– Кинжал? – повторил Ишмаэль. – Ты же знаешь, оружие на острове не приветствуется.
Клаус присмотрелся к предмету, который держала Ариель: он выглядел скорее деревянным, чем металлическим.
– По-моему, это не кинжал, – сказал он. – Это скорее нож для разрезания страниц в книгах. В наше время книги продаются с уже разрезанными страницами, но еще недавно каждая страница соединялась со следующей, так что читающему приходилось разрезать бумагу специальным инструментом.
– Интересно, – заметила Ариель.
– Это как посмотреть, – проговорил Ишмаэль. – Не представляю, для чего нам здесь этот предмет. К берегу нашего острова не прибило еще ни одной книги – бури просто-напросто рвут книги в клочья.
Клаус сунул руку в карман и дотронулся до спрятанной там записной книжки.
– Никогда не знаешь, не подвернется ли вдруг книга, – заметил он. – Мне кажется, это орудие стоило бы сохранить.
Ишмаэль вздохнул и посмотрел сперва на Клауса, потом на девочку.
– Что ж, я не намерен тебя принуждать, Ариель, – заключил он, – но на твоем месте я бы бросил эту дурацкую вещь в сани.
– Я убеждена, что вы правы, – отозвалась Ариель. Она кинула на Клауса извиняющийся взгляд и положила деревянный нож на сани рядом с пропеллером, а вперед вышел толстенький человек с загорелым лицом.
– Фамилия – Шерман, – сказал он и слегка поклонился в сторону Бодлеров. – А я нашел терку для сыра. Чуть пальца не лишился, пока отбирал ее у крабов!
– Ну и незачем было стараться, – проговорил Ишмаэль. – Терка для сыра не слишком нужна, когда нет сыра.
– Тереть кокос, – вставила Солнышко. – Очень вкусный торт.
– Торт? – подхватил Шерман. – Черт возьми! Вот было бы вкусно! С тех пор как я здесь, у нас десертов не бывало.
– Сердечное из кокоса слаще десерта. – Ишмаэль поднес к губам раковину. – Я, разумеется, не стану вас принуждать, Шерман, но считаю, что лучше будет терку выбросить.
Шерман сделал глоток из своей раковины, а затем, не поднимая глаз, кивнул.
– Хорошо, – сказал он.
И утренняя процедура продолжалась в том же духе. Островитяне один за другим представлялись Бодлерам, а затем предъявляли найденные вещи, и почти каждый раз рекомендатель убеждал их не оставлять себе тот или иной предмет. Бородатый мужчина по имени Робинзон откопал рабочую одежду, но Ишмаэль напомнил ему, что в колонии носят исключительно белые одеяния, хотя Вайолет с легкостью представила себя в комбинезоне за работой над изобретением какого-нибудь механизма, чтобы не испачкать белого платья. Старая женщина по имени Едгин[45] принесла пару лыж, которые Ишмаэль отверг как практически неприменимые, хотя Клаусу приходилось читать о людях, которые с помощью лыж перебирались через грязь и пески. А рыжеволосая женщина по имени Уэйден представила сушилку для салата, но Ишмаэль напомнил ей, что салаты на острове готовятся только из морских водорослей, которые сперва споласкивают в соленой заводи, а потом сушат на солнце, а не вращают, хотя Солнышко прямо-таки ощутила во рту вкус кокоса, высушенного с помощью данного приспособления. Некий Фердинанд предъявил медную пушечку, которую Ишмаэль отверг, опасаясь, что она может кого-нибудь ранить или убить. Ларсен притащил газонокосилку, однако Ишмаэль напомнил ему, что пляжу не требуется регулярная стрижка. Мальчик приблизительно возраста Клауса представился как Омерос и показал найденную колоду игральных карт, но Ишмаэль убедил его, что колода карт может повлечь за собой карточные игры, и мальчик бросил свою находку в сани. Так же поступила и девочка по имени Финн, нашедшая пишущую машинку, – Ишмаэль забраковал машинку как бесполезную по причине отсутствия бумаги. Некий Брустер нашел оконную раму, стекло, по счастью, не разбилось во время шторма. Однако, по словам Ишмаэля, для того, чтобы любоваться видами острова, никакого окна не нужно. А Калипсо нашла дверь, однако рекомендатель дал понять, что ее не приделать ни к одной палатке. Байэму, обладателю невероятно закрученных усов, пришлось выбросить несколько электрических батареек. А Уилла, обладательница необычайно большой головы, решила расстаться с садовым шлангом, облепленным ракушками. Мистер Питкерн отправил в чащобу верхнюю часть комода, и его примеру последовала мисс Марлоу, бросив в сани днище от бочки. Доктор Куртц выбросил серебряный поднос, профессор Флетчер выкинул люстру, а мадам Нордофф лишила островитян доски для игры в шашки. Рабби Блай согласился, что на острове не нужна большая нарядная птичья клетка. Единственное, что в конце концов оставили себе колонисты, – это несколько сетей для ловли рыбы для пополнения уже имеющегося у них запаса, а также несколько одеял, так как Ишмаэль счел, что, разложенные на солнце, они рано или поздно выцветут и станут белыми. Под конец брат и сестра – Джона и Сейди Беллами – предъявили лодку, на которой приплыли Бодлеры. Статуя на носу по- прежнему отсутствовала, а на корме по-прежнему красовалась табличка с названием «Граф Олаф». Поскольку со строительством лодки к Дню принятия решения было почти покончено, подростки Беллами без обсуждения взвалили лодку на сани. Козы с унылым видом потащили сани из палатки наружу и вверх по склону на дальний конец острова, чтобы свалить содержимое в чащобу. А островитяне по совету Ишмаэля удалились мыть руки перед ланчем. За какие-то минуты в палатке остались только Ишмаэль, Бодлеры и девочка, которая привела их сюда. Бодлерам показалось, что они тоже попали в число остатков кораблекрушения, предъявленных для одобрения.
– Недурной шторм, не правда ли? – произнес Ишмаэль после недолгого молчания. – Накопали хлама больше, чем обычно.
– Нашлись ли еще какие-нибудь уцелевшие? – поинтересовалась Вайолет.
– Ты имеешь в виду Графа Олафа? – спросил Ишмаэль. – Пятница не взяла его с собой, а сам он не посмеет сюда явиться. Он либо бродит по прибрежной отмели, либо пытается доплыть туда, откуда явился.
Бодлеры переглянулись: они-то прекрасно сознавали, что Граф Олаф, скорее всего, вынашивает новый план, тем более что ни один островитянин не нашел деревянной фигуры с лодки, а в ней-то и таились смертоносные споры медузообразного мицелия.
– Мы имели в виду не только Олафа, – вмешался Клаус. – Наши друзья тоже могли попасть в шторм: беременная женщина по имени Кит Сникет, которая находилась в подводной лодке с несколькими коллегами, и еще небольшая группа наших друзей, которые путешествовали по воздуху.
Ишмаэль нахмурился и сделал несколько глотков из раковины.
– Нет, такие люди не обнаружены. Но не отчаивайтесь, Бодлеры. Похоже, что к нашим берегам в конце концов прибивает все. Возможно, их суда не пострадали во время бури.
– Возможно, – согласилась Солнышко, стараясь не думать о том, что некоторым могло и не повезти.
– Они могут появиться на днях, – продолжал Ишмаэль. – Близится новый шторм.
– Откуда вы это знаете? – спросила Вайолет. – На острове есть барометр?
– Барометра нет, – ответил Ишмаэль, разумея под этим словом прибор, который измеряет атмосферное давление, и это служит одним из способов давать прогноз погоды. – Просто я знаю, что близится шторм.
– Как можно это знать? – с недоумением спросил Клаус, вовремя удержавшись от того, чтобы не достать из кармана ежедневник и не начать записывать. – Я слышал, что трудно предсказать погоду, не имея современных приборов.
– Современных приборов нашей колонии не требуется, – ответил Ишмаэль. – Я предсказываю погоду с помощью магии.
– Белиберда, – буркнула Солнышко, желая сказать что-то вроде «трудно в это поверить». И брат с сестрой молча согласились с ней.
Бодлеры, как правило, не верили в магию, хотя их мама и умела делать ловкий карточный фокус и после долгих уговоров изредка показывала его. Как и все люди, повидавшие мир, дети часто сталкивались со множеством явлений, которые не могли объяснить: начиная сатанинскими приемами гипноза доктора Оруэлла и кончая способом, с помощью которого девочка по имени Фиона разбила сердце Клаусу. Но никогда они не были склонны давать этим загадкам какое-то сверхъестественное объяснение. Конечно, когда, разбуженный глубокой ночью внезапным громким шумом, подскакиваешь на кровати, то невольно поверишь в любые сверхъестественные явления; но тут была середина дня, и Бодлеры просто не могли себе представить Ишмаэля в качестве мага-метеоролога. Должно быть, сомнения отразились на их лицах, потому что рекомендатель немедленно поступил так, как поступают многие люди, когда им не верят, а именно – быстро переменил тему.
– А что ты скажешь, Пятница? – спросил Ишмаэль. – Нашла ты что-нибудь, кроме потерпевших кораблекрушение и отвратительных темных очков?
Пятница метнула взгляд на Солнышко и затем решительно покачала головой.
– Нет, – ответила она.
– Тогда иди помоги маме готовить ланч. А я поговорю с новыми колонистами.
– А мне обязательно уходить? – спросила Пятница. – Я бы лучше осталась тут, с Бодлерами.
– Не стану тебя принуждать, – ласково произнес Ишмаэль, – но уверен, что твоя мама нуждается в помощи.
Без дальнейших споров Пятница повернулась и, покинув палатку, стала подниматься по склону к другим палаткам, а Бодлеры остались наедине с рекомендателем, который наклонился к ним и заговорил тихим голосом.
– Бодлеры, – сказал он, – как ваш рекомендатель, я бы хотел дать вам совет, коль скоро вы начинаете свою жизнь на острове.
– И в чем он заключается? – спросила Вайолет.
Ишмаэль оглядел всю палатку, как будто в складках белой колышущейся ткани притаились шпионы. Потом он опять глотнул из раковины и похрустел пальцами.
– Не раскачивайте лодку, – произнес он, употребив выражение, которое здесь означает «не сбивайте с толку окружающих непринятыми здесь поступками». Тон у него был вполне любезный, но за этой любезностью проглядывало что-то совсем иное, все равно как в мелкой воде проглядывает отмель. – Мы уже давно живем здесь по установившимся обычаям. Большинство из нас едва помнят свою жизнь до того, как мы потерпели крушение и очутились на этом острове, а целое поколение островитян только здесь и жило. Мой вам совет – не задавайте столько вопросов и не вмешивайтесь чересчур часто в наши обычаи. Мы оказали вам любезность, приняли вас к себе и ждем любезности в ответ от вас, Бодлеры. Если вы будете продолжать вмешиваться в дела колонии, люди сочтут вас нелюбезными, так же как Пятница сочла нелюбезным Олафа. Поэтому не раскачивайте лодку. Тем более что раскачивание лодки в первую очередь и привело вас сюда.