[46], а объединенные силы датчан, шведов, англичан и голландцев – вторгнуться в Северную Германию, где Христиан Анхальтский, тайно вернувшийся на службу к Фридриху, наберет местные войска на деньги из Голландии. Мансфельд и Христиан Брауншвейгский нападут на северные епископства и оттуда перенесут войну на юг в Баварию. В награду Мансфельду обещали Хагенау (современный Агно) на Рейне и часть Венгрии. Саксонию и Бранденбург предполагалось купить обещанием поделить между ними Клеве-Йюлих. Французы должны захватить долину Вальтеллину при помощи венецианцев и герцога Савойского.
К несчастью для разработчиков планов Фридриха, король Англии, желая женить принца Уэльского на испанской инфанте, доказал свои добрые намерения тем, что вывел английский гарнизон из последнего оплота Фридриха в Германии – крепости Франкенталь. В то же время он убеждал Фридриха сложить оружие и позволить старшему сыну обручиться с дочерью императора или племянницей Максимилиана. Короли Швеции и Дании отказывались воевать бок о бок друг с другом, у правительства Франции начались собственные беспорядки, принц Оранский был занят защитой своих границ и даже не мог позволить себе субсидировать отвоевание Рейна. Единственным результатом грандиозных замыслов стало вторжение князя Трансильвании Габора Бетлена в Венгрию и вторжение Христиана Брауншвейгского в Нижнесаксонский округ.
Нижнесаксонский округ был той частью империи между Везером и Эльбой, где и находилось епископство Хальберштадт, уже избранное Фердинандом для сына Леопольда. Именно там советники Фридриха намеревались устроить плацдарм для нападения на императора. Некоторые из их писем неизбежно попали в руки Фердинанда, и тот с радостью ухватился за возможность перенести войну на север и призвал Максимилиана немедленно отправить свои силы в угрожаемый район.
Таким образом, дрожащие правители Нижнесаксонского округа вскоре оказались зажаты между Христианом Брауншвейгским, который убеждал их встать на защиту германских свобод, с одной стороны, и Тилли во главе войск Баварии и Католической лиги, который требовал от них гарантировать нейтралитет, – с другой. Нейтральные князья и их подданные и хотели бы не вмешиваться, но им не оставили выбора:
Христиан самовольно присвоил себе роль «защитника» земель своего старшего брата, герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского, беспрепятственно прошел через всю страну и послал за Мансфельдом, чтобы с ним соединиться. Тилли потребовал выгнать Христиана, и местный сейм охотно подчинился бы, если бы только имел для этого средства.
Какое-то время они думали собрать армию для своей защиты, но этот план был практически неосуществим. В конце концов они выбрали, как им казалось, меньшее из двух зол и сдались на милость Тилли и императора. У него была более многочисленная армия и в конечном итоге больше шансов на победу. 13 июля 1623 года Тилли пересек границу Нижней Саксонии, а через три дня направил Христиану ультиматум, отказав ему во всякой надежде на императорское помилование в том случае, если он немедленно не отведет войска. Ответив на требование отборной руганью, Христиан снова позвал Мансфельда вместе атаковать Тилли и одновременно предложил принцу Оранскому свои услуги в Нидерландах. Затем он объявил, что отрекается от епископства Хальберштадт в пользу сына датского короля. После этого он под барабанную дробь собрал свои разбредшиеся орды, погрузил награбленное и с 15 тысячами человек отправился в Нидерланды, оставив страну беззащитной перед наступлением Тилли, а капитул Хальберштадта – добычей датского короля или императора.
Отступление «безумца из Хальберштадта», как его теперь называли, отнюдь не было отступлением побежденного. Христиан все еще собирался соединиться с Мансфельдом для окончательного столкновения с Тилли. Однако в своей самонадеянности он неверно рассчитал действия Мансфельда, который нашел себе безопасный приют в Мюнстерском епископстве и, не особенно восхищаясь военным талантом Христиана, не собирался менять надежное убежище на бесплодную и дорогостоящую кампанию.
Христиан переправился через Везер у Боденвердера 27 июля 1623 года; Тилли, преследовавший его в нескольких километрах южнее, перешел реку у Корвея 30-го числа, но принц потерял выигрыш во времени, так как на три дня замешкался на границе Мюнстерского епископства в ожидании Мансфельда, который так и не явился, и лишь затем уже снова двинулся вперед, на этот раз марш-броском, к голландской границе, в то время как Тилли отставал от него на полдня пути. Христиан пересек Эмс у Гревена, причем Тилли наступал ему на пятки, и ранним утром 6 августа 1623 года его арьергарду неожиданно пришлось отбиваться от передовых отрядов Тилли. Менее чем в 15 километрах от голландской границы и безопасности Христиан был вынужден развернуться и дать бой преследующим силам противника, которые, лучше организованные и не обремененные награбленным добром, безостановочно наседали на него. У деревушки Штадтлон он воспользовался преимуществом, которое давал ему небольшой холм, возвышавшийся над дорогой и защищенный от нападения с флангов болотами, и развернул войска лицом к врагу, едва успев выстроить их в боевом порядке и окопать артиллерию, прежде чем на него обрушились преследователи. Это произошло около полудня 6 августа, в воскресенье и праздник Преображения Господня. Тилли, который увидел в этом доброе предзнаменование для своего богоугодного дела, с изумлением и ужасом увидел на знаменах Христиана девиз «Все ради Господа и ради нее». Не может же, в самом деле, победить такой богохульник, который помещает «сосуд смертного греха» – так неизящно назвал он прекрасную королеву Чехии – на одном знамени с Творцом.
По причинам скорее материальным, чем духовным, Тилли одержал легкую победу. У Христиана было преимущество местности, но у Тилли было намного больше войск (20 тысяч против 15 тысяч), и он использовал их более осмотрительно, сначала введя в бой авангард и постепенно усиливая его остальными отрядами и артиллерией по мере их подхода. Под непрерывными и все более яростными атаками кавалерии на флангах войска Христиана начали подаваться; на склонах холма не хватало места для стычек, а конница XVII века была откровенно плоха в оборонительной тактике. Бегство кавалерии сделало сопротивление пехоты бессмысленным, так как у нее не было никаких шансов выстоять против превосходящих сил противника, и войска Христиана в беспорядке бежали с верхушки холма, но тут же оказались отрезаны болотами. Большая часть конницы выбралась, но пехота, повозки и артиллерия быстро увязли. Из всего войска 6 тысяч человек погибли и 4 тысячи были взяты в плен, в том числе пятьдесят главных офицеров Христиана и его союзника, герцога Вильгельма Саксен-Веймарского, чей Союз патриотов всех классов должен был спасти германские свободы от Фердинанда. Что еще важнее, неприятель захватил 16 пушек и почти все боеприпасы; во время бегства один из фургонов с порохом взорвался, еще больше сбив с толку охваченную паникой толпу. Христиан перешел голландскую границу поздно ночью всего лишь с 2 тысячами человек, потеряв и пушки, и все припасы.
Разгром был настолько сокрушителен, что даже безумец из Хальберштадта пал духом. Он поддался мрачной ярости, и ему с большим трудом помешали застрелить одного из своих полковников, которого он обвинил в своем провале. Тем разительнее выглядел контраст с победителем, так как Тилли, докладывая о битве, воздавал славу Небесам и своим подчиненным.
Полный разгром в битве при Штадтлоне разрушил воздушные замки Фридриха. Как это часто с ним бывало, старания целого года закончились одной трагической катастрофой; вместо отвоеванной Чехии и возвращенного Пфальца он получил только лишний рот, который надо было кормить за нищенским столом в Гааге, поскольку во время бегства Христиан потерял столько имущества, что уже не мог позволить себе держать собственный дом и хозяйство.
Через три недели после Штадтлона Фридрих уступил уговорам английского короля, временно забросил свои дипломатические замыслы и подписал перемирие с императором.
7
Перемирие было заключено с полным пренебрежением к Мансфельду. Все это время он, как мог, содержал свою армию в Восточной Фрисландии, к бессильной досаде голландского правительства. «Короли Франции, Англии и Дании ничего ему не дали, а у короля Чехии ничего нет» – единственным средством к существованию у Мансфельда был грабеж, и его солдаты обобрали провинцию до нитки и нанесли ущерба примерно на десять миллионов талеров. Из местности, где стояли его войска, бежало почти четыре пятых населения, чтобы не платить поборов, и в наказание за этот проступок Мансфельд приказал разрушить их покинутые дома, так что, по слухам, пять из каждых шести домов лежали в развалинах. Закона и порядка больше не существовало, гражданское население оборонялось из последних сил, мужчины – устраивая засады и убивая солдат, женщины – порой идя на самоубийство. В условиях, которые с каждым днем становились все безнадежнее, численность войск сократилась до половины от прежней. В довершение всех накопившихся несчастий, к границе подошла армия Тилли, только что одержавшая победу при Штадтлоне и явно готовая в два счета разделаться с врагом.
В начале года Мансфельд еще питал надежду, что французское правительство наймет его для вторжения в Вальтеллину. Его план так и не осуществился, а тем временем он все так же стоял под ружьем, без вожделенного княжества, без платы, вне закона в империи, и его шансы на прощение уменьшались с каждым днем. Наступление Тилли заставило его действовать. Поставив все на репутацию, пока еще не потерянную, несмотря на все бедствия последних лет, он бросил армию на произвол судьбы, покинул Восточную Фрисландию и в одиночку отправился искать заказов у властителей Северной Европы. 24 апреля 1624 года он прибыл в Лондон, где местные жители, протестанты, превозносили его как защитника их принцессы, а принц Уэльский поселил его в тех самых комнатах, кои предназначались для его испанской невесты.