– Молчи, – прошептала безмолвно.
Ну, ладно.
Ещё минуты три ничего не происходило, а потом бабуля громогласно объявила:
– Старость не радость! Днём устаёшь, ночью не высыпаешься. Отэм, милочка, я бы закусила холодным мясом и солёным огурцом. И кружку пива мне из кладовой принеси, холодного.
Отэм и слова против не произнесла. Наоборот, едва ли не бегом бросилась выполнять просьбу бабули, а Тура тем временем позвала младших детей, что-то шепнула им, и те умчались в неизвестном направлении. Правда, ненадолго. Вскоре они вернулись с небольшой тележкой, под завязку нагруженной жёлтой, как одуванчики, соломой. Тележку они тянули все вместе, и лишь самая младшая девочка, малышка лет пяти, сидела наверху с поистине королевским величием.
– Это зачем? – шёпотом спросила я у Туры.
– Для бабули, – ответила она. – И её бессонницы.
– О…
Я ничегошеньки не поняла, но вскоре вернулась Отэм с огромным деревянным подносом в руках, на котором я заметила большой кувшин с пивом, кусок окорока, тарелку с квашеной капустой, несколько солёных огурцов, ломоть белоснежного пшеничного хлеба, луковицу и россыпь чесночных зубчиков. Я недоверчиво посмотрела на миниатюрную старушку, но она не подвела ожиданий: слопала всё, не оставив ни крошки. После чего, замаскировав сытую отрыжку смачным зевком, сообщила:
– Прилягу на минутку. Глаз всё равно сомкнуть не смогу, так хоть кости вытяну.
Малышня уже успела накидать в телегу поверх соломы какие-то тулупы, в них-то бабуля и закопалась.
– Ночи напролёт не сплю. Грехи спать не дают. Ох, жизнь моя грешная. Замучила бессонница пр-ро… прр-ро… Пр-р-хо-р…
К своему стыду должна признаться, что не сразу сообразила, что старушка храпит.
– Ну, слава магии и Предкам! – простонала Отэм и, обняв одной рукой свой большой живот, откинулась на спинку лавки. – Хоть отдохну пару минут. Бессонница у неё! Заснёшь тут ночью, когда днём у тебя два послеобеденных сна, по два часа каждый!
– Имей уважение к старости! – окоротила невестку Тура. – Хотя меня и саму бабуля иногда так доведёт, что я готова колун взять в руки, да черепушку ей раскроить... Мадди, скажи, в твоей кофейне только сладкое подавали или для мужиков готовить тоже умеешь? Поможешь?
– Конечно, помогу! Что готовить будем?
– Суп с потрохами на первое. Бигус и куриные жопки.
– Жо-жопки? – переспросила я.
– На закуску, – кивнула Тура. – Славная вещь. Я научу, не бойся.
Глава 8. Куриные "жопки" и не только куриные
Самое смешное, что когда Тура произнесла сакраментальное «куриные жопки», я ещё некоторое время наивно полагала, что за этим названием может скрываться что-то иное. Мясные рулетики, котлеты, картофель, фаршированный мясом… да всё, что угодно! Но когда женщина поставила на стол миску, наполненную куриными гузками, я откровенно скривилась.
Дедушка Суини эту часть птичьей тушки пускал на дешёвую колбасу, но чтобы продавать их отдельно…
– Вся прелесть «жопок» в их жирности и сытности, – пояснила Тура, пододвигая ко мне целый таз, в котором находились именно эти куриные части тела. – Первым делом их надо как следует посолить, а потом…
Я сделала всё! Натёрла мясо крупной солью с чесноком (чеснок ни в коем случае не резать, а только давить ножом, чтобы он соку как можно больше пустил), вываляла в густой, желтоватой сметане, старательно ворочала эти кусочки на огромной – действительно огромной! – сковороде, установленной на треноге над пламенем костра. Посыпала блюдо молоденьким лучком и черемшой, листья которой откуда-то притащили дети, да так много, что мы с Турой переглянулись и единогласно решили внести в обед ещё одно блюдо: солёный творог с черемшой, которую местные, кстати, называли медвежьим чесноком.
И вот творог я ела с удовольствием, а к «жопкам», несмотря на то, что сама их приготовила, так и не рискнула притронуться.
Однако оголодавшие мужчины смели всё, что не было прибито гвоздями к столу: и суп, и бигус, и «жопки», и творог. Последний они густым слоем намазывали на ломти пшеничного хлеба и с запивали это всё домашним берёзовым квасом, постанывая от удовольствия.
Впрочем, постанывали не только они, Тьма так вообще хрюкала – во второй половине дня похолодало, и щеголять в одном платье было бы накладно для здоровья, и я, наконец, смогла покормить своего маленького ручного демона. Домовая потихоньку высовывала из кармана мордочку, хватала лапками угощение и тут же пряталась назад. Кажется, она не столько магов боялась, сколько вообще людей.
Но когда к застолью присоединился Брэд, Тьма проворчала что-то недовольное в его адрес и, схватив кусок яблока, скрылась в кармане. И не высовывалась оттуда до самого конца обеда.
А маг и в самом деле пришёл к столу последним. Уж и не знаю, что он там делал один возле дома, что из развалин уверенно превращался снова в надёжное жилище, но только выглядел он очень уставшим – бледный, осунувшийся, а под глазами чернильные тени. Я встала, чтобы налить ему супа, но хозяйка опередила меня, поставив перед мужчиной миску супа и вручив ломоть хлеба.
– Благодарю.
Простой деревенской еде Мэтр обрадовался так, словно это было угощение из самого модного столичного ресторана, ел жадно, с аппетитом, довольно жмурясь и закатывая глаза от удовольствия.
На него приятно было смотреть, правда. И я, надо сказать, кажется, не отводила от мужчины взгляда, пока он не съел всё до последней ложки.
Тура вновь поднялась, чтобы подать Мэтру второе, но тут выяснилось, что подавать уже нечего: и бигус, и мясо обедающие уже уничтожили подчистую. Кто-то из детей даже вытер хлебом стенки огромного чана, в котором тушились овощи.
Тура схватилась за голову.
– Ох ты ж! Как же я так-то?
– В большой семье клювом не щёлкай, – рассмеялся Брэд. – Да вы не переживайте так, я вот хлеба с творогом ещё съем и квасу выпью, уж больно он у вас хорош!
Но хозяйку его слова совершенно не успокоили, да ещё и бабуля подлила масла в огонь.
– Бестолочь. Вожжами бы тебя отходить. Мужика голодным оставила.
Тура даже не скривилась, услышав это замечание.
– Что ж я за хозяйка, что у меня работник голодным остаётся, – несчастным голосом пробормотала она. – Бась, не серчай. Виноватая я.
Бастрел Дил, в домашнем быту Баська, слегка поморщился, когда супруга произнесла вслух его домашнее прозвище, но разгневанным не выглядел.
– Да отчего же голодным, – возразил Брэд. – Суп был очень вкусным и сытным.
– Отэм, – окликнул невестку староста, – принеси Мэтру из кладовой холодного мяса и...
– Отэм, не надо ничего нести! – остановил вскочившую на ноги девушку Брэд. – Не стоит беспокоиться! Я вполне сыт супом и творогом. Позаботьтесь лучше о тех, кто действительно сегодня потрудился на славу, – показал большой палец деревенским мужикам и парням Бруно. – Они молодцы – не я, их кормите. Я только так в сторонке стоял, да пальцами шевелил – ничего сложного.
Здоровяк Джери, сидевший по левую руку от Брэда, поперхнулся тем, что жевал в этот момент, и Мэтр участливо постучал приятеля по спине. А потом вдруг поймал мой взгляд и подмигнул. Я залюбовалась ямочками на его щеках, а он, продолжая меня рассматривать, провёл большим пальцем по верхней губе, стирая невидимый след от берёзового кваса, и моим щекам тут же стало жарко.
Ведь ничего же такого, он просто смотрел и просто улыбался, мой же взгляд намертво прилип к этим губам, а мысли… Мысли были о предстоящих тридцати двух поцелуях. И когда я говорю «поцелуи», то имею в виду вовсе не десерты, к своему стыду.
И Брэд, кажется, знал, о чём я думаю, глядя на него через разделяющий нас стол, уж больно понимающий был у него взгляд. Понимающий и самую чуточку насмешливый.
Именно эта насмешка и помогла мне придумать, как именно я стану расплачиваться со своим покровителем на исходе этого дня. Я ответила на улыбку Брэда и, разорвав контакт наших взглядов, повернулась к Отэм.
– Послушай, а есть у вас холодильный шкаф? – Для моих целей подошёл бы и самый обычный, не магический, времени бы это заняло чуть больше, но, в конечном итоге, до темноты всё бы успело приготовиться.
– О, нет! – покачала головой девушка. – У нас яма. – Махнула рукой в сторону одного из строений. – В ней зимний лёд до осени не тает.
Такие ямы были очень популярны в столице лет сто назад, и под лавкой дедушки Суини тоже была такая, поэтому я обрадовалась. Мой десерт назывался «Молочный поцелуй», но специально ради Брэда и насмешливых искр в его глазах я собиралась переименовать его на сегодняшний вечер, заранее предвкушая выражение его лица.
Для десерта «Молочный поцелуй» нужно куриное мясо. Лучше всего подходит грудка шестимесячного кастрированного петуха, которого кормили одной лишь кукурузой, без каких-либо добавок. И да, я не оговорилась. Мясо – для десерта. Именно так. Его нужно отварить, а затем измельчить в мягкую нежную кашицу, но я предпочитаю длинные тонкие-тонкие ниточки, они пикантнее смотрятся и придают блюду более интересный вкус. Смешать с растворённым в жирном коровьем молоке дроблёным рисом (некоторые оставляют кусочки, а я его в ступке измельчаю так, что он почти превращается в муку) и сахаром, позволить закипеть, разлить по формочкам, и выставить на лёд.
Сахар я всегда использую только коричневый – единственно настоящий, без алхимических добавок и не такой сладкий. И часто смешиваю его с корицей, но в этом блюде корица хорошо смотрится, если белоснежное желе (кое-кто называет его пудингом) посыпать коричневой пудрой сверху.
Шестимесячного кастрированного петуха у меня не было, поэтому я ограничилась обычной куриной грудкой. Не думаю, что самый сильный маг современности так тонко разбирается в этом восточном десерте, что почувствует разницу, да и сахар пришлось взять белый, кусковой, и долго долбить его в мраморной ступке, доводя до нужной консистенции.
От готовки ужина меня избавили. Женщины семейства Дил (бабуля, в основном) заявили, что горячее два раза в день – «зажирно». И вечером работники вполне могут обойтись холодными закусками. В том смысле, что надо же чем-то закусывать домашний самогон (у меня от одного только запаха слёзы горохом потекли).