы было можно, Мирский бы остался.
А еще просто-напросто страшно подойти к л-рею.
Веки у Дёмина мелко подрагивали, открывая полоску налившихся кровью белков. Л-рей бился на лавке, точно его пытали. Веревки вгрызались в свежие раны.
«Хватит!» – Ник зажал уши. Он сдавливал голову, но все равно слышал, как кричит Дёмин: отчаянно, срывая голос.
А потом вдруг замолчал.
Ник постоял, вглядываясь. Л-рей не шевелился, глаза его оставались закрытыми. На губах выступила кровь. Веревки на запястьях тоже были в крови.
На цыпочках, затаив дыхание, Ник подошел ближе.
Дёмин поднял веки. Пустые, мертвые глаза медленно наполнялись болью. Шевельнулись губы.
– Что? – не понял Ник.
– Юд… жин, – в два вздоха выговорил л-рей.
– Сейчас!
Ник бросился к двери, но она открылась раньше. Вошел старик, быстро глянул с порога и побежал к лавке. В одной руке у него была фляжка, в другой – платок.
– Матвей, отдохнешь?
– Нет. – Л-рей смотрел в потолок. Когда он говорил, горло странно дергалось. – Следующего. Быстрее.
Старик смочил платок и осторожно обтер Дёмину лицо. Поднес к его губам фляжку. Л-рей жадно глотнул и закашлялся. Вода потекла из уголка губ. Она была розовой.
– Веди, – отдышавшись, приказал Дёмин.
Старик сразу же поднялся.
Татуированный парень все это время просидел на стуле, дебильно улыбаясь. Вряд ли он понимал, что происходит. Мирский подхватил меченого под локоть и потащил к двери. Парень шел за ним послушно, как кутенок, неуверенно переставлял ноги. На пороге его занесло, едва не врубился в косяк.
Дверь за ними закрылась.
Дёмин лежал неподвижно, и только живот под сбившейся футболкой выдавал, что л-рею больно – мышцы то и дело подергивались.
Почему в досье этого не было? Георг посчитал такую информацию излишней?
– Физиология. Должен спасать. Помнишь? – все так же глядя в потолок, спросил л-рей.
– Да, – сказал Ник.
Конечно, он помнил.
– Если не делать – тоска. Повеситься хочется. По-настоящему. У меня один раз было.
– Почему? – спросил Ник. Поправился: – Зачем?
Получилось глупо, но л-рей понял.
– Юджин сказал: подростковый бунт. – Дёмин посмотрел на Ника. – У всех так.
Из прокушенной губы у него сочилась кровь.
Дверь открылась. На этот раз Мирский привел скандальную девицу. Сейчас она тихонько хихикала. По подбородку тянулась нитка слюны.
Ник отступил к стене, пропуская их. Нет, только не в клинику! Он в панике посмотрел на л-рея и встретил насмешливый взгляд Дёмина.
«Да, я боюсь, – подумал Ник. – Ты прав. Я – трус!»
Л-рей скривил губы, точно прочел его мысли. Сказал повелительно:
– Юджин!
Старик взял девицу за запястье – та кокетливо повела плечиками – и вложил ее руку в связанные руки Дёмина. Метка пришлась ему под пальцы. Взгляд у л-рея стал напряженным, точно перед боем, когда уже чувствуется дрожь в камнях и знаешь, что вот-вот появится первый грузовик.
– Считал, – сказал л-рей и опустил веки.
Юджин осторожно пересадил девицу удобнее. Стер платком с ее руки кровь.
– Матвей, я ушел.
У двери старик снова оглянулся на Ника.
…Дёмин кричал так, что казалось – сейчас у него лопнет горло. Рвался из веревок, туго притянутый к лавке. Ник сидел на корточках, запустив пальцы в волосы, и сжимал голову.
Теперь он понял, почему умирают л-реи. Почему они сходят с ума.
Крик заполнял комнату, бился о потолок и стены, отражался и падал на пол. Ему было тесно. Почему тут нет окон?
«Хватит!» – Ник зажмурился до огненных кругов и тут же распахнул глаза. Смотри! Ты мог быть на его месте.