А подтолкнули выбор преемника события вокруг Чечни. Ее лидеры откровенно выставляли себя «победителями» в «освободительной войне», на неофициальном уровне она удостоилась международного признания. Масхадов нанес два визита в США, визит в Англию. Его принимали американские конгрессмены, высокопоставленный сотрудник Госдепартамента США Стивен Сестанович (американский координатор по делам СНГ), видный британский политик лорд Алистер Мак-Альпин (советник нескольких премьер-министров), бывший премьер Маргарет Тэтчер [121]. В Вашингтоне Масхадов выступил на Международной конференции исламского единства (не правда ли, любопытное место для такой конференции?), предлагал вложить в Ичкерию 30 млрд долларов [75].
Хотя в действительности вкладывать их было некуда — кроме терроризма. Никакого «государства» в Чечне не было. Масхадов был хорошим командиром советского полка, полевым командиром, но политическим и хозяйственным руководителем — никаким. Восстановление экономики Чечни даже не начиналось. Огромные суммы, перекачиваемые сюда из России, «испарялись». Масхадов был президентом, возглавлял «вооруженные силы Ичкерии» (7 тыс. боевиков, 60 единиц бронетехники). Но разные районы и селения контролировали еще три сотни отрядов (самые крупные — Радуева, 3 тыс. бандитов и 16 единиц бронетехники, примерно столько же у Басаева, около 500 головорезов у Хаттаба). У них были свои штабы, базы, тюрьмы.
Но ведь эти отряды требовалось на что-то содержать. Промыслом стала «частная» добыча нефти в ямах и примитивных скважинах, изготовление и продажа «левого» бензина. Производились для сбыта наркотики, печатались фальшивые деньги. Все больший размах получала работорговля — похищения людей с требованием выкупа (или перепродажей). Война и массовое бегство русского населения разрушили систему здравоохранения, образования. Нормальной работы в Чечне не было. Отсюда уезжали не только русские, но и чеченцы. Численность населения сократилась с 1,3 млн в 1989 г. до 400 тыс. в 1999 г. [67]. Мигрантов селили в разных регионах России. Но при этом повсюду появлялись и чеченские преступные группировки, многие из них были связаны с Ичкерией, участвовали в том же «бизнесе» наркоторговли, распространении фальшивых денег, похищении людей, становились базой для терроризма.
В Чечню прибывало все больше арабских, турецких, албанских, афганских боевиков «Аль-Каиды»: Усама бен Ладен и Хаттаб прекрасно знали друг друга с 1987 г. Из-за рубежа шло и солидное финансирование. На эти деньги создавались лагеря, где чеченцев обучали иностранные инструкторы, проповедники-ваххабиты. Их учение распространялось за пределы Чечни, в ваххабизм были обращены жители Кадарской долины Дагестана, число адептов множилось в других кавказских республиках, они появились в Татарстане, Башкирии. А программа ваххабитов была сугубо агрессивная, под это и выделялись деньги от «Аль-Каиды» и других заказчиков. Ваххабиты во главе с Мовлади Удуговым контролировали телевидение и радио Чечни, на телеканале «Кавказ» лейтмотивом звучало: «Нам равных нет. Мы все сметем. Держись, Россия — мы идем!» Звучал и призыв: «Будет наш Иерусалим!» [17]
Масхадов ваххабитом не был, объявлял, что религиозный экстремизм «делает из нашей молодежи роботов, отравляет сознание», «эта идеология привносится искусственно, ее распространяют наши враги и евреи» [17]. Но Масхадов и не боролся, не пожелал сделать своей опорой часть населения, лояльную к России. А в результате ситуацией в республике не владел. Лавировал, искал компромиссы. Сделал Басаева премьер-министром. Но осенью 1998 г. поссорился, отправил его правительство в отставку. Хотя после этого на большей части территории президент просто утратил власть, его перестали слушаться. Похищения людей стали систематическими.
Уж на что во время первой войны превозносила чеченцев репортерша НТВ Елена Масюк! Брала интервью у самого Басаева, в воспоминаниях откровенничала об очень близких отношениях с ним. Но 10 мая 1997 г. ее похитили вместе со всей съемочной группой. Для освобождения Гусинский обратился к Березовскому, платили выкуп. Удалось вызволить только 17 августа, и симпатий к боевикам Масюк больше не испытывала. Уж на что защищали террористов «правозащитники» «Яблока» — но и эта партия взвыла с трибуны Думы: почему творится такой беспредел? В январе 1998 г. во Владикавказе похитили представителя Верховного комиссара ООН по делам беженцев француза Коштеля — выкупили через 11 месяцев. А в октябре 1998 г. в Грозном похитили четырех сотрудников британской фирмы «Грейнджер Телеком», которых пригласило само правительство Чечни. Их не спасли, они были обезглавлены. Масхадов требовал прекратить позорный промысел — но держал своим вице-президентом одного из главных работорговцев Ваху Арсанова.
В начале 1999 г. Масхадов объявил о строительстве исламского государства, подписал указ о введении правления по законам шариата. Вместо парламента высшим законодательным органом становился исламский совет, Шура. Но… в том-то и дело, что ваххабиты — это секта, враждующая с ортодоксальным исламом! (Еще в 1803 г. они, захватив Мекку, осквернили и разорили многие мусульманские святыни.) Басаев в ответ создал «оппозиционную Шуру», сам и возглавил ее, а президента обвинил в разделении народа «по религиозному принципу».
А в марте 1999 г. прямо в аэропорту Грозного был похищен полномочный представитель МВД России в Чечне генерал Шпигун. Требования освободить его ничего не дали (позже он был убит). Стало окончательно ясно — Масхадов не способен бороться с терроризмом. Или не хочет. Вдоль границ Чечни стали наращиваться силы МВД, вооружались отряды самообороны, размещались ракетные установки. Сюда направлялись подразделения спецназа. Была наконец-то введена экономическая блокада Ичкерии, пресекся денежный поток из России. Ужесточился режим на границе, это затруднило продажу «левого» бензина, наркотиков, перевозку похищенных людей. Одновременно по российским городам усилилась борьба с чеченскими преступными группировками. Полевые командиры задергались, у них не хватало денег на оплату боевикам.
А Басаев и Хаттаб пришли к выводу, что блокада гибельна для них. Решили, что надо наступать, выплеснуть войну за пределы Чечни. Начали прощупывать, где позиции русских слабее. В мае попытались захватить заставу внутренних войск на дагестанской границе. В ответ вертолеты нанесли ракетный удар по расположению отряда Хаттаба. С апреля по август произошло более 30 таких вылазок. Погибли и получили ранения несколько десятков милиционеров, солдат, мирных жителей. Масхадов представлял, чем это может кончиться. Арестовал нескольких рядовых бандитов. 4 июня обратился к населению по телевидению: «Встаньте рядом со мной. Поддержите меня, как вы это сделали во время войны и на президентских выборах. Помогите мне избавить Чечню от принявшего массовый характер позорного явления, связанного с похищением людей».
Говорилось это в преддверии встречи с премьер-министром Степашиным, она состоялась 11 июня, обсуждалась борьба с преступностью. Но… на следующий день 200 боевиков штурмовали президентскую службу безопасности, чтобы освободить «своих» арестованных. А в июле в Дагестане возле Кизляра обнаружили большой отряд террористов, 150–200 человек. Его накрыли артиллерией и авиацией. Но Масхадов в это же время… решил заняться «консолидацией». Созвал Совет национальной безопасности с участием Басаева, Удугова, Гелаева и других полевых командиров. Было решено, что отныне высшим органом власти станет этот Совет. Хотя Басаев с Хаттабом уже готовили вторжение в Дагестан.
Их предшествующие операции выявили, где расположены главные силы русских. Решили наступать по высокогорным районам — понадеявшись, что быстро перебросить туда войска Россия не сможет. Рассчитывали на поддержку ваххабитов Кадарской зоны. Она еще в августе 1998 г. вышла из-под власти руководства Дагестана, объявила себя независимой, разогнала местные органы управления и милицию. Правительство Дагестана еще тогда обращалось к Ельцину, умоляло уничтожить этот гнойник. Но в Кремле боялись одновременно с финансовым кризисом еще и «новой Чечни» (Басаев пригрозил, что в случае силовых акций приведет туда свою бригаду).
Вместо воинских контингентов в Кадарское ущелье прибыл Степашин, в то время министр внутренних дел. Даже после разгрома местной администрации и убийства начальника милиции он делал миролюбивые (а по сути капитулянтские) заявления: «Я бы предостерег всех от навешивания ярлыков „ваххабиты“, „экстремисты“. У нас свобода вероисповедания… все мирно будем вам помогать, я даю вам честное слово». С дагестанскими ваххабитами Степашин заключил «нейтралитет». Для них пошли денежные перечисления — замаскированный выкуп за «нейтралитет». А боевики из Чечни проникали в Дагестан небольшими группами, устраивали склады оружия и базы в труднодоступных селениях.
Имеется несколько свидетельств, что вторжение в 1999 г. спонсировал Березовский. С Басаевым он поддерживал некие личные связи. Журналист В. Измайлов ссылается на Ваху Арсанова, упомянувшего, как Березовский передал Басаеву 2 млн долларов на «восстановление цементного завода» [52]. Генерал Трошев подозревал олигарха в сговоре с террористами, когда он за выкуп очень быстро освобождал похищенных людей. Со ссылкой на Ахмата Кадырова Трошев указал, что накануне войны Березовский перечислил Басаеву миллион долларов для «укрепления дружбы между народами» [120]. Что ж, Борис Абрамович всегда считал, что «бизнес должен руководить политикой». А война — это всегда бизнес, и очень большой. Но в версию, что олигарх-авантюрист в одиночку организовывал такие потрясения, не верится.
Нам до сих пор не известно, кто же стоял за самим Березовским. А ведь кто-то же стоял. Забегая вперед, можно отметить, что на «Оранжевую революцию» на Украине деньги шли через него же, хотя режиссировали события американские дипломаты и спецслужбы. И случайным ли образом его жизнь оборвется в петле? Или из-за того, что знал много «лишнего»? Ваххабитскому гнезду в Чечне предназначалась роль детонатора для взрыва и распада России. Боевиков нацеливала на эту задачу «Аль-Каида». Но в ней была заинтересована западная «закулиса» — а в Албании и Косово в полной мере обнаружились связи западных спецслужб с «Аль-Каидой»…