Бодлеры подошли к скауту и посмотрели на замерзшее озерцо у подножия водопада. От озерца отходили два рукава – слово это здесь означает ответвления реки или ручья, которые расходятся в разные стороны и огибают руины штаба, а затем, извиваясь, исчезают в Мертвых горах. Вайолет и Клаус печально глядели на ледяные черно-серые изгибы, которые они заметили, когда шли вдоль Порченого потока.
– Это был пепел, – тихо проговорил Клаус. – Пепел от пожара падал в озеро у подножия водопада, а поток его уносил.
Вайолет поняла, что разговор о потоке ей перенести легче, чем страшное огорчение.
– Но ведь озерцо промерзло до дна, – возразила она. – Поток ничего не мог унести.
– Наверное, когда это случилось, озеро оттаяло, – ответил Клаус. – Его растопил пожар.
– Ужасное, должно быть, было зрелище, – сказал скаут в свитере.
Вайолет и Клаус застыли рядом с ним, представив себе геенну – что здесь означает ужасный пожар, уничтоживший тайный штаб высоко в горах. Они так и слышали звон лопающегося в окнах стекла и потрескивание пламени, пожирающего все на своем пути. Им так и чудился густой запах черного дыма, поднимающегося к небесам и черной пеленой затягивающего солнце, и так и виделось, как падают с пылающих полок, рассыпаясь в прах, книги в библиотеке. Дети не могли представить себе только одного – кто был в штабе, когда начался пожар, и кому пришлось выбегать на мороз, чтобы спастись от огня.
– Как вы думаете, – робко начала Вайолет, – кто-то из волонтеров…
– Судя по всему, здесь никого не было, – быстро сказал скаут.
– Но мы же точно не знаем! – воскликнул Клаус. – Может быть, кто-то из уцелевших сейчас находится здесь?!
– Эй! – закричала Вайолет, оглядывая угли. – Э-ге-гей!
Глаза у нее были полны слез, ведь она звала тех, кого рядом совершенно точно не было. Старшая Бодлер чувствовала себя так, словно звала их с того самого ужасного дня на пляже и словно они давно уже должны были откликнуться на ее зов. Она вспоминала, как звала их – еще когда жила с братом и сестрой в особняке Бодлеров. Иногда она звала их, когда хотела показать новое изобретение. Иногда она звала их, чтобы сообщить, что она уже дома. А иногда она звала их просто потому, что хотела узнать, где они. А часто Вайолет всего-навсего хотелось их увидеть и почувствовать, что, пока они рядом, она в безопасности.
– Мама! – звала Вайолет Бодлер. – Папа!
Ответа не было.
– Мамочка! – звал Клаус. – Папочка!
Бодлеры не слышали ничего, кроме воя всех ветров перекрестка и долгого скрипа закрывшегося за ними Глагольно перекрытого входа. Они обнаружили, что дверь замаскирована под скалу, так что они даже не видели, откуда пришли, и не знали, как туда вернуться. Они оказались совсем-совсем одни.
– Я знаю, мы все надеялись найти в штабе людей, – тихо произнес скаут в свитере, – но мне кажется, здесь никого нет. По-моему, мы тут совершенно одни.
– Это невозможно! – закричал Клаус, и Вайолет услышала, что он плачет. Клаус порылся под многочисленными слоями одежды и вытащил из кармана страницу тринадцать из дела Сникета, которую держал при себе с тех пор, когда Бодлеры обнаружили ее в Кошмарной клинике. На этой странице была фотография их родителей, стоявших рядом с Жаком Сникетом и еще одним человеком, которого Бодлеры не опознали, а над фотографией было написано предложение, которое Клаус читал столько раз, что выучил наизусть. – «Основываясь на фактах, обсуждаемых на странице девять, – прочел он, захлебываясь слезами, – эксперты подозревают, что в пожаре, скорее всего, уцелел один человек, однако местонахождение оставшегося в живых неизвестно». – Клаус подошел к скауту и потряс страницей у него перед лицом. – Мы думали, что оставшийся в живых находится здесь! – закричал он.
– Я думаю, что один оставшийся в живых действительно находится здесь, – тихо ответил скаут и наконец снял маску, чтобы показать лицо. – Я Куигли Квегмайр, – сказал он. – Я остался в живых, когда пожар уничтожил мой дом, и надеялся найти здесь моих брата и сестру.
Глава восьмая
НЕВЕРОЯТНО, но факт: люди очень часто говорят заведомые глупости. Если у вас, к примеру, спросят, как вы поживаете, вы, скорее всего, машинально ответите: «Спасибо, хорошо», хотя на самом деле только что провалили экзамен или едва уцелели после нападения на вас бешеного быка. Если ваш приятель твердит, что не понимает, куда запропастились его ключи, и уже повсюду искал, можете быть уверены, смотрел он не повсюду, а лишь кое-где. Однажды я сказал женщине, которую очень любил: «Не сомневаюсь, что скоро все неприятности кончатся и мы с тобой будем жить долго и счастливо», хотя на самом деле я подозревал, что дальше все будет только хуже. Вот и двое старших Бодлеров, стоя лицом к лицу с Куигли Квегмайром, неожиданно для себя обнаружили, что говорят заведомые глупости.
– Ты же погиб! – воскликнула Вайолет и стянула маску, чтобы видеть его как следует.
Однако перед ними стоял именно Куигли, хотя раньше Бодлеры с ним не встречались. Он был настолько похож на Дункана и Айседору, что сомнений не оставалось: это мог быть только третий тройняшка Квегмайр.
– Ты же сгорел вместе с родителями! – воскликнул Клаус, но, снимая маску, он знал, что это не так. Куигли даже улыбался Бодлерам совершенно такой же улыбкой, как и его брат и сестра.
– Нет, – ответил Куигли. – Я уцелел и с тех пор ищу своих брата и сестру.
– Но как тебе это удалось? – спросила Вайолет. – Дункан и Айседора говорили, что дом сгорел дотла!
– Так оно и было, – грустно кивнул Куигли. Он посмотрел на замерзший водопад и тяжело вздохнул. – Видимо, я должен начать с самого начала. Я сидел в семейной библиотеке и изучал карту Конечного леса, когда услышал звон стекла и крики. В комнату вбежала мама и сказала, что в доме пожар. Мы попытались выйти через парадный вход, но в вестибюле было так дымно, что мама повела меня обратно в библиотеку и подняла угол ковра. Под ним оказался потайной лаз. Мама велела мне ждать внизу, пока она не приведет брата и сестру, и оставила меня в темноте. Я слышал, как дом рушится у меня над головой, слышал чьи-то быстрые шаги и крики брата и сестры. – Куигли положил маску на землю и посмотрел на двоих Бодлеров. – Но мама так и не пришла, – продолжал он. – И никто не пришел, а когда я попытался открыть люк, оказалось, что сверху его чем-то придавило и он не поддавался.
– А как же ты выбрался? – спросил Клаус.
– Ушел, – объяснил Куигли. – Когда стало ясно, что за мной никто не придет, я ощупал стены, и оказалось, что это был подземный ход. Идти было все равно больше некуда, так что я встал и пошел по проходу. В жизни мне не было так страшно, как тогда, когда я шел по темному ходу, который мои родители держали в тайне. Я понятия не имел, куда он приведет.
Бодлеры переглянулись. Они подумали о тайном ходе, который обнаружили под фундаментом своего дома, когда находились под опекой Эсме Скволор и ее мужа.
– И куда же он вел? – спросила Вайолет.
– В дом какого-то герпетолога, – ответил Куигли. – В конце хода была потайная дверь, которая вела в громадную комнату, целиком застекленную. В комнате было множество пустых клеток, но было ясно, что когда-то в ней находилась громадная коллекция змей.
– Мы там тоже были! – в изумлении воскликнул Клаус. – Это же дом Дяди Монти! Он был нашим опекуном, пока не приехал Граф Олаф, переодетый…
– …ассистентом, – закончил Куигли. – Я знаю. Там стоял его чемодан.
– Под нашим домом тоже был тайный ход, – сказала Вайолет. – Но мы его нашли, только когда уже жили у Эсме Скволор.
– Везде тайны, – отозвался Куигли. – Наверное, свои тайны есть у чьих угодно родителей. Надо только знать, где искать.
– Но зачем было нашим родителям – и твоим тоже – рыть под своими домами ходы, которые ведут в роскошный многоквартирный дом и в жилище герпетолога? – спросил Клаус. – Это какая-то бессмыслица!
Куигли со вздохом положил свой рюкзак на пепел рядом с маской.
– Бессмыслицы кругом много, – заметил он. – Я надеялся найти здесь ответы на все вопросы, а теперь не знаю, удастся ли мне вообще их найти. – Он достал лиловую записную книжку и открыл ее на первой странице. – Могу рассказать вам, что у меня тут записано.
Клаус слегка улыбнулся Куигли и полез в карманы за всеми своими бумажками.
– Расскажи нам все, что знаешь, – сказал он, – и мы тоже расскажем тебе все, что знаем. А вдруг нам вместе удастся ответить на наши вопросы?
Куигли кивнул, и трое детей уселись на то, что некогда было полом кухни. Куигли открыл рюкзак и, вытащив оттуда пакет соленого миндаля, пустил его по кругу.
– После подъема по Главной противопожарной вертикали вы, наверное, проголодались, – сказал он. – Я-то точно проголодался. Так на чем я остановился?
– На Змеином Зале, – ответила Вайолет. – В конце подземного хода.
– Некоторое время ничего не происходило, – продолжал Куигли. – На пороге дома лежал номер «Дейли пунктилио» со статьей о пожаре. Оттуда я и узнал, что мои родители погибли. Я прожил в доме один-одинешенек несколько дней. Мне было очень грустно и очень страшно, а что делать, я не знал. Наверное, ждал, что придет герпетолог, и тогда собирался объявиться и выяснить, друг ли он моим родителям и не может ли чем-нибудь мне помочь. В кухне было полно еды, так что голодать не приходилось, а спал я у подножия лестницы, чтобы не пропустить, когда кто-нибудь войдет.
Бодлеры сочувственно кивали, а Вайолет утешительно погладила Куигли по плечу.
– Когда мы услышали, что случилось с нашими родителями, то были в таком же состоянии, – сказала Вайолет. – Я даже не помню, что мы делали и что говорили.
– И тебя никто не искал? – спросил Клаус.
– В «Дейли пунктилио» напечатали, что я тоже погиб, – ответил Куигли. – В статье говорилось, что моих брата и сестру отправили в Пруфрокскую подготовительную школу, а имуществом моих родителей распоряжается шестой по важности финансовый советник в городе.