Стычка у обоза с припасами
Тем временем, французы сделали отменно изящный ход. Они сделали Валленштейну простое ясное предложение. Измена императору = корона Богемии. На родине Валленштейн уже никак не чувствовал себя в безопасности, и предложение принял. В конце концов, ему уже просто нужен был приличный домен, чтобы закончить активную деятельность по жизни.
Однако император и католические князья уже играли на опережение. Из окружения Валленштейна они начали оптом и в розницу скупать командиров. С Альдрингером у Валленштейна и так был личный конфликт, Пикколомини – героя Лютцена, и Галласа – еще одного ключевого генерала, купили. Вообще, такая странная ситуация: император уверен в том, что Валленштейн изменяет, а потому готовит операцию по его устранению. Валленштейн уверен, что готовится операция по его устранению, и потому ищет способа изменить. Что здесь первично, черт не разберет, но в общем, это был такой самосбывающийся прогноз с обеих сторон.
Валленштейн чувствовал неладное. В январе 1634 он собрал полсотни полковников и заставил присягнуть себе лично. Ну, те присягнули, конечно, но вообще-то плевать им было на любую клятву. В середине февраля Валленштейн решил расставить точки над «Ы» и позвал на собрание своих генералов. Результат оказался шокирующим: Пикколомини, Галлас и Альдрингер просто не пришли. Валленштейн пытается снова получить уверения в преданности от полковников. Напрасно. Письменные гарантии отказывается давать большинство офицеров, а те, кто все-таки соглашается, требуют оговорки о лояльности самого Валленштейна императору. Все жутко нервничают. Валленштейн потерял почву под ногами: его командиров перекупили чинами, наградами, деньгами и страхом.
Валленштейн решает бежать из Богемии хотя бы сам лично. В обоз грузятся деньги, драгоценности, и 22 февраля полководец вместе с зятем Терцки и примерно тысячей бойцов выезжает из Пльзни. С ним, кстати, едет протестант Кински. Этого парня вы можете помнить по самому началу войны: это он выкидывал из окна имперских чиновников со словами «Посмотрим, как поможет вам святая Мария!» Он очутился в компании имперцев как посредник в переговорах Валленштейна с протестантами. Пикколомини, который собирался Валленштейна арестовать, обнаруживает, что тот уехал и рассылает всюду депеши, требуя взять генерала живым или мертвым.
Валленштейн едет в Эгер. В качестве ну необычайно тонкого символизма – встречает могильщиков
Вечер 24 февраля 1634 года. Валленштейн и его команда приезжают в городишко Эгер. Там его встречает шотландский наемник, полковник Гордон. Гордон – один из людей валленштейнова зятя Терцки, и тот чувствует себя довольно уверенно. Однако и Гордон, и один из офицеров, едущих с Валленштейном, Батлер, и помощник Гордона Лесли уже замыслили мини-заговор.
На следующий день Гордон пригласил оставшихся верными Валленштейну офицеров поужинать – отдельно от Валленштейна. Ну, вы все сами уже догадались. В момент банкета начинают играть «Рейны из Кастамере» и в зал врываются драгуны с палашами в руках. Они рубят всех, Терцки, Кински, младших офицеров. Израненный Терцки выбегает во двор, где его встречают мушкетеры. «Пароль!» – «Святой Иаков!» – орет им Терцки. Этот пароль ему сказал Валленштейн. «Хрен тебе, «Австрийский дом!» – радостно отвечают мушкетеры и забивают Терцки прикладами.
В это время еще один наемник, капитан Деверу, с несколькими людьми вламывается в спальню Валленштейна. Тот что-то говорит, но наемники либо не услышали, либо не запомнили, что. Валленштейн получает удар алебардой в грудь. Финита ля трагедия. Тело заворачивают в ковер и уносят. Знаменитейшему и одному из важнейших деятелей Тридцатилетней войны, человеку, сделавшему ее такой, как мы ее знаем, приходит конец.
Так проходит земная слава.
Спорадические мятежи в армии были быстро подавлены, убийц щедро наградили. Гордон получил два из конфискованных поместий покойного и 120 000 гульденов из его казны. Вот Гордон сделал недурную карьеру для простого солдата, кем он начинал. Имущество Валленштейна по большей части было изъято, его «военная корпорация» досталась империи. Армия присягнула императору. О клятве верности Валленштейну никто не вспоминал, да и чего стоит клятва ландскнехта. Семья Валленштейна не пострадала, разве что потеряла бОльшую часть состояния, но на тихую спокойную сытую жизнь осталось. Посмертно генерал был осужден как изменник.
«Они волокли его за ноги, голова его билась о каждую ступень, все было в крови, закинули в карету и увезли в замок, где уже лежали остальные, обнаженные, друг подле друга… И здесь ему отвели привилегированное место, положив в ряду справа, и это все, что можно было сделать для великого генерала».
Ходячий символ Тридцатилетней войны умер. А война продолжалась.
Итак, ключевые фигуры прошлых лет оказались сметены с доски. Валленштейн мертв, Густав Адольф мертв, даже Фридрих Пфальцский, и то мертв. Но война продолжается. И как продолжается! В Тридцатилетнюю уже официально, всерьез, вмешалась Испания. Кабальерос за последние годы ни на шаг не продвинулись в смысле контроля сухого пути в Нидерланды, и мысль войти самим и молча все поправить окончательно усела в мозгах мадридских царедворцев. Капитанов Алатристе возглавлял кардинал-инфант, юный принц испанского Габсбургского дома Фернандо. Молодой парень, но талантливый военачальник, а происхождение добавляло ему авторитета. Тем временем, сын императора Фердинанда, молодой Фердинанд Фердинандыч, возглавил имперскую армию. Помогали ему два бывших генерала Валленштейна, Галлас и Пикколомини. Они оба, конечно, были не столь яркими, как их покойный шеф, но вполне пристойными на тот момент профессионалами. Правда, оба на почве долгой войны уже начали крепко закладывать за воротник, причем любили квасить вдвоем, но мозг еще не пропили, так что трио Фердинандыч-Галлас-Пикколомини во главе имперской армии было вполне дееспособным. В общем, имперцы и гишпанцы решили кадровую проблему успешно.
Тем временем, у протестантов наоборот, царил полный разброд и шатание. Саксонцы откровенно не хотели подчиняться шведам, а Бернхард Саксен-Веймарский тянул одеяло на себя, требуя отдельного командования, Франконию, золота и вообще считая себя крутым и незаменимым. Мистер Распальцовка резонно считал, что если шведы от него избавятся, он легко сможет отдаться французам. Французы в свою очередь перетягивали союзников от шведов к себе, закрепляя свою первую роль в альянсе.
Короче, лагерь протестантов напоминал банку с отожранными пауками. Этот раздрай серьезно повлиял на ход кампании 1634. Шведы знали, что через Италию к ним идут испанцы, и их надо встречать. При этом Бернхард не мог командовать шведами, а шведы наемным войском Бернхарда, поэтому шведский маршал Горн и Бернхард кое-как договаривались. С саксонцами договориться не получилось вообще, те ушли отдельно грабить Богемию. В итоге, в момент, когда надо было действовать быстро и паять католические армии по отдельности, Бернхард и Горн потеряли месяц, споря о дальнейшей программе. В итоге сговорились и выступили навстречу имперцам. Они разбили небольшую имперскую армию, ее командир Альдрингер, участник заговора против Валленштейна, был случайно застрелен своими. Саксонцы обложили Прагу. Но Фердинандыч показал, что у него есть кроме происхождения еще и крепкая стальная задница. Забив на Богемию, он захватил Регенсбург в тылу у протестантов, а некоторое время спустя еще и Донауверт. То есть, присел шведам на коммуникации по Дунаю. Мало того, он еще и Вюртембергу теперь угрожал, который протестантам был ценным союзником. В итоге шведы и Бернхард развернулись спасать свои тылы, а саксонцы поняли, что сейчас останутся в Чехии в полном одиночестве без даже теоретических шансов на помощь – и тоже свинтили из Богемии.
Фердинандыч в ожидании гишпанцев решил захватить небольшую крепость Нердлинген. К Нердлингену теперь стремились и испанцы, и протестанты. Горн и Бернхард в сумме имели 20 тысяч человек, Фрединандыч 15, плюс еще шведы сидели в крепости. Так что если бы Горн успел раньше, тут военной карьере Фердинандыча пришел бы конец. Но испанцы успели первыми, всего на три дня, но первыми. 2 сентября испанцы Фернандо и имперцы Фердинандыча встретились.
Протестанты аврально насобирали мелкие гарнизоны по окрестностям и накачались до 26 тысяч солдат, правда, эти подкрепления были откровенно стремного качества. Объективным преимуществом шведов было обилие пушек, 60+ орудий – аж двойное превосходство. Вопрос в том, удалось бы этим скомпенсировать то обстоятельство, что у католиков теперь имелась могучая куча народу, 35+ тысяч человек. Но шведы и Бернхард были уверены, что после Брейтенфельда, Леха и Лютцена они такие орлы, что для них опрокидывание имперцев и испанцев не труднее отправления малой нужды. К тому же, они отчего-то считали, что испанцев мало, и вместе у католиков тысячи 22—25 людей, не больше. Удивительно, но когда они в авангардной стычке захватили испанского майора, и тот честно сознался, что там примерно 30—35 тысяч папистов, Бернхард его просто послал по католической матушке.
Кузены-Фердинанды начали готовиться к побоищу. Собственно, план у них был простой и незатейливый: оседлать холм перед Нердлингеном с окрестными лесами и позволить протестантам убиваться о стенку. Время-то все равно работало на католиков: в Нердлингене полагали, что им устроят полный Магдебург и бомбили шведов письмами, дескать, караул, принцы крови зрения лишают.
Вот в такой нервической обстановке началась прелюдия к битве 5 сентября 1634 года.
Горн собирался атаковать католиков внезапно. Но фраза «гладко было на бумаге да забыли про овраги» реализовалась почти буквально. На сильно пересеченной местности протестанты застряли, шли медленно, а потом еще долго разворачивались для атаки. В итоге войну начали вообще только во второй половине дня. Внезапность полетела в болото, и вообще вся битва пошла черт знает как.
Шведы полезли на ближайший холм как попало, под пушечным обстрелом. В итоге все-таки заняли его, выбив имперцев. Но Бернхард, попытавшийся сковырнуть с другого холма испанцев, облажался по полной программе. Пока подтягивал свежие силы, пока то-се, наступил поздний вечер. Испанцев задавили толпой, собственно, там и попал в плен тот майор, который раскололся насчет численности католической армии. Перестрелки и рукопашные в лесу шли до полуночи. В итоге шведы таки засели на части испанских позиций. В ставке у принцев Галлас ругательски ругал кардинала-инфанта за то, что тот так мало сил выделил для защиты этих холмов, но Фернандо предложил все-таки сосредоточиться на том, что дальше делать, и диалог пошел конструктивнее.