— Ваше имя? — спросил он.
— Уоррен Томпсон.
— Ваш адрес?
— Грант-авеню, одиннадцать — тридцать два.
— Профессия?
— Юрист.
Окружной прокурор сел за стол, разложив перед собой какие-то документы.
— Кем вы приходились покойному?
— Он был моим зятем.
— Мистер Томпсон, — начал прокурор, склонившись над столом, — пожалуйста, расскажите жюри, были ли проблемы в семейной жизни вашего зятя и сестры?
— До недавнего времени мистер и миссис Фельдерсон были счастливы вместе. Но последние три месяца их счастье было не так велико.
— Что стало причиной их разногласий?
Я решил сразу же атаковать Вудса.
— Человек, который не нравился мистеру Фельдерсону — он не хотел, чтобы тот приходил к ним домой.
— Вы можете назвать имя этого человека?
— Это Фрэнк Вудс.
Прокурор посмотрел в свои записи.
— Этот Вудс стал любовником миссис Фельдерсон?
— Не могу сказать. Но он был очень внимателен к ней.
— Миссис Фельдерсон просила мужа о разводе?
— Да.
— И мистер Фельдерсон отказал?
— Нет. Мистер Фельдерсон согласился.
— Вы в этом уверены?
— Да. Я присутствовал, когда он сказал, что может дать ей развод.
— Вудс также присутствовал?
— Да.
Старшина присяжных прервал допрос:
— Можете ли вы рассказать присяжным, что тогда произошло?
Я коротко пересказал события того дня, не забыв упомянуть о том, что Вудс угрожал жизни Джима, если тот не отпустит Хелен.
— Этому человеку отправили повестку? — спросил прокурор.
— Да. Он ждет в приемной, — ответил клерк.
— Мистер Томпсон, вы слышали, как ваша сестра угрожала убить мужа? — спросил Киркпатрик.
— В тот раз моя сестра разволновалась, и наговорила…
— Пожалуйста, отвечайте на вопрос! — выпалил окружной прокурор.
— Я не помню, — ответил я.
Киркпатрик снова сверился со своими бумагами.
— По словам свидетелей, в тот вечер, когда между мистером и миссис Фельдерсон произошло разногласие, она сказала: «Я бы убила его». Это было сказано о ее муже. Вы слышали эти слова?
— Я не думаю, что она подразумевала буквальное убийство.
— Я не спрашиваю, каково ваше мнение. Вы слышали, как она сказала, что может или хочет убить его?
— Да.
Прокурор выглядел удовлетворенным. Я заметил, как старшина присяжных откинулся на спинку стула.
— Перейдем ко дню убийства. Мистер Томпсон, вы видели, как миссис Фельдерсон отъезжала вместе с мужем?
— Нет.
— Вы не знаете, она села на заднее или переднее сиденье?
— Не могу сказать.
Киркпатрик взял со стола револьвер Джима.
— Вам знаком этот револьвер?
— Я не знаю.
— У мистера Фельдерсона был похожий револьвер?
— Да.
— Вы не знаете, взял ли мистер Фельдерсон его с собой в день трагедии?
— Я не уверен.
— А как обычно — мистер Фельдерсон носил с собой оружие?
— Нет.
— У миссис Фельдерсон был револьвер?
— Нет, — ответил я. — Я даже не думаю, что она умела стрелять.
— Пожалуйста, отвечайте на вопросы! — резко буркнул Киркпатрик.
— Вы заявили, что мистер Вудс угрожал жизни мистера Фельдерсона, заставляя того дать жене развод. Когда же мистер Фельдерсон собирался его дать?
— Я не думаю, что он на самом деле собирался дать развод.
— Но вы заявили, что он согласился на него?
— Да, но с оговоркой, — ответил я.
— С какой оговоркой?
— В прошлом мистера Вудса не должно обнаружиться ничего такого, что могло бы причинить миссис Фельдерсон неприятности после того, как она выйдет за Вудса.
— Мистер Вудс знал о том, что мистер Фельдерсон не собирался разводиться?
— Я не знаю. Знаю лишь, что мистер Фельдерсон сделал важное открытие о прошлом Вудса.
— Это открытие давало основание отказать в разводе?
— Да!
— Вы можете сообщить жюри, что это было за открытие?
— Нет, не могу.
— Мистер Вудс знал об открытии мистера Фельдерсона?
— Думаю, да.
— Но вы не уверены?
— Нет.
— Мистер Томпсон, это важно. Вы можете рассказать жюри, почему вы думаете, что мистер Вудс знал об открытии мистера Фельдерсона?
— Поскольку вскоре после этого открытия мистер Вудс попросил мистера Фельдерсона побеседовать с ним в загородном клубе.
— В тот злополучный вечер мистер Фельдерсон направлялся как раз на эту встречу? — спросил окружной прокурор.
— Да, — ответил я.
— Вы не знаете, не собирался ли мистер Фельдерсон объявить мистеру Вудсу, что не станет разводиться с женой?
— Думаю, он собирался обвинить Вудса в нечестности.
— Миссис Фельдерсон знала о цели этой встречи, разве не так?
— Не могу сказать.
Киркпатрик обернулся к жюри.
— У жюри есть какие-либо вопросы?
Я ухватился за возможность.
— С позволения жюри, я хотел бы сказать еще несколько слов.
Увидев соглашающиеся кивки, я, стараясь быть покороче, рассказал им о своей уверенности в невиновности сестры, о ее крике, предупреждавшем мужа об опасности, и о появлении на дороге черного лимузина как раз в то же время, когда произошла трагедия. Также я рассказал о неприязни Залнича к Джиму, и о том, что он находился в том лимузине. Старшина присяжных подался вперед:
— Вы можете повторить слова вашей сестры?
— Она крикнула: «Джим, берегись!».
— Она тогда бредила, так?
— Да. Но по тону ее голоса я почувствовал, что она явно ссылается на события той ночи.
— Вы думаете, что она имела в виду черный лимузин, крикнув «Джим, берегись!»?
— Да.
— А как же вердикт коронера о том, что Джима убила пуля выпущенная сзади и сверху?
Я почувствовал, что иду по зыбкой почве.
— Пуля могла быть выпущена из другого автомобиля и срикошетить от какой-то части машины мистера Фельдерсона.
Лицо прокурора расплылось в улыбке.
— Мистер Томпсон, достаточно, — объявил Киркпатрик, и я вышел из душной комнаты в коридор. Вернувшийся Уикс стоял подле Мэри. Они смотрели на меня огромными от волнения глазами.
Увидев мое изнеможение, Мэри взяла меня за руку.
— Уоррен, что случилось? — спросила она.
— Пока ничего.
— Но они собираются?..
— Не знаю, не знаю.
На глазах Мэри выступили слезы.
— Ох, Уоррен, этот человек был ужасен!
— Какой человек? — спросил я.
— Тот, что задавал вопросы, — всхлипнула Мэри. — Не нашлось ничего, о чем он бы не расспросил меня.
— Он спрашивал о содержании разговора между Хелен и Джимом?
— Он спрашивал меня обо всем! Он так и сяк вертел все сказанное мной, как будто в нем было что-то ужасное.
Отчаявшись, я пошел к машине. Выезжая из поселка, я думал лишь о том, что свежий воздух может успокоить нервы Мэри. Дважды я пытался завести разговор о каких-нибудь мелочах, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей, но у меня не вышло. Снова и снова он возвращался к присяжным. Так что большая часть нашей поездки прошла в молчании. Когда мы, наконец, повернули обратно и вернулись к дому Мэри, из него вышел ее отец, сжимая в руках газету.
— Уоррен, это ужасно.
— Что это? — воскликнул я, всматриваясь в газету.
Это был специальный выпуск «Пресс» — нашей единственной приличной газеты. Броский заголовок гласил:
ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЛИДЕР ПОДОЗРЕВАЕТСЯ В УБИЙСТВЕ!
Затем мелким шрифтом:
«Фрэнк Вудс, хорошо известный бизнесмен, освобожден под залог в 10 000 долларов».
Выходит, что заподозрены были и Хелен, и Фрэнк Вудс.
Глава XII. «Кто я?»
Я запрыгнул в автомобиль и как можно скорее поехал в офис Симпсона и Тодда — лучших адвокатов по уголовным делам, — чтобы привлечь их для защиты Хелен. Симпсон уже ушел домой, но Джордж Тодд еще оставался на месте, и я обсудил дело с ним.
— Вы сможете добиться отсрочки судебного разбирательства, не так ли? — спросил я.
— Конечно. Я прослежу за тем, чтобы она не получила повестку до тех пор, пока врач не заверит меня в том, что она вне опасности. Суд не состоится еще три-четыре месяца, если хотите, то даже шесть. Мы удостоверимся в этом. Но, тем не менее, когда вы сможете увидеться с миссис Фельдерсон?
— Я как раз направляюсь к ней. Вряд ли врач позволит допросить ее, но, может быть, нам удастся увидеться с ней. Пойдете со мной?
— Я бы очень этого хотел. Подождите, пока я не оденусь!
Мы поспешили в госпиталь. Там мы спросили, можем ли мы пройти в палату Хелен хотя бы на несколько минут. Только что пришедший Джонсон, интерн-очкарик, захлебывался от возмущения:
— Вы что думаете, что у миссис Фельдерсон всего лишь сломана лодыжка? Вы что, не понимаете, что она тяжело больна? Если вы попытаетесь ее допросить, то она возбудится, что может привести к опасному рецидиву. Вы, конечно, не можете ее видеть! Вы не сможете поговорить с ней еще две или три недели.
— Извините, — сказал я. — Я должен был понять. Конечно, глупо с моей стороны, но в последние дни я только и делаю глупости. Все это очень затронуло меня. Джонсон, вы ведь дадите мне знать, как только с ней можно будет увидеться?
— Дам вам знать, — пробормотал он. — Увидеть ее вы можете завтра, но я не позволю терзать ее вопросами до тех пор, пока она не оправится.
Неделя тянулась очень медленно. Каждый день я приходил в госпиталь и сидел у Хелен всего по пятнадцать-двадцать минут. Она была в полном сознании, и временами мне казалось, что она хочет задать мне какой-то вопрос. Помня о ясных инструкциях врача, я говорил совсем мало, никогда не задавая никаких вопросов, и только рассказывал о всяких несущественных происшествиях в городе. Кажется, они ее не интересовали: она апатично лежала в постели, лишь изредка приподнимая бровь. О смерти Джима ей сообщили в начале недели, но она не была шокирована — скорее, она была почти безразлична, что ясно показывало, как мало он для нее значил. Вудс не упоминался.
Мэри оставалась ее преданной рабыней и практически не отходила от постели больной. Во время наших ежедневных встреч в госпитале я чувствовал, что все сильнее люблю ее. Однажды, придя в госпиталь с букетом цветов, я встретил ее в коридоре. Приняв цветы, она погладила меня по щеке.