Глава 24
День шестнадцатый или возвращение в родные пенаты
«Я всегда говорю, что возвращаться домой
гораздо сложнее, чем уезжать на войну.
Слишком много ожиданий»
Фильм «Форт Блисс»
В такое счастье после всех испытаний, что выпали на их голову за две с небольшим недели, даже не верилось. Будто во сне Костя смотрел на большой прозрачный экран, сопоставлял факты. Внутри него проснулась какая-то гордость и надежда на лучшее будущее. Осталось вернуться домой — и всё наладится. Он с облегчением вздохнул, бросил взгляд на парня в форме НРУ, что сосредоточенно сидел за штурвалом, всматриваясь вдаль. Рядом Гвэнморт напевал под нос песню Веры Брежневой и водил по экрану своего прибора пальцем.
В противоположном углу рубки послышался подозрительный скрежет, и дверь с грохотом распахнулась.
Все, кроме сидящего за штурвалом капрала, обернулись. На пороге возник испуганный и взлохмаченный Илья с увесистой металлической трубой наперевес.
— Это… — Илья сглотнул, — Воропаев, нас по ходу пришельцы похитили!
Молодой солдат смерил его насмешливым взглядом, Гена хмыкнул и отвернулся к окну, не выпуская из рук прибора и исписанных листков. А хорошо знавший своего друга и его повадки Костя отстегнул ремень безопасности и поднялся с места:
— Спокуха, друг, всё под контролем, — и дружелюбно протянул вперёд руку. — Мы домой летим!
— Костян, что они с тобой сделали? — не опуская трубы, он сделал шаг вперёд. — Мозги промыли?
— Нет, успокойся ты!
— Нет? У тебя больше нет мозгов? — труба в его руках задрожала.
— Есть, прикинь! — Костя начинал нервничать. — И побольше, чем у тебя!
— Ты… Они захватили твой разум… Прости, друг… — Илья замахнулся, но прежде, чем успел обрушить удар на голову Кости, был лихо свален на пол быстро среагировавшим солдатом и вмиг обезоружен.
— Моя школа, — равнодушно бросил Гвэнморт, продолжая копаться в гаджете.
— Всё нормально, — солдат усаживал растерянного, дрожащего и красноглазого Илью в свободное кресло. — Это последствия узбагаина. Синдром похмелья. Минут пять-десять и отойдёт.
— Пи-и-ить, — протянул Илья в подтверждении его слов.
Открыв полку над его головой, солдат извлёк оттуда кислородные маски, огнетушитель и пару жилетов. За ними находились пластиковые бутылки с водой и тщательно запакованные сухпайки. Собрав всё это в охапку, он захлопнул дверцу и сложил это имущество на кресло, не забыв бросить добрую часть на колени друзей.
— Вот и сбылась моя голубая мечта, мечта детства, — размахивая сухарём, Костя завороженно глядел в окно.
— У вас что же, сухарей нету? — удивился солдат. — Тут всё просто: берёшь булку…
— Да я не о том! Это ж красотища какая! Я на вертале мечтал… А тут такое!.. Полёт Навигатора!
А Гена добавил:
— А если быть точнее, то полёт навигатора, полковника, капрала, лейтенанта и двух ушлёпков!
— Где ты таких выражений набрался? — отлип от окна Костя.
— Где-где… У вас.
— Фу таким быть, — Костя снова уселся в кресло и даже закрыл глаза — от мелькающих за окном пейзажей начало мутить, и закружилась голова. К тому же, теперь летательный аппарат не скользил по небу, а словно прыгал на воздушных ямах, то теряя, то набирая высоту.
— Так, а у нас что ты потерял, на Волге? — подал голос Илья. Он уже опустошил свой пластиковый лоток с провизией и заметно подобрел.
— Друга потерял. Надёжного. Единственного, можно сказать. Вот, примерно, как твой Костян для тебя — с юности вместе, с самой академии… И плац сапогами топтали, и реактивы налево толкали, и в экспедициях от НРУ отжигали, и диссертации писали, и пили-гуляли… да что там… Потом в лаборатории пахали, как проклятые…
— Над этими самыми навигаторами?
— Над ними, родимыми… А Шурик, он — ого! Голова-парень! Вёл свои разработки, крыс в прошлое перемещал. Ну как, перемещал… Пытался. Лопались сначала, а потом молодеть стали, после усовершенствования. Я помогал. Отчёты в НРУ сдавали. Взялись там за эту идею, втирали нам о необходимости таймтелепортаторов, чтоб, мол, продукты не загрязнённые добывать, воду чистую для народа, ископаемые, опять же… Ну, а мы что? Партия поручила — работай на благо Родины.
— И что, помогло? — Костя отвлёкся от окна и перестал шелестеть пакетами с едой.
Удивлённо раскрыл рот и молодой солдат, впервые слыша такую историю.
— Как видишь, — Гена развёл руками в ответ. — Невдомёк было, что за нос водят. Разводят, как лохов — если говорить по-вашему. А Лидер наш любимый для себя только старался. И Кабинет Советников туда же. Зачем им такая чепуховина, как вода? А вот молодость — это да. И жизнь вечная. Но об этом тогда ещё мы не подозревали.
— То есть, они всё время назад бы отматывали?
— Не в этом дело. Ну, отматывали бы чуток, пока наконец, клонирование не изобрели или капсулы анабиозные — над ними только-только работать начали. Не перебивай, короче. Я не о том сейчас. В общем, продовольствием, нефтью снабжать… А Шурик взял и заупрямился. Утверждал, что такое вмешательство чревато. Выпендриться решил. В ту точку сгонять, когда третья мировая началась, чтоб разобраться, что к чему, ну и предотвратить по возможности.
— Наивный, — хмыкнул Илья.
— Ну, понятно, что не сам, не один, — продолжал Гена. — Там бы, гляди, придумали чего, агентов подготовили, учитывая, что возвращаться можно снова и снова.
— Правильно, полковник, это лучше, чем продовольствие таскать, — поддержал его солдат. — Молодец ваш Шурик.
— Это для меня Шурик, а для тебя — майор Полуян. — Гвэнморт начал сворачивать папироску, но пилот предупредил о системе пожаротушения. Он недовольно спрятал бумагу и табак в карман и продолжил: — Я, по правде сказать, был с ним категорически не согласен и обрубал все эти разговоры на корню. Ишь, попёр против Лидера! Ему-то виднее, как нами, сирыми и убогими, управлять, куда народ вести. Спорил, доказывал, к чести офицера даже взывал… Сильно повздорили на этой почве.
— Так помирились хоть? — не отставал Илья.
Полковник смерил его холодным взглядом и продолжил рассказ:
— Одним погожим утречком явился я на службу. А Шурика нет. И прибора тоже. А второй, вот этот, в доработке ещё был, не тестировался ни разу. Я сначала начальству звякнул, осторожненько так. Вдруг раньше времени перемещение надумали? Нет, отвечают, добровольцы не привлекались, протоколы не составлялись… А майор Полуян, говорю, приболел чуток. На том конце трубки: «Запил что ли?» А я: «Не волнуйтесь, доставлю в лучшем виде. Шмотки прихватил, ружьишко, записи и расчёты траектории с его стола — он зачем-то в Южный пятый сектор рванул. Будто радиации не боялся. Ну не бросать же Шурика-Дурика. Так его в академии дразнили, из зависти. Как же я злился, когда те же координаты вводил! Найду, думал, да как тряхну за шкирку! Ишь, чего удумал!
— Так нашёл-то Шурика? — снова вмешался Илья, который не любил длинные сериалы.
— Нашёл. Поздно нашёл. Слишком поздно. Я уже говорил… А записи, дневники, размышления его — всё это мне досталось… Короче, не фурычат эти таймтелепортаторы. Точнее, фурычат, но не так, как требуется. На каком этапе всё пошло не так, в чём пустяковую погрешность допустили, что привело к таким последствиям — неизвестно. Ясно одно — аппараты эти не в прошлое, не в будущее телепортировать не в состоянии. Перемещаться можно лишь по десяткам и сотням альтернативных реальностей. Потому как не только время преломляется, а ещё и пространство искривляется. Сечёте?
— Так вы не наши потомки? — «просёк» Илья.
— Неа. Даже и не думай. Без мозгов мы бы вымерли здесь, — хмыкнул Гвэнморт. — По сути, ваш мир — отражение нашего. Но у вас всё гораздо лучше. Должны ценить то, что имеете. Посмотрите на наш. Чего люди добились, благодаря своей жадности и жажде власти? Ядерная война, уничтожение двух континентов — Северной и Южной Америки. Посмотрите, сколько разрушений. Те, кто смог выжить, ушли в города. Многие выжившие одичали. Те, кто не успел вовремя покинуть поле радиации, деградировали, вернулись к пещерному образу жизни. Всего-то несколько поколений. Он хотел изменить всё, попасть в точку, где ещё не произошла война, а попал в ваш мир…
— Выходит, вы настолько продвинутые, что взрывали ядерные бомбы много веков назад?
— Выходит так.
— А в нашем мире эта война не начнётся?
— Уж чего не знаю, того не знаю, — развёл руками полковник. — Только от вас самих это зависит.
— Внимание. Всем занять свои места, — раздался бесчувственный голос из динамиков. — Пристегните ремни. Приземление начнётся через десять… девять… восемь… — за окном замелькали верхушки деревьев.
Аппарат затрясся мелкой дрожью, Илья впился руками в подлокотники, а Костю снова замутило.
— …четыре… три… два… один… — за бортом раздался жуткий хруст. — Приземление прошло успешно, — зaкончил голос. И, похоже, соврал — тарелка стояла накренившись на один бок, из бутылки на полу ручейком растекалась вода.
Капрал чертыхнулся и вылез из-за штурвала. Двери со скрипом разъехались, и вся компания шагнула на свежий воздух.
Под ними громоздились изломанные кусты и шершавый ствол сосны. Заметив слева движение, Гена рефлекторно выхватил пистолет. Рядом с большим камнем отбивал поклоны дряхлый шаман, по-прежнему, в чём мать родила.
— Извращенец, — констатировал Гена и пальнул в воздух.
С громкими криками с деревьев сорвались птицы, а старик припустился в чащу, крича и размахивая руками.
— Чёрт, — поджал губы Илья, — мы, кaжется, опять его шалаш разнесли…
— Отстроится, — Костя уверенно направился в грузовой отсек, где их поджидал лэндкрузер.
Карабкаться по бурелому ему было не впервой. Выехав на ровное место, Костя выбрался из машины и замер, вдыхая аромат хвои и мокрой листвы. Он так хотел вернуться домой, а когда пришло время — защемило сердце, запротивилась душа. Здесь уже и друзья появились, и столько всего пережили.