Я была довольна, что так скоро нашла объяснение. Значит, я на верном пути. Значит, я была права. Убийца скрывается в замке. Недаром я с самого начала так думала. У меня прекрасно развита интуиция. Правда, над ней постоянно подшучивают коллеги, говоря, что если б она у меня работала, то я никогда бы не падала. Может быть, и так, а может, моя интуиция не обращает внимания на такие мелочи. Ей подавай проблемы посерьезнее.
Настроение сразу подскочило на недосягаемую высоту. Я ведь уже видела убийцу, так? Я знаю, где его искать. И главное, он меня не видел и не знает, что я знаю. Стало быть, поймать его — пара пустяков. Подумав, я решила, что не буду ловить его собственноручно, хотя он и не показался особенно сильным. Даже удивительно, если подумать, как он сумел справиться со своими жертвами. Ведь двое из них были сильными девушками и могли бы дать нешуточный отпор. Но потом решила, что наверняка маньяк использовал не силу, а хитрость. Ведь даже очень сильного человека можно лишить подвижности, просто ударив по голове чем-нибудь тяжелым.
Значит, мне нужно быть очень осторожной. Маньяку хитрости не занимать, впрочем, где вы видели простодушного маньяка? Нужно для начала подумать, какую мне тактику использовать. Должно быть, придется вовлекать в это дело полицию, ничего не поделаешь. Но сперва мне нужна информация. Ведь то, что именно он убивает девушек, знаю только я.
Начинало темнеть и в мою голову вдруг закралась мысль, что я кое-что забыла. И чем дальше я размышляла об этом, тем вернее мне это казалось. Это нечто было связано со временем. Может быть, я должна была куда-то пойти?
Помучившись минут пять, я наконец вспомнила, что в самом деле должна была кое-куда пойти. В кафе, на встречу с Рэдом. В девять. Взглянув на часы, я ничего нового на циферблате не обнаружила. Они показывали без нескольких минут три. Но то же самое они показывали в любое время, когда я на них смотрела. Тем более, что сгущающаяся темнота ясно говорила, что времени куда больше, чем три.
В кафе я влетела на всех парах, чудом не врубившись в стеклянную дверь лбом. Как ни странно, в этом мне повезло. Иногда моя несчастливая звезда забывает о своей подопечной и обращает свой взор на кого-нибудь другого.
При виде меня Рэд даже приподнялся со стула.
— Дэннингс, — произнес он с изрядной долей возмущения, — ты знаешь, сколько сейчас времени?
— Понятия не имею, — я пожала плечами, отодвигая стул и падая на него, — ну и сколько же? Надеюсь, я не опоздала?
Рэд сердито засопел и я поняла, что опоздала, и притом, очень и очень круто.
— Прости, — я состроила виноватое лицо, — что, сильно опоздала?
— Сейчас половина десятого, — снизошел до объяснений коллега.
— Ну, всего на полчаса, — облегченно вздохнула я.
Как всегда, это мой обычный срок. Пора бы уже привыкнуть. Но Рэд, кажется, не хотел ни к чему привыкать. Он распалился еще больше, хотя казалось, что дальше уже некуда.
— Полчаса?! — прошипел он, словно гадюка, которой наступили на хвост, — полчаса!?? Полтора часа! Ты что, считать разучилась?
— Ничего и не разучилась, — нахмурилась я, — мы договаривались на девять, я пришла в половине десятого. Полчаса, стандартных.
— У тебя еще и склероз, — тут он вздохнул и махнул рукой, — на какие девять, мы договаривались на восемь!
А ведь точно, на восемь. Вот черт, совсем забыла. И с чего это мне стукнуло в голову, что встреча назначена на девять?
— Прости, пожалуйста, — я потупилась, потому что не знала, что еще добавить.
Подумав, все-таки нашла достойный ответ и добавила:
— Забыла.
Судя по лицу Рэда, он этот ответ нашел никуда не годным. Но он не стал ничего добавлять, видимо, счел, что это бессмысленно. Подошедший официант убрал тарелки со стола и я заметила наконец, что он, оказывается, давно поел.
— Не выдержал, — пояснил коллега, поймав мой взгляд, обшаривающий стол в поисках чего-нибудь съедобного, — сколько можно тебя ждать, Дэннингс? На меня уже начали косо поглядывать. Ты есть-то хочешь?
Мог бы и не спрашивать. Я была голодна, как саблезубый тигр после двухлетней спячки. Так что, я только кивнула и посмотрела на него с возмущением.
— Ладно-ладно, — хмыкнул Рэд, — закажи себе что-нибудь. Я еще помню, что угощение за мой счет. И не смотри на меня, как голодный крокодил.
Его сравнение я нашла нахальным, но привередничать не стала. Наскоро просмотрела меню и сделала заказ. Мне не хотелось быть очень прожорливой, но кажется, он именно так и подумал, потому что возвел глаза к потолку.
Пока я утоляла голод, Рэд молчал. Точнее, молчал он только первые десять минут. Наконец, решив, что я уже достаточно сыта для того, чтобы адекватно воспринимать его вопросы, спросил:
— Ну, как интервью с мэром?
— Нормально, — я пожала плечами, прожевав кусок бифштекса, — а у тебя? Как там поживает инспектор Харт?
Тут Рэд скорчил одну из самых страшных рож, какие я только видела.
— Ваш инспектор… — начал он гневно, — ваш инспектор…
По-видимому, слов ему явно не хватало. Во всяком случае, цензурных. Я понимающе хихикнула.
— Не знаю, кто до такой степени его завел, но он… — Рэд снова обошелся многоточием и я его понимала.
Когда я встречалась с Хартом, всю мою речь после можно было назвать одним сплошным многоточием.
— Значит, интервью не удалось?
— Нельзя утверждать, что он мне вообще ничего не сказал, — протянул коллега, — но то, что он сказал, я не могу напечатать. Такие выражения в печати недопустимы.
— Серьезно? — тут я расхохоталась.
Рэд насупился. Он усиленно строил из себя прожженного репортера, который собаку съел на таких вот интервью и может утверждать, что разговорит даже памятник, но у него это не очень хорошо получалось. Мне почему-то казалось, что он хочет утереть мне нос. Мол, вот, заявилась из Лондона и думает, что все остальные и в подметки ей не годятся. А мы-то куда умнее и сообразительнее. И это меня забавляло. Я никогда не пыталась так думать, потому что это прямой путь в центр безработных. Если ты будешь пыжиться вместо того, чтобы работать, то живо окажешься на улице.
Но против его потуг я не возражала. Пусть корчит из себя что хочет. Это мне на руку. Пока он будет строить из себя доку, я тихо расследую это дело.
— А где ты до сих пор была? — спросил Рэд, — не хочешь же ты сказать, что столько времени брала интервью у мэра.
— Конечно, нет. Я еще разговаривала с родственниками убитых, — без зазрения совести солгала я.
— Жуткая работенка, — поморщился он, — все они так и норовят заплакать на твоем плече. Я их, конечно, понимаю и очень сочувствую, но после третьего визита мне самому захотелось заплакать.
— Очень точно подмечено, — поддакнула я, занимаясь откровенным подхалимажем, — у меня, конечно, нет того опыта, что у тебя, но я того же мнения.
Рэду очень понравилась моя неприкрытая лесть. Он довольно заулыбался, но все же решил меня подбодрить.
— Ничего, скоро опыта у тебя будет хоть отбавляй. Кстати, что ты думаешь об этих убийствах? По-твоему, их совершил псих?
— А по-твоему, это сделал профессор математики?
— Как будто профессор математики не может быть психом, — пробурчал Рэд.
— Это редчайший случай.
— Все же, какова его цель? — тихо продолжал Рэд, наклоняясь ко мне, — что ты об этом думаешь?
— Его цель? — я пожала плечами, — это так просто. После того, как он убьет последнюю женщину в Кэмвиллидже, он переберется в другой город и так — до бесконечности.
— Это что, очень смешно? — сдвинул брови коллега.
— Каков вопрос, таков ответ, — не задержалась я, — тоже мне, спросил. Как будто, я знаю его цель. Ты спрашиваешь так, словно я — это и есть маньяк.
— Все может быть, — ехидно улыбнулся Рэд, — глядя на тебя, я постепенно начинаю в этом убеждаться.
— Сам ты маньяк, — отозвалась я, допивая кофе.
Последним пунктом в меню было мороженое, и я принялась за его уничтожение с искренним удовольствием. Рэд, приподняв брови, проследил, как все это во мне исчезает, хмыкнул и спросил:
— Скажи, Дэннингс, тебе нравится этим заниматься, правда?
— Чем «этим»? Поедать мороженое?
— Нет. Писать об убийствах.
— Какая разница, о чем писать.
— Для меня разница есть. Я, к примеру, предпочел бы вести спортивную хронику.
— И что тебе мешает ее вести?
— Главный редактор. Он почему-то решил, что я идеально подхожу для описания убийств. Слог у меня, видите ли, подходящий.
Я кивнула, мол, все ясно.
— Ненавижу писать о достижениях спорта. Никак не могу запомнить имен ведущих спортсменов. Я уже молчу обо всех остальных. Вот, попроси меня назвать хоть одного футболиста, я пожалуй, только Марадону и вспомню.
— Марадону! — засмеялся Рэд, — да это же было сто лет назад!
— Пеле, — неуверенно добавила я, чем вызвала новый приступ хохота у моего жизнерадостного коллеги.
Доев мороженое, я почувствовала себя удавом, только что проглотившим слона. Вы понимаете, что я имею в виду. Очень хотелось спать. Рэд расплатился с официантом и посмотрел на меня:
— Пойдем? Или выпьем чего-нибудь?
— Можно и выпить, — я пожала плечами.
Мы отправились к стойке бара. Рэд долго изучал ассортимент бутылок перед глазами, потом что-то у меня спросил, но я плохо его слушала, думая о своем. Точнее, ни о чем не думая. Я просто смотрела в противоположную стену, мечтая добраться до постели и рухнуть в нее.
— Два виски со льдом, — заказал Рэд.
Пригубила из своего стакана, облокотилась о стойку и вытащила сигареты.
— Простите, мисс, — сказал мне бармен, — но у нас не курят.
— Ладно, — я убрала пачку в карман.
— А как насчет замка? — вдруг спросил у меня Рэд.
Я едва не выронила стакан.
— Что насчет замка?
Черт побери, неужели он догадался? Грош цена тогда всей моей конспирации. Надо же было так засветиться.
— Ты уже не считаешь, что это убежище маньяка?
— Там ведь никого нет, — осторожно напомнила я ему.