На лавке – кровь. Веревки набухли и стали темно-красными.
«Когда это закончится?! Ну невозможно же! Хватит!» – повторял Ник. Его самого уже трясло.
Наконец Дёмин замолчал.
Раньше, чем Ник поднялся, распахнулась дверь. Мирский бросился к л-рею, провел ладонью по лицу:
– Тише, уже все. Т-ш-ш-ш. Мальчик мой, успокойся. Я сейчас сниму веревки, да?
Дёмин, не открывая глаз, судорожно кивнул.
Мокрые узлы не поддавались, Юджину пришлось теребить их зубами. Ника затошнило – веревка-то в крови.
– Ноги ему освободи! – раздраженно крикнул старик.
Ник брякнулся возле лавки на колени. Ему тоже пришлось грызть пеньку. Почему нет ножа? Или нельзя разрезать? Л-рей будет… еще?
Дёмин сполз с лавки, скорчился, и его вырвало желчью. Желудок, видно, был пустой, но спазмы не прекращались. Они заставляли л-рея сгибаться, почти касаясь лбом пола. Юджин гладил Дёмина по спине. «Да он сам сейчас грохнется», – подумал Ник, заметив, как дрожат у старика руки.
– Отстань! – прохрипел л-рей.
Мирский тотчас отстранился. Дёмин поднял голову и посмотрел на Ника. Растянул в усмешке искусанные губы:
– Ну как, нравится?
«Он сумасшедший!» – подумал Ник. Спросил:
– А такое – может?
– Не знаю. Вдруг.
– Нет. Мне не нравится.
Л-рей то ли засмеялся, то ли закашлялся. Махнул рукой:
– Эту уберите! И… Юджин, карточки. Ему отдашь, – кивнул на Ника, – а сам не возвращайся.
– Хорошо.
Мирский подошел к девице и попросил:
– Микаэль, помогите мне, пожалуйста.
Вдвоем отвели ее к двери. Меченую приняли охранники и деловито утащили.
– Как вы узнали, что можно зайти? – шепотом спросил Ник.
Мирский привалился к стене и вытащил из кармана флакончик с таблетками. Лицо у него было мокрым от пота, отчетливее проступили старческие пигментные пятна.
– Я слишком давно с этими мальчиками. Научился чувствовать.
Пальцы Мирского соскальзывали с плотно насаженной крышки. Ник забрал флакон и открыл сам. Вытряхнул на протянутую ладонь таблетку.
– Две, – попросил Мирский. – Вот такая я развалина, что поделать. Подожди, сейчас принесу карточки. И не говори про это Матвею. – Старик забрал флакон и спрятал в карман. – Не хочу его волновать.
– А если вы сейчас помрете, – грубо сказал Ник, – этим вы его не взволнуете?
Старик улыбнулся.
– Ты хорошо держишься. Но все равно странно. Матвей не пускает никого, даже меня. А тебе разрешил смотреть. Почему?
– Интересный вопрос. Узнаете ответ – скажите.
Мирский ушел. Ник сел возле стены на корточки, запрокинул голову и закрыл глаза. Под веками сухо жгло. Долгая ночь.
Стена под лопатками и затылком качнулась, как тот плот. Ник так и не смог связать его с реальностью. Где он мог плыть, по какой реке? И почему было с собой оружие? Это ведь точно не Арефские земли.
– Микаэль? – Старик прикоснулся к его плечу.
Ник разлепил веки.
– Потерпи, – попросил Юджин. – До рассвета осталось час сорок.
– Все нормально. – Ник встал.
Старик передал ему авторучку и стопку плотных листов. На верхнем была приклеена фотография скандальной девицы.
– И чай, скажешь: обычный, без добавок.
Юджин вытащил из-под мышки термос и тоже всучил Нику.
– Иди. Да, и вот что… Если придется Матвея связывать, ну, для себя, не бойся. Больнее ты ему уже не сделаешь.
Грохнуть бы этот термос об пол, подумалось Нику с неожиданной злостью.
– Дверь за мной закройте, руки заняты.
Л-рей так и сидел у лавки, брезгливо снимая с губ розовую слюну. На футболке – пятна крови, кажется, Дёмин промокнул об нее запястья.
– Вот, – сказал Ник и поставил рядом с ним термос. – Чай обыкновенный. И карточки.
Дёмин окрысился:
– Совсем дурак? Встать помоги! В кресло сяду.
Ник протянул руку.
– Левую! Куда со своей меткой лезешь.
Л-рей тяжело навалился, выматерился шепотом.
– Мышцу потянул. Вот дрянь крученая.
Всего несколько шагов, но, когда добрались, Дёмин уже задыхался.
– Одеяло, – велел он, забираясь с ногами в кресло.
Видно было, что его знобит. Ник укрыл л-рея.
– Чай давай.
Налил в крышку. Дёмин принял ее в обе руки, но все равно расплескал. Поставил на колени, наклонился и начал пить. Зубы стучали о край.
Чувствуя себя полным идиотом, Ник отступил к стене. Прижался к холодному бетону.
– Чего шарахаешься? – спросил Дёмин. Глянул исподлобья; лицо белое, а глаза красные, в сетке лопнувших сосудов.
– Я не шарахаюсь.
– А что тогда?
Ник помолчал, формулируя. Л-рей ждал, трогая языком ссадину на губе.
– Я не понимаю, как мне вести себя. Здесь, сейчас, с тобой.
Дёмин хмыкнул:
– Да уж, проблема.
«Если бы ты знал – какая!» – с тоской подумал Ник. Все намного сложнее, чем просто л-рей и меченый в одной комнате.
– Ты меня боишься? – уточнил Дёмин.
Краски возвращались на его лицо неровно: заалели пятна на скулах, а над верхней губой осталась белая полоса.
– Не совсем так, – честно ответил Ник. – Мне было страшно подойти, когда ты… там… – Он повел подбородком в сторону лавки.
– Че жмешься, как девица у гинеколога? Говори как есть: когда я орал и на дерьмо исходил. Красиво было? Я ж тоже видел со стороны. При мне Рамиль последний раз работал.
Дёмин поднял руку, рассматривая запястье – распухшее, красно-сине-черное.
– Как думаешь, это приемлемая цена? – спросил он.
– Не знаю. Смотря за что. За жизнь? За право остаться человеком? Наверное, да.
– Хорошо рассуждать, когда платишь не ты.
Л-рей, поморщившись, шевельнул пальцами.
– Кстати, твой любимый Раймиров не захотел – человеком. Сказал, что оборотни лучше. Сильнее и честнее.
– Я их видел, – признался Ник, и л-рей посмотрел на него с удивлением. – Здоровые. Один был бурый, клокастый. А двое других холеные такие, черные оба. Я случайно тогда спасся.
– Стаю? – не поверил Дёмин. – Где ты их мог видеть?!
– В Арефе. Я был там, когда начался мятеж.
…Полыхнуло перед глазами – автобус в пламени. Может, они не успели ничего понять? Почувствовать? Или тех секунд все-таки хватило…
«И это я хотел помнить? – подумал Ник. – Вот это – знать до конца?»
– Очень интересно, – протянул л-рей. – Ну, разберусь.
– В смысле?
– Да я же досье на тебя затребовал. Информации об Арефе там не было. Почему?
Ник пожал плечами, даже не пытаясь строить предположения. Так нужно Георгу, вот и вся причина!
– То есть все остальное ты знал? Из какой я семьи, и что мои родители погибли. Ну, когда говорил мне про них на теплоходе.
– Естественно.
Ник оттолкнулся от стены, сходил за стулом и уселся напротив л-рея. Стул снова развернул спинкой вперед, скрестил руки на перекладине.
– Кстати, а чем закончилась та сказочка? Про долг л-рея.
Дёмин хмыкнул.
– Не догадался, значит. Забыл, что про́клятых было семеро? А помнишь, что тогда делали с теми, кому не повезло?
– Убивали. Если могли.
– Вот именно! Если могли. А л-рей нашел оптимальный расклад: избавился от искушения и заодно вывел из игры максимальное количество про́клятых. Ну? Ты же в гимназиях обучался, думай.
Ник потер запястье. Ничего себе сказочка!
– Он сказал, что на Иволге проклятие, которое не перейдет на убийцу. То есть о-рея сожгли.
– Конечно! – улыбнулся Дёмин.
– Так, значит, в этом – долг л-рея?
Махом стерло улыбку, натянулась кожа на скулах.
– Я рассказал сказку, а каждый волен понимать ее по-своему.
– Действительно. А зачем тебя нужно связывать? Покалечишься? Или убежишь посреди процесса?
– Наглеешь, Яров.
– Никоим образом. Просто веду себя адекватно ситуации. Ты же задавал вопросы. Почему нельзя мне?
– Ну, например, потому, что мы не в равном положении. Тут решаю я.
– Тут – да, но кто знает, что случится завтра?
– Оптимист! У тебя может не быть завтра.
– У тебя тоже, – вернул Ник.
– Ну ты и… сволочь, Яров! – с удивлением сказал Дёмин.
Он наклонился к кружке и глотнул чаю. Руки у него все еще дрожали.
– Связывают, потому что так легче работать. Я пытаюсь освободиться – во всех смыслах. Ну и… В общем, получается намного быстрее. А что ты делал в Арефе?
– То же, что и все. Убегал, спасался. Стрелял.
– Даже так? Убил кого-нибудь?
– Естественно, – повторил Ник его словечко. – Я хорошо стреляю. У меня были отличные учителя.
Теперь он знал, кто первым дал ему боевое оружие.
– Ареф тогда часто по телику показывали, – задумчиво сказал Дёмин. – Накануне как раз тетка смотрела. Школа, спортзал – большой такой, окна огромные. На полу парень лежал, мой ровесник. Я подумал, что мертвый, а потом оказалось – живой. С него убитого боевика скинули.
Ник вспомнил: в густом белесом свете стоящий над ним ареф казался огромным. Главное было – не привлечь его внимание. Но глаза резало от известковой пыли, и Ник не мог опустить веки. Не мог отвести взгляд от автоматного дула. Его черная глубина завораживала, точно змея лягушонка. «Не смотри!» – визжал в голове голос. Верилось: своим взглядом может приманить пулю. Веки дрогнули, но Ник не успел. Дуло едва заметно качнулось и… дернулось вверх, выпустив очередь в недосягаемо высокий потолок. Ареф упал, мертвый, и мертвый же автомат ударил в пол рядом с виском.
– Это было так странно, – сказал л-рей. – Я тут, меня волнует исключительно футбол и пожрать, а там, ну, тот пацан, такой же, как я. А будто он меня на тысячу лет старше… Чего смотришь?
Ник мотнул головой. Не рассказывать же об этом! Да и в горле пересохло, как от известковой пыли.
– А назавтра после той передачи пришли Псы. Я потому так хорошо и запомнил. – Л-рей зябко повел плечами. – Где термос? Плесни.
Молчали. Дёмин пил чай. Ник почему-то представлял, как мечется за дверью Мирский. Если старика еще с сердечным приступом не увезли.
Он опустил голову на сплетенные руки. Когда-нибудь кончится эта ночь?