Краска ударила мне в лицо, а он, обхватив пальцами мою щиколотку, как ни в чём не бывало объявил:
– Я задолжал тебе подарок.
– Что?
Ловко стащил туфельку сначала с моей правой ступни.
– С ума сошла, с мокрыми ногами тут сидеть? – Глянул на меня недовольно. – Заболеть хочешь?
– Мм…
Погладил ступню, легонько пощекотал под мизинчиком, а потом сделал что-то такое, от чего ноге стало приятно и горячо.
– Так-то лучше. Давай вторую.
Возница хмыкнул, когда я без возражений выполнила приказ.
– Мэтр, может, и мне ноги высушите? – оскалился он. – У меня тоже портянки отсырели, хоть вой.
– Портянки тебе пусть жена сушит, – беззлобно отозвался он, а когда закончил согревать мои озябшие конечности, не стал меня обувать, а вместе с туфельками отошёл к своей лошади, чтобы достать из седельной сумки рыжие ботиночки на низком каблуке.
– В Рябиновке отличный мастер живёт. Я и сам у него обувь заказываю. Удача, что у него оказалась готовая пара как раз нужного размера. Давай ножку. Удобно? Не жмут?
Я сначала кивнула, а потом покачала головой, не в силах произнести ни слова. Моё сердце точно не выйдет без потерь из этого договора. В этом можно не сомневаться.
– Всё чудесно, – ответила я после короткой заминки. Подарки мне дарили только сёстры. На день рождения, в основном. – Лучшее из того, что у меня когда-либо было. Спасибо.
– Ты преувеличиваешь, – Брэд улыбнулся, любуясь ботиночками на моих ногах, а потом вскинул взгляд на меня. – Лучшего, Лисичка моя, ты ещё не видела.
«Этого-то я и боюсь».
– Поверю тебе на слово.
Брэд кивнул и опустил юбку моего платья, расправил подол так, чтобы из-под него торчали лишь рыжие острые носики моей обновки и с довольным видом кивнул.
– Да.
После чего вскочил в седло.
Через два с лишним часа мы въехали на окраину Предельной. А ещё через пятнадцать минут монструозная телега остановилась перед домиком, к котором жили мои сёстры и мать.
Маменька ждала меня на пороге. Глаза сияющие, волосы уложены на столичный манер, лучшее платье. Чёрная шаль с алыми маками, которую Нанни связала ей к прошлому дню рождения, подчёркивает хрупкость стройной фигурки.
– Мэтр, такая честь для меня встречать вас в моём скромном доме, – пролепетала она, кокетливо трепеща ресничками. – Мадди, что же ты в своей записке не написала, кто именно помогает тебе решить твою маленькую проблемку? Почему я обо всём должна узнавать от чужих людей?
Меня всегда поражала скорость распространения слухов. Похоже, в этот раз они напялили сапоги-скороходы.
– Не о чем рассказывать, фру Тауни, – вместо меня ответил Брэд. – Любой мужчина не пройдёт мимо попавшей в беду девушки.
– Ох, если бы любой… – пробормотала маменька. – Ваши родители превосходно вас воспитали.
– Я обязательно передам им ваши слова. А сейчас, леди, не хочу смущать вас своим присутствием.
И тут я приняла решение. Вдруг. Словно озарение какое-то нашло. Или помутнение. Уж и не знаю. Но только я взяла Брэда за руку и тихо произнесла.
– Мне нужен час, а потом можем ехать дальше. Посмотреть место для моей новой кофейни.
– Мадди? – взволновалась маменька, а я дождалась, пока Брэд кивнёт, и только после этого обняла её за плечи.
– Здравствуй, мама. – Мы расцеловались. – Ты очень красивая сегодня.
Она зарделась.
– Спасибо, готовилась к встрече. Не каждый день у твоей дочери появляется такой богатый и знатный покровитель. У вас всё серьёзно?
Я испуганно оглянулась, но, к счастью, Брэд был уже далеко и не мог слышать её шёпота.
– Он сделает тебя своей любовницей?
– Мама!
– Я не осуждаю! Не осуждаю! Разве я со своим прошлым имею право?.. Только, пожалуйста, Мадди, помни. Куда бы ни свернула твоя судьба, я люблю тебя.
Сердце заныло так, что я чуть не взвыла. Зажмурилась, чтобы взять себя в руки, и поспешила поменять тему разговора:
– Я не рассчитывала застать тебя дома. Думала, ты в таверне.
– Сегодня там твои сёстры, – отмахнулась маменька. – Ну, а мне нужно было всё приготовить в особняке к твоему приезду. Или Мэтр снимет для тебя домик?
– Мам…
– В любом случае, теперь, когда ты будешь рядом, тебе понадобится больше места в доме и на кухне в таверне. Надо будет всё переделать так, чтобы тебе было удобнее работать. Я знаю, как ты любишь готовить. Поработаешь пока у нас, а там, кто знает, может всё и образуется. Ты что-то говорила про новую кофейню? Жаль, конечно, что у тебя ничего не получилось в Фархесе, но мы это переживём вместе. Ты, твои сёстры, и я. Мы всегда рядом. Как в старые добрые времена.
Добрые? Я вздрогнула. Добрыми я бы старые времена назвала с очень большой натяжкой. Что в них было доброго? То, что маменька, словно блоха, скакала от одного своего мужа к другому? Что я воровать начала, лишь бы спасти её и сестёр? Что работала в мясной лавке с рассвета и до заката, вместо того, чтобы учиться?
Я люблю сестёр. И маму люблю. Я счастлива, что они здоровы и обеспечены. Но…
Но я устала. Хочу, чтобы обо мне заботились, решали мои проблемы и – да, да, да, демоны меня задери, хочу чтобы дарили новые ботиночки! Даже если это будет недолго, даже если ценою в сердце. Я никогда не делала глупостей, старалась наперёд продумать сотню шагов, но сегодня… Сегодня весенний ветер на сельском тракте выдул все умные мысли из моей головы. Не стану думать, надоело! Буду только чувствовать.
– Мэтр предложил мне место в замке Ордена. И я не смогла отказаться.
Плохая, плохая дочь!
– В замке? – мамина улыбка стала неуверенной. – Но, я думала… Мне казалось… Разве ты не на Предельной будешь жить? Сёстры испекли тебе приветственный пирог…
Мама – это мама. Она как-то умудрялась совмещать в себе ласковую мудрость и совершенно детский эгоизм.
– Пирог не пропадёт, мамочка, – рассмеялась я. – Идём в дом. Или, знаешь что? Пойдём-ка лучше к сёстрам.
– Но…
– Я сегодня не могу надолго задержаться. Сама понимаешь – дел невпроворот.
Мы одновременно посмотрели на повозку. Лошадей мужчины выпрягли и увели на лужок возле общественного озера на окраине посёлка, пощипать хилую прошлогоднюю травку.
– До замка недолго ехать, – с сомнением в голосе возразила маменька.
– Недолго. Но надо ведь ещё всё разгрузить. Не к чему задерживать мужчин. Они, конечно, друзья Брэда… Мэтра. Но согласись, некрасиво задерживать их по пустякам.
Зелёные глаза в один короткий миг стали мокрыми, и я мысленно закатила глаза.
– По пустякам?..
Я снова обняла маму.
– Ну, не по пустякам. По мелочам… Мам, пожалуйста! Мы заехали поздороваться. Я не хотела, чтобы ты волновалась. Вот устроюсь в замке – сразу приеду к вам. Да хоть каждый день буду ездить! Или вы ко мне.
– Да?
Я кивнула, неспешно увлекая задумавшуюся родительницу в сторону тропинки, ведущей к таверне.
– Пешком будет не так быстро… – продолжила рассуждать я. – Но ведь мы уже не раз говорили о том, чтобы завести двуколку или дрожки. Раньше вам это было ни к чему, но сейчас, если я буду жить недалеко…
– В будущие выходные на ярмарке можно посмотреть какую-нибудь лошадку поспокойнее. Я попрошу Тимми, чтобы он нам с этим помог. И дрожки он нам с радостью сладит. Такой хороший мальчик. Добрый, заботливый…
И главное, смотрит маме в рот, как влюблённый телёнок. Впрочем, он и на Нанни так же смотрит. Я вздохнула.
– Только не в будущие выходные, родная. Давай для начала дождёмся суда, а потом уже будем строить долгосрочные планы. Хорошо?
– Само собой, милая!
Маменька мечтательно улыбнулась, и мне оставалось только в очередной раз вздохнуть.
Сёстры встретили меня возбуждёнными писками и радостными воплями. Засыпали сотней вопросов. Линни чуть не охрипла, выражая свой восторг по поводу того, что я стану жить в замке. Нанни с Дафной шептались в углу, строя коварные планы по поводу возможных женихов в среде щитодержцев. И только Лейла вытащила меня из кухни, в которой собралось всё семейство, в обеденный зал и, строго хмурясь, спросила:
– У тебя всё хорошо, Мад?
– Что за вопросы? Я вне себя от счастья!
– Вне себя от счастья ты была, когда получилось открыть кофейню в Фархесе, – тихо возразила сестра. – Когда заказчиков становилось всё больше и больше. Когда Линни принесла школьный табель с пометкой от наставницы «Превосходно». А сейчас, Мад, ты знаешь, как выглядишь?
– И как же? – фыркнула я.
– Как в детстве, когда мы заблудились в зеркальном лабиринте. Помнишь? У тебя тогда такое лицо было… Как у фарфоровой куклы: сама улыбаешься, а глаза неживые.
– Неживые?
– От страха, – пояснила Лейла. – Из-за того, что ты потерялась. Поэтому я и спрашиваю. У тебя всё хорошо? Ты потерялась, Мад?
Я даже онемела от неожиданности. Мои сёстры всё чаще удивляют меня. Сначала Линни, теперь вот Лейла. Когда она успела настолько повзрослеть? И где научилась так разбираться в людях?
– Я не потерялась, Лейла, – после короткой паузы проговорила я. – Знаешь, мне кажется, что я почти нашлась. Словно всю жизнь бродила по тому зеркальному лабиринту, а тут вдруг нашла выход.
– Ты и тогда нашла, – напомнила сестра. – Всегда находила. И нас за собой всех вывела. Меня, и Дафну, и Нанни, и малышку Линни. И даже маму.
– Мама с Линни в тот день осталась дома, – отвела глаза я. – Ты просто маленькая была, и что-то перепутала.
– Ага… Пирог тебе с собой упаковать, или тут будешь своего Мэтра угощать?
– Что ты имеешь в виду? – тут же вспыхнула я. – Мне не нравятся твои намёки!
Лейла вздёрнула бровь.
– Ты покраснела.
– Что? Нет.
– Покраснела-покраснела, – захохотала она, и внезапно речитативом пропела:
– Мадди прекрасная, помидорка красная! – довольно громко, между прочим. – Вся засветилась, в кого-то влюбилась!
Чудо, что никто не услышал, и не обратил на нас внимания. А обращать было кому – народу в таверне было не по сезону много.